Дарья Донцова - Ромео с большой дороги
– Так ведь мяса в них нет, – с самым счастливым видом заявила Ирка.
– Ой, замолчи, – махнула рукой Ольга.
– Правда, правда, – закивала домработница, – они на поле выросли.
Услыхав последнее заявление, Хуч неожиданно завыл басом. Спустя секунду к его руладе присоединился тоненько-визгливый голос Жюли.
– Ну, ты придумаешь… – прищурилась Зайка. – Отличная шутка: выросшие сосиски. Позволь полюбопытствовать: они что, на дереве висят? Вроде яблок? Или по земле стелются, как кабачки?
Машка захихикала.
– Не надо из меня дуру делать, – надулась Ирка. – Дарь Иванна так сказала! Сначала горошек вытянулся, потом его перцем и луком сдобрили, получилась колбаса.
– Соя! – догадался Кеша. – Теперь понятно.
На лицо Зайки наползло выражение старой девы, увидевшей голого мужчину.
– Соя? Генетически модифицированные бобы? С ума сойти! Никогда…
Я вжала голову в плечи. Ну, сейчас начнется… Хотела как лучше, а получилось как всегда. Ольга покраснела, но договорить не успела – на втором этаже раздался дикий грохот, потом вопль:
– Убили-и-и!
Забыв про злополучный ужин, присутствующие, спотыкаясь об нервно лающих собак, бросились к лестнице.
Глава 23
Крик летел из моей спальни. Я ворвалась в комнату последней и увидела Танюшку, сидящую на полу.
– Что случилось? – воскликнул Кеша.
– Этот урод положил меня мимо кровати, – простонала гостья.
– Я нечаянно, – начал судорожно оправдываться Тёма, – право, не хотел. Вы ничего не сломали?
– Чтоб тебе самому шею погнуть! – прорычала Таня, забираясь на кровать.
И тут раздалась громкая музыка.
– Мать, выключи радио, – велел Кеша, – и вызови доктора, следует сделать рентген.
– У меня в комнате нет ни приемника, ни сидюшника, – напомнила я.
– Что ж тогда играет? – завертела головой Машка.
– Телефон, – подобострастно подсказал Тёма. – Вон он, на коврике валяется.
Желая услужить, мужчина поднял трубку с пола и поднес к своему уху.
– Не трогай! – завизжала Борейко. – Немедленно брось!
Но самозванец уже нажал на клавишу и бодро воскликнул:
– Алло! Здрассти! Кто я? Тёма. Вам кого? Таню? Уж не знаю, сумеет ли подойти, она в кровати. Ой, не орите! Сейчас, сейчас…
Быстро, словно избавляясь от попавшего в руки раскаленного камня, Тёма сунул замершей в ужасе Танюшке трубку, сообщив:
– Это вас.
– Добрый вечер, Сереженька! – прочирикала Танечка. – Ой, солнышко, ты как? Скоро ли вернешься? Жду не дождусь…
Конец фразы оказался недоговоренным, лицо Борейко приняло сначала розовый, потом красный, бордовый, синий и, наконец, фиолетовый оттенок. Я с тревогой смотрела на подругу.
– Кто подошел? – выдавила из себя Татьяна. – Когда? Сейчас? Где? Мужчина? Не было никого!
Я прикусила губу. Да уж… Глупее поведения и не придумать. Ну нельзя же отрицать очевидное, Боровиков вовсе не идиот, он слышал голос Тёмы.
– Я тут одна, – пела Танечка, – абсолютно одинокая.
В этот момент за окном залаяла собака, очевидно, кто-то из соседей выпустил своего пса на прогулку перед сном, и Снап решил ответить собрату. Недолго думая, он разинул пасть и принялся мерно гавкать:
– Ав, ав, ав…
– Я дома, – повысила голос Таня. – Кто лает? Кобель. Ха-ха-ха, милый, это уже слишком, надеюсь, ты не ревнуешь к ротвейлеру? У нас нет в квартире животных? Да, действительно. Откуда тогда псина? Э… Э… Э… Ну что ты, какие мужики с собаками, право, смешно. Фу, заткнись! Ишь, разгавкался, придурок! Милый, я не лгу тебе. Клянусь своими брильянтами, я одна! Откуда лай? Э… э… э… Из телевизора. Да! Точно! Гляжу кино! В гордом одиночестве. Что? Телику нельзя говорить: «Фу, заткнись»? Милый, ты слишком придирчив. Я одна! Одна! Одна! Ладно, пусть тебе Дашка объяснит.
Трубка ткнулась в мою ладонь.
– Придумай что-нибудь, – прошипела Танюшка, – Серега совершенно взбесился!
– Привет, – фальшиво весело воскликнула я в телефон.
– Совсем моя завралась! – заорал Боровиков.
– Вовсе нет, – заюлила я.
– Говорит, кукует одна!
– Верно, тут никого.
– А ты?
– Я?
– Ну да, ты! Разве можно сказать: «Нахожусь в одиночестве», если сидишь с подругой? – справедливо заметил ревнивец.
– Ну… понимаешь… я для Танечки пустое место, мы настолько близки, что перестали замечать друг друга.
– А пес? Кто там лает?
