Дмитрий Щеглов - Крутой приз
Везет же некоторым! – с завистью сказал Федя Галушкин. Во время общего переполоха, его ведро на четверть заполненное мелкой рыбешкой, неожиданно пополнилось новыми экземплярами. Но даже ловкость фокусника не могла ему помочь. Клим выбросил на палубу сома, который был ничуть не меньше выловленного Егором. Сом свирепо таращил глаза, разевая огромный рот.
– А у тебя меньше сом! – с ехидством сказал Федя Галушкин.
– Ничего, у меня еще щучка есть. – ответил Клим и посмотрел на часы. До подведения итогов оставалась полчаса, но похоже было, что такой удачи больше не будет.
Так и оказалось в итоге. Дамы обходили расстроенных рыбаков на взгляд прикидывая улов каждого. Вне конкуренции шли Егор и Клим, а на третьем месте был Федор Галушкин. На столе уже стояли кем-то принесенные весы и гири. Матрона пристраивала на стол весы. Вечерний клев закончился. Ни на поплавок, ни на блесну ни у кого больше не брало. Ровно в десять часов Демьян Петрович протрубил рыбакам отбой. Теперь народ ждал, чей же улов будет больше, Егора или Клима. Кто-то с сожалением обронил фразу:
– Жаль, что не догадались учредить более мелкие призы, за вторые и третьи места.
– Например!
– Мотоцикл Хонду!
– Да он дороже твоей Тойоты!
– Но по размерам он ведь меньше!
Женская логика, говорят, железная.
– Будем уловы у всех взвешивать? – спросил Демьян Петрович. Федя стоял рядом с ведром.
– Вы не смотрите, что рыбешка мелкая, она еще побольше сомов потянет.
Раздались скептические смешки.
– Свинца наверно в нее натолкал.
Федя растерянно оглянулся.
– Не могли раньше подсказать.
– Можно подумать сам не догадался.
Однако расстроенное лицо Федора Галушкина говорило само за себя. Не догадался. Демьян Петрович пригласил себе в помощницы Лизу.
– Пусть взвешивает Елизавета, у нее рука легкая.
Рыба из ведра перекочевала в весовую чашку. Улов Федора Галушкина потянул на три с половиной килограмма.
– Совсем даже неплохо!
– Затем в чашку весов положили сома музыканта Егора. Сом давно почил в бозе. Хвост и голова у него свисали в разные стороны. Пришлось докладывать две гири по два, и по одному килограмму. Когда стрелка замерла, рыба потянула на пять килограммов и восемьсот двадцать граммов. Болельщицы заволновались.
– У Егора сом больше!
– Ничего, у нашего Клима еще щучка есть грамм на семьсот, восемьсот, не больше!
– Пусть ему лучше не достанется!
– Кому, ему?
– Да, снобу твоему!
– А я думала, ты за наших болеешь.
– Был наш, а теперь стал, знаешь чей!
И вот наступил тот момент, который придает таким событиям интригу. Народ, до этого стоявший на расстоянии полукругом, как во времена оные обступил весы.
– Не колбасу дают, отойдите подальше.
– Сам отойди.
Сом Клима лег на чашку. Был он меньше по весу.
– Пять килограмм, сто грамм, – объявил Демьян Петрович.
– У него еще щучка есть.
– Ну-с, где твой довесок? – сказал Демьян Петрович.
Толпа, обступившая весы, притихла. Теперь все зависело от щучки. Клим долго доставал ее из садка, будто испытывал нервы окружившего его народа. Лицо его насупилось. Можно было подумать, что он приготовился к поражению. Когда он стал класть ее на чашку, щучка вдруг проснулась и ударила хвостом. Чашка соскользнула на палубу. Помогали ее водружать на место несколько доброхотов. Лиза двумя руками придерживала весы. Что ее толкнуло на этот поступок, так она потом себе и не смогла объяснить, но только маленький рычажок она сдвинула с места. Теперь на чашке весов по соседству лежали вновь уснувший сом и щучка. Весы успокоились.
– Пять килограмм, девятьсот грамм, – объявил Демьян Петрович. – Объявляется победитель нашего конкурса. Клим, как вас по батюшке?
– Иванович.
– Клим Иванович, получите ключи от Тойоты.
А на Клима нельзя было без смеха смотреть. Неподдельное удивление, внезапная радость, ком в горле – винегрет эмоций. Клим поискал глазами Лизу и благодарно ей улыбнулся. Он моментально успокоился и первым делом отложил в сторону сома, а щучку выбросил за борт. Лиза с облегчением вздохнула. Не дай Бог вздумали бы перевзвешивать, вот был бы номер. Поздравления посыпались на Клима со всех сторон.
– А обмыть?
– Накрывай поляну, жмот!
Демьян Петрович всех успокоил.
– Дамы и господа! В качестве приятного сюрприза объявляю: нас ждет продолжение банкета. Кто желает принять участие, прошу в обеденный зал.
Отказавшихся не было. Стресс снимали до самого утра. Бард Сергей исполнил несколько песен.
