Дарья Калинина - Сделай мне счастье
Сказанное заставило Оксану всерьез задуматься о Воронцове как о потенциальном убийце Меерсона. К этой версии отлично подходила ревность, которую должен был испытывать Борис к сопернику. Если орудовал муженек Елены или кто-то из его сообщников, то они, люди опытные, знали, как отвести от себя подозрения. И на роль козла отпущения был назначен Герман.
Почему именно он? Видимо, у Воронцова в «Красоте не для всех» были свои люди, которые и сообщили ему о выходке Германа и его угрозах в адрес Меерсона. Вот муж Елены и решил, раз подвернулся потенциальный подозреваемый, пора заканчивать с Меерсоном.
Заманили Германа к Меерсону, а когда Герман туда приехал, убили доктора и скрылись. Все! Ловушка захлопнулась. Чудо, что Герману удалось из нее выбраться.
Но Герман утверждал, что видел в доме Ирину, а если и не Ирину, то просто какую-то женщину. И удирала она, похоже, после нападения на Меерсона. Как это объяснить? Неужели у Воронцова мало крепких ребят, что ему пришлось прибегать к услугам какой-то бабы?
Поблагодарив болтливого дядьку, который приканчивал уже последнюю бутылку, Оксана поспешила к Герману. Ей еще нужно было отдать форму заждавшемуся доставщику пиццы, что она и сделала, всучив ему в качестве награды всю сдачу, которая осталась у нее после покупки пива для пузана. Сдачи было много. И парень остался доволен сделкой. Даже предложил Оксане звонить ему, если снова понадобится.
— Смотри внимательно, — велела Оксана, когда доставщик пиццы отвалил, оставив ее наедине с Германом. — Скоро из дома должна показаться Воронцова. Ее сегодня муж с вещами на выход из дома отправил.
— Поссорились из-за Меерсона?
— Молодую Мальвину себе привел. А старая Елена может быть свободна. Но вещи он ей велел забрать, так что ждем брюнетку с большими чемоданами.
Она вышла из подъезда минут через пятнадцать. Шла налегке, сумки за ней тащил здоровенный детина с лицом простым, словно лист бумаги.
— Елена!
— Она!
По виду Воронцовой нельзя было сказать, чтобы она была как-то особенно потрясена или расстроена разрывом с мужем. Выглядела роскошно и дорого. По дороге она отдавала какие-то указания сопровождавшему ее детине, и тот отвечал почтительно и даже подобострастно.
— Мне теперь не кажется, я ее точно знаю, — произнесла вдруг Оксана. — Да. Эту бабу я видела прошлой ночью возле корпуса «Би».
Уверенность Оксаны только возросла, когда она увидела ярко-красную спортивную машину, в которую Елена Воронцова пыталась запихнуть последние две сумки, которые притащил здоровенный амбал. Они действовали вдвоем, и в конце концов им это удалось. После этого Воронцова царственным жестом отпустила телохранителя, а сама села за руль и выехала со двора.
— Едем за ней.
Герман молча надавил на газ.
— Ты ее тоже узнал?
— Да. Это она была на фото с Меерсоном.
На вид Елене Воронцовой было лет двадцать. Но так как она пробыла замужем уже пятнадцать лет, она должна была быть гораздо старше. Сосед утверждал, что Лене стукнуло тридцать. Но следила за собой женщина хорошо, неспроста в клинике пластической хирургии трудилась. Небось все процедуры, какие только можно, на себе испробовала. Пыталась удержать мужа, но тому было плевать, как выглядит жена, ему был важен возраст.
— Хороша чертовка!
Оксана покосилась на Германа с укором. Не очень-то приятно слышать комплименты другой женщине. С другой стороны, Герман прав. Воронцова и впрямь настоящая красавица.
Ее длинные черные волосы были стянуты в небрежный тяжелый узел на затылке. Точеные черты лица, огромные глаза… Да и как иначе, только такая женщина могла столько лет удерживать при себе бандитского авторитета.
— Мне кажется, пришла пора для визита в полицию.
Герман, который сидел за рулем, даже вздрогнул. И машина вильнула влево.
— Ты что? Угробить нас хочешь? — возмутился он. — Ты что говоришь? Какая полиция? Меня там только и ждут, чтобы упрятать в каталажку на долгие годы.
— Придется обратиться к ним за помощью. Самим нам с Воронцовым не справиться.
— Думаешь, его рук дело?
— Убийство мог совершить Воронцов. И по складу характера, и по описанию этот человек вполне способен убить соперника.
— Что же выходит, Меерсона этот Воронцов приказал своим людям замочить, а жену пожалел и просто выгнал?
