Наталья Александрова - Капкан для принцессы
Револьвер в руке высокого мужчины все еще продолжал стрелять, оставляя черные пулевые оспины на стенах комнаты, но глаза его были уже мертвыми, изо рта пульсирующим потоком бежала кровь. Наконец ноги его подогнулись, и он тяжело рухнул на пол.
Наступила тишина. Конвоир Маркиза подтолкнул Леню в бок стволом пистолета, откашлялся и спокойным голосом, показавшимся очень тихим после грохота выстрелов, скомандовал:
— Иди в дом!
Маркиз послушно поднялся по крыльцу и через темные сени вошел в освещенную комнату. Стены и пол были залиты кровью, как будто здесь только что резали барана. Спецназовцы Вольфа связывали по рукам и ногам темноволосую женщину, а она злобно ругалась, мешая русские и немецкие слова. Маркиз еще раз взглянул на труп с торчащей из горла рукояткой ножа. Хотя смерть меняет людей, особенно такая страшная смерть, Леня окончательно убедился в том, что это был совсем не тот человек, которого он видел не так давно на улице Некрасова возле машины Бориса Львовича Длуголенского.
«И ведь доктор говорил, — вспомнил Маркиз, — что здесь, кроме Виктора, был еще один мужчина!»
Оставив эти размышления при себе, Леня решил ждать, как дальше обернутся события. Приставленный к нему охранник стволом пистолета подтолкнул его к стулу и заставил сесть.
В это время на крыльце послышались шаги, и секунду спустя, подталкивая перед собой упирающуюся Лолу, в комнату вошел Вольф.
— Отдайте мою собачку, жестокий человек! — верещала Лола.
— Заткнись! — рявкнул Вольф, оглядывая комнату.
Увидев лежащий на полу труп и залитые кровью стены, Лола решила, что переигрывает, и замолчала — всем было явно не до нее с ее песиком Взгляд Вольфа остановился на темноволосой связанной женщине, которую его подручные бросили на кровать. Неуверенно покосившись на Маркиза, Вольф спросил его:
— Это действительно она?
— Да, — Маркиз кивнул, — это Моника. Хочу напомнить вам, что мы с Лолой выполнили ваше поручение.
— Да-да, — отмахнулся от него Вольф и подошел к Монике.
При виде его немка забилась, пытаясь разорвать веревки, и поток двуязычных ругательств еще обильнее полился из ее рта.
— Да, фройлен, внешность вы здорово изменили, — насмешливо проговорил герр Вольф, — но манера цветисто ругаться осталась прежней. Однако здешний косметолог хорошо над вами поработал, я ни за что не узнал бы вас в новом обличье!
Вольф резким движением рванул блузку Моники и, несмотря на ее бешеное сопротивление, развернул девушку плечом к свету. Маркиз увидел знакомое ему по фотографии родимое пятно в форме неровной четырехконечной звезды.
— Да, дорогая, — удовлетворенно кивнул немец, — это действительно вы, у меня не осталось никаких сомнений.
Моника замолчала и злобно уставилась на своего мучителя.
— Чего вы от меня хотите? — наконец прошипела она. — Почему вы не оставите меня в покое?
— Ты прекрасно знаешь, чего я хочу, — Вольф склонился над Моникой и едва не прожигал ее взглядом, — того же, чего от тебя хотят все остальные, того же, чего хотел твой здешний друг, ныне покойный, — Вольф покосился на окровавленный труп, — я хочу получить информацию!
"Так-так, — подумал Леня, — вот и к делу подошли. Наконец-то я узнаю, за каким чертом понадобилась герру Вольфу эта немецкая стерва. Все разговоры о страховой компании оказались блефом.
Надо сказать, что я почти сразу это понял. Вольфу была нужна эта девица, нужна лично ему, и боюсь, что папаша Тизенхаузен здесь не при чем…"
Один из людей Вольфа вышел, очевидно, решил проверить на всякий случай сад и обойти вокруг дома.
«Это правильно, — одобрил Маркиз, — потому что опасный Виктор должен быть где-то поблизости.., но Вольфу про это не скажу».
— Ты — не симпатичная немецкая девушка со скверным характером, — продолжал Вольф, — ты даже — не наследница состояния папаши Тизенхаузена!
В глазах окружающих ты — всего лишь носитель бесценной информации, можно сказать — ходячая дискета или жесткий компьютерный диск, по капризу Создателя наделенный весьма смазливой мордашкой и длинными стройными ногами!
— Я ничего не знаю! — злобно выкрикнула Моника.