– Он отлично имитирует чужие голоса с мельчайшими интонациями, – похвалил барда Демьян Петрович, – достаточно ему поговорить с человеком пару минут, как он его же голосом может даже песню спеть. Давайте его попросим!
Расслабившийся начальник службы безопасности Муромец неожиданно напрягся, а Сергей побледнел. Никого из присутствующих он пародировать не стал, а быстро закончил свое выступление.
– А сейчас объявляется красно-белый танец наших призеров, – объявил он.
Заиграла медленная музыка, Лиза вышла в центр зала и положила руку на плечо Клима.
– Как тебе это удалось? – тихо спросил он ее.
– Долг платежом красен.
– А я подумал, что уже все, проиграл. У меня ведь с собой были пружинные весы. Они с точностью до десяти грамм показывают. Шучка весила ровно семьсот грамм.
– И народ видел, как ты ее взвешивал?
– Федя уже ко мне подходил.
– А ты?
– Ты же видела, я быстрее его складываю цифры.
У Лизы в глазах появился страх.
– Да не бойся ты! На пальцах ничего не докажешь, а вещдок за бортом плавает. Меня другое беспокоит. Где Цезарь?
– И как ты думаешь, где он?
– А ты бы Егора напрямую спросила, не утопил ли его дружок, этот доморощенный бард вчера ночью Цезаря? Головой вперед и концы в воду. Пили то они вместе мировую. Мне только что пришла в голову эта мысль.
– С чего ты взял?
– Я недавно видел, как Сергей зашвырнул в воду дорогой, плоский мобильник. С чего бы это? У Цезаря, по-моему, был бы такой же. Вот я и думаю, не морочил ли он целый день голову Муромцу, имитируя голос Цезаря? Творческие люди, они ведь с вывихом, злопамятные: сначала делают – потом думают.
– Муромцу надо рассказать!
– Он, по-моему, и сам догадался!
Она увидела, как Муромец склонился к уху Демьяна и они вышли. Танец закончился. Клим проводил Лизу к ее столу и церемонно раскланялся. У Лизы упало настроение. Неужели в жизни всегда так бывает, светлая полоса, затем обязательно – черная?
Вздрогнул корпус корабля. Слышно было, как теплоход снялся с якоря. Лиза втайне надеялась, что у праздника, который заканчивался, не будет мрачного конца. В зал вошел Демьян Петрович и поманил пальцем Сергея барда. Тот торопливо вышел. А Лизу на танец пригласил Егор. У Лизы тревожно-счастливо забилось сердце. Ей повезло: звучало танго, и можно было поговорить.
– Егор! – у Лизы пересохли губы, – вы знаете, что Сергея подозревают?
Егор ответил не сразу. Он увел глаза в сторону и нехотя выдавил:
– А не будет больше хамить ваш директор банка. Наука ему пойдет на пользу.
– Так он живой? – с облегчением вздохнула Лиза. – Где он?
– Решетку с утра пилит! – рассмеявшись, Егор стал рассказывать. – Зря он обидел Сергея. Он никому обиды не прощает. Мы здесь у Красного куста второй уже раз, только прошлый раз высаживались. Там, на левом берегу, в лесу, метрах в трехстах есть заброшенная трансформаторная. Сергей вашего директора банка в ней закрыл как графа Монтекристо и оставил ему сломанную пилку по металлу. Захочет выйти, никуда не денется, спилит металлический прут, – Егор снова засмеялся, – мы его вместо замка закрутили, а там щелка маленькая, пилка только и пролезет.
Лизе вдруг стало легко и весело.
– Варвары вы! – счастливым голосом сказала она. Егор легко кружил ее в танце.
– Только огорчить я вас хочу, – сказал он, – тот, сертификат, что вам выдали на квартиру пустой еще. Я у Демьяна Петровича спрашивал, там конь не валялся. У них еще все на стадии разработки проектной документации.
– Я подожду! – беспечно заявила Лиза. – А вы мой телефон не потеряли?
– Нет!
До самого утра пока шел пароход к Москве, они простояли на палубе. Нет ничего лучше, чем встречать рассвет, когда рядом находится тот, кто тебе мил.
Глава 13
Долгожданная весточка
– Федоровна! Федоровна! Тебе письмо из Москвы. Внучка пишет.
Почтальон, немолодая женщина с тяжелой сумкой стояла у калитки небольшого финского домика. К ней вышла сухонькая старушка, вытирающая руки об передник.
– Спешу обрадовать тебя.
– Спасибо, милая!
Письмо перекочевала в дрожащие старческие руки.
– Что пишет Лизавета?
– Приходи завтра, расскажу!
– Ну, я тогда пошла!
– Спасибо тебе.
Старушка проводила ее долгим взглядом внезапно увлажнившихся глаз и закрыла калитку. Одна радость и осталась у нее, эти редкие письма из столицы. Она села на скамейку под старой яблоней. Рядом примостился кот редкой для деревни сибирской породы. Он потянулся, сонно глянул на воробьев прыгающих в трех метрах от него и закрыл глаза.