– Это Снап, мой ротвейлер. Я его с собой взяла, пусть погуляет, заскучал в Ложкине.
– Танька сообщила, что гавкает в телике, а ты говоришь про Снапа. Кто из вас брешет?
На секунду я растерялась, но потом решительно ответила:
– Никто.
– Да? – перешел в диапазон ультразвука Сергей. – Так что, Снапа по телику показывают? Он новости читает?
– Именно так, – обрадовалась я подсказке, – впрочем, диктором Снапуна не брали, наш мальчик снимался в программе «Дог-шоу», я кассету показываю.
Боровиков притих.
– Видишь, – обрадованно продолжила я, – ни к чему волноваться, полнейшая тишина.
– На плите чегой-то горит! – завопил Иван, совсем некстати влетая в спальню. – Чадит и чернеет!
Ирка, всплеснув руками, кинулась на первый этаж.
– Что за мужик там? – загремел Сергей. – Он про плиту говорил, я слышал его расчудесно.
Я показала садовнику кулак и сладко пропела:
– Это не мужик, а всего лишь Иван.
– Иван?
– Да, Ваня.
– Что еще за Ваня?!
– Господи, Сережа, ты совсем от ревности очумел, – делано засмеялась я. – Наш садовник, Иван, ты его великолепно знаешь.
– Иван?
– Да, – терпеливо подтвердила я.
– Садовник? – не успокаивался ревнивец.
– Абсолютно точно. Хочешь, дам ему трубку?
– Не надо, – процедил Боровиков. – Ситуация делается все более непонятной.
– Что еще?
– Ты приехала к Таньке?
– Да.
– Привезла Снапа?
– Да, – покорно твердила я.
– Решила развлечь собаку?
– Да.
– И садовника прихватила? Зачем? Он тоже скучает? – взвился Боровиков.
– Прости, но ты идиот, – в сердцах заявила я. – Ясное дело, я не стану ходить в гости с садовником.
– Тогда как там Иван очутился?
– Он дома.
– Ванька живет у меня?! – окончательно потерял остатки ума Сергей.
– Нет, он у себя дома, – решив ни за что не начинать тоже орать, ответила я.
– Где?
– В Ложкине.
– У тебя?
– Да.
– В доме?
– Конечно.
Сергей замолчал, из трубки доносилось лишь его тяжелое дыхание.
– Разобрался? – нежно уточнила я.
– Ага, – неожиданно мирно ответил Боровиков, – просек фишку. Дело простое: Танька дома, смотрит телик с программой «Дог-шоу», ты с ней. Так?
– Верно, – обрадовалась я.
– В комнате еще Снап.
– Точно.
– А где Иван?
– Садовник в Ложкине.
– Тогда почему он только что орал про кухню? – вкрадчиво поинтересовался Боровиков. – Концы с концами не сходятся. Либо он не в Ложкине, либо вы не у нас дома.
Я потрясла головой.
– И ничего там не горит, – громко объявила Ирка, входя в спальню, – просто чуток зачадило масло.
– А-а-а! – не замедлил отреагировать Сергей. – Там еще и бабы имеются!
Вот тут мое практически безграничное терпение лопнуло.
– Знаешь, Сергей, ты ведешь себя глупо! – взорвалась я. – В принципе, понимаю, отчего ты напрягся, услыхав голоса Ивана и Тёмы, но лай Снапа и вопли Ирки не должны рождать подозрительность у нормального мужика. Или ты совсем потерял разум и считаешь Таню одновременно зоофилкой и лесбиянкой?
В трубке воцарилась тишина, потом послышалось осторожное покашливание.
– Кто такая Ирка? – почти равнодушно спросил Сергей.
– Наша домработница.
– При чем здесь Иван?
– Он ее муж, семейная пара везде ходит вместе.
– А Тёма?
– Ты о ком?
– Только что был упомянут некий Артем.
– Тимофей, – автоматически поправила я.
– Хорошо, он кто?
– Ведро. Тимофей Ведро.
– Не понял, – процедил Сергей, – семейная пара садовник и поломойка принесли ведро?
– Нет! Фамилия Тёмы Ведро!
В трубке повисло многозначительное молчание.
Меня стало подташнивать.
– Дай сюда, – прошипела Танюшка и выхватила из моих пальцев телефон.
– Милый, чмок, чмок, это я, твоя маленькая зайка. Не обращай внимания на Дашку, она нахрюкалась коньяком и несет бред. Представляешь, я легла спать, не успела глаза закрыть – звонок. Открываю: вот так сюрприз! Дарья со Снапом! Бухая совершенно! Да не одна! С прислугой приперла и любовником. А ты не знал? Ха-ха! Она давно с Ведром живет. Что значит каким? Нет, не эмалированным. С Артемом.
– Тимофеем, – трагическим шепотом подсказал «сыночек».
– Тимофеем, – машинально поправилась Танюшка и застрекотала с утроенным энтузиазмом: – Да про них вся тусовка знает. Ха-ха! Верно, с ума сошла! Не она? Я? Милый! О, хорошо! Конечно! Обожаю тебя! Навечно! Одного! Остальные мужики навозные кучи! Фу, пронесло!