— Конечно, ты ничего не знаешь! — с сарказмом в голосе подтвердил герр Вольф. — Если бы ты знала ту информацию, которую записали в твой мозг, как на магнитофонную ленту, ты могла бы продать эту информацию, покупателей не пришлось бы долго искать! И они заплатили бы тебе огромные деньги, по сравнению с которыми страховка, выплаченная за твою мнимую смерть, и даже все состояние твоего дорогого папочки — это жалкие гроши, медяки из кружки для подаяний! Но, на мое счастье, ты не можешь самостоятельно извлечь эти данные из своего подсознания, для этого нужны специальная методика и препараты, которых у тебя нет… Поэтому ты и скрывалась так долго в России, поэтому и пришлось тебе сделать операцию, изменившую до неузнаваемости твою внешность — чтобы беспрепятственно добраться до Бейрута!
Я угадал? — усмехнулся герр Вольф, увидев, как Моника вздрогнула. — Значит, твой покупатель — действительно ибн Фаллах? Не сомневаюсь, что это так! И ты хотела при помощи своего дружка отправиться к Фаллаху, получить от него деньги и в его подпольной лаборатории раскодировать свое подсознание? Представляю, как был бы счастлив старый убийца, если бы ему удалось заполучить подробную информацию об оперативных планах ЦРУ на Ближнем Востоке и обо всех банковских и финансовых структурах, задействованных в их финансировании! В одном только, Моника, ты ошибалась — ибн Фаллах обманул бы тебя, не дал бы за твою информацию ни цента. Хотя он и сказочно богат, у старика железное правило: за информацию он платит только смертью, и ты не была бы исключением. Ибн Фаллах очень любит сидеть в шезлонге на краю бассейна, наблюдая за тем, как его акулы лакомятся очередным информатором!
Леня Маркиз тихонько двинулся к окну: ему ужасно не понравилось, как спокойно разговаривает при нем Вольф о своих тайнах. Обычно так непринужденно беседуют только в присутствии покойников — или будущих покойников.
В бок Маркизу ткнулось хорошо знакомое ему лезвие: приставленный к нему охранник заметил попытку подобраться к окну и пресек ее в зародыше.
— Шеф, — обратился боец к Вольфу, — может быть, этих уже пора…
Последовавшая за этим пауза была пугающе понятна, а взгляд, которым он окинул Маркиза и Лолу, не предвещал им ничего хорошего.
— Нет, подожди, — повернулся к своему подручному Вольф, — они нам понадобятся чуть позже, когда мы будем заметать следы. Мы обставим это как убийство и самоубийство на почве совместного распития спиртных напитков, как это здесь называется. А чтобы наш ловкий друг не попытался проявить неуместную инициативу, мы сейчас сделаем ему маленький безболезненный укольчик…
Герр Вольф открыл небольшой чемоданчик и достал оттуда шприц и ампулу.
Маркиз резко согнулся, чтобы выскользнуть из сильных рук своего непрошеного телохранителя, и метнулся к окну, но спецназовец бросил ему под ноги металлический шарик на тонком шнурке.
Шнурок захлестнул ноги Маркиза, и Леня рухнул на пол, как стреноженная антилопа. Спецназовец резким рывком поднял его на ноги и словно железными клещами сжал его за локти.
— Только дернешься — шею сломаю, — флегматично предупредил он Маркиза.
— Да я так понимаю, что она мне все равно уже не понадобится, — ответил Леня, из последних сил стараясь не сдаваться.
Герр Вольф подошел к нему и прямо сквозь рукав рубашки вонзил в руку шприц.
— Фи, как негигиенично! — возмутился Маркиз. — И шприц небось не одноразовый… А вдруг вы занесете мне этим шприцем гепатит или, не дай Бог, СПИД…
— Ты об этом уже не узнаешь, — осклабился Вольф. — Анализы тебе делать никто не будет.
Краем глаза Леня заметил, как Лола отползает к двери. Стараясь отвлечь от нее внимание, он рванулся, хотя и понимал, что у него не хватит сил освободиться из железной хватки спецназовца.
Однако тут же он почувствовал накатывающую слабость и апатию. Мышцы не слушались его, попытка вырваться оказалось до смешного беспомощной.
Леня понял, что это результат инъекции.
Еще через несколько секунд его руки и ноги стали совершенно бессильными, и он обвис в руках спецназовца, как тряпичная кукла. При этом сознание его оставалось ясным, он видел и слышал все, что происходило в комнате.
Почувствовав, что Леня совершенно обмяк и перестал сопротивляться, боец бросил его на пол, как груду тряпья. В это время от двери раздалось злобное шипение, и еще один подручный Вольфа втащил в комнату бешено сопротивляющуюся Лолу.
— Сбежать пыталась! — проговорил он, ловко уворачиваясь от длинных Лолиных ногтей. — Царапается, стерва!
— Сейчас перестанет, — невозмутимо проговорил Вольф.
Он отломил кончик у второй ампулы и тем же шприцем, что Лене, сделал Лоле инъекцию, несмотря на ее попытки вырвать руку или укусить своих мучителей.