— Да. И мы с тобой должны сообщить об этой версии в полицию.
— Мы с тобой… А одна ты никак не можешь? Тебе-то они ничего не сделают, а меня арестуют за милую душу.
И так как Оксана молчала, Герман принялся ее упрашивать:
— Сообщить надо, это ты правильно говоришь. Но тут тебе и карты в руки. Ты-то уже с ними знакома, сама рассказывала, что к тебе двое оперов приходили.
— Приходили. И звонить просили, если что вспомню или узнаю.
— Вот и позвони! — обрадовался Герман.
Но Оксана хотела сперва проследить за Воронцовой. А на это понадобилось время. Воронцова все крутила и крутила по городу, словно не зная, куда ей направиться, или выжидая определенное время. Наконец она выехала за город и покатила по шоссе в сторону Карельского перешейка. Тут располагались элитные загородные особняки и целые коттеджные поселки. К одному из таких поселков машина Воронцовой и подъехала.
Шлагбаум у входа поднялся, пропуская внутрь мадам, а потом так же плавно опустился, отрезая весь остальной мир.
— «Восторг», — прочитал Герман надпись на высоком кирпичном заборе. — Частная территория. Посторонним вход воспрещен.
Оксана была удовлетворена. Она смотрела на ограду «Восторга», но думала совсем не о том, чем и как тут восторгаются. Это было и так понятно, стоило взглянуть на черепичные крыши с коньками, резными флюгерами, башенками и прочими атрибутами шикарной жизни. Оксана думала о том, что, если судить по тому, как по-хозяйски вела себя Воронцова, разговаривая со здешней охраной, женщину тут хорошо знают. Она либо приехала в собственный загородный дом, либо в гости к хорошим знакомым.
Ясно, дамочке необходимо время, чтобы зализать раны, которые ей нанес разлад с мужем. Любила Воронцова своего Меерсона или просто развлекалась с ним, любовник — это не муж. Потеря любовника — это еще не потеря всего твоего мира. Если из твоей жизни уходит даже самая сильная любовь, все равно остается дом, устаканенный быт, друзья и комфортные отношения с людьми, которые выстраивались не один год. Когда происходит разрыв с любовником, все это сохраняется. Когда случается развод с мужем, вместе с ним ты теряешь и все остальное.
— До утра она вряд ли двинется с места, — сказала Оксана.
— Да?
— Лично я бы никуда не поехала. Заперлась бы в четырех стенах, жалела себя, плакала. Может, даже напилась или приняла снотворное, чтобы забыться.
На всякий случай они подождали еще с полчасика, а когда Воронцова так и не появилась, отправились обратно в город. Дел у них было великое множество. И как ни соблазнительна была мысль подобраться к любовнице покойного Меерсона поближе, пока приходилось от нее отказаться.
Но если бы друзья задержались у ворот «Восторга» хотя бы еще на четверть часа, они бы об этом не пожалели. Потому что очень скоро к воротам подъехала еще одна машина. Это был внушительных размеров внедорожник, от которого за версту пахло и деньгами, и властью, и чем-то таким, отчего хотелось держаться подальше и в то же время тянуло подобраться поближе.
Однако не сама машина привлекла бы внимание наблюдателя, а водитель. Это был высокий красивый брюнет, физиономию которого Герман последние дни видел так часто, что она даже стала ему сниться. Это был Почтарев собственной персоной.
Но еще более любопытны были его пассажиры. Это были два маленьких мальчика примерно одного возраста и удивительно похожие друг на друга. Они сидели в обществе молодой женщины, выполнявшей при них функцию то ли няни, то ли матери. Скорей первое, поскольку женщина вела себя с мальчиками как-то уж слишком ласково. Несмотря на их выходки, крики и даже драку, которую устроили между собой мальчишки, она ни на секунду не вышла из себя, не позволила себе прикрикнуть на расшалившихся хулиганов и лишь вежливо пыталась призвать обоих к порядку.
Делала она это не потому, что была такая мягкая и нежная, а потому, что за рулем сидел водитель, который следил не только за дорогой, но и за ней. А рядом с ним сидел еще и телохранитель, которому и вовсе полагалось глаз не спускать с новой няньки, чтобы составить заключение, а затем доложить хозяину, годится ли новая нянька на эту роль или ее стоит заменить другой.
Вид у женщины был довольно растерянный. Дети вели себя ужасно, контролировать их поведение она не могла. А самое главное, все происходящее с ней самой и ее ребенком очень мало напоминало то, что ей было обещано.
Если бы Герман увидел эту женщину, он был бы немало изумлен. Потому что это была его сбежавшая супруга — Ирина. А один из мальчиков соответственно был его сыном — Ванечкой.
