Наталья Александрова - Одной смерти мало
– Вы меня, наверное, с кем-то перепутали, – отозвалась Надежда. – Это фирма «Пылеглот»?
– Да, совершенно верно! Мы предлагаем моющие пылесосы, а также стирающие пылесосы, гладящие и поливающие цветы…
– Здорово! – восхитилась Надежда. – А есть такие, которые пекут пироги и воспитывают детей?
– Пока нет, но такие модели находятся в стадии разработки. Если хотите, мы можем сообщить вам, когда они появятся в продаже.
– Спасибо, но вообще-то я звоню по другому поводу. У вас работает Лидия Костромина?
– Костромина? – переспросила простуженная незнакомка. – А в чем дело?
– Дело в том, что она уклоняется от алиментов! – строго сообщила Надежда Николаевна.
– Что?! – Ее собеседница была явно удивлена, больше того – заинтригована. – Костромина? От алиментов? А кому она должна платить алименты?
– Своему бывшему мужу, инвалиду второй группы… впрочем, это закрытая, конфиденциальная информация. Я прошу вас никому об этом не говорить.
– Само собой! – И женщина тут же громко крикнула куда-то в сторону: – Представляешь, Люся, Костромину разыскивают за неуплату алиментов! Вот она, тихоня! Представляешь, бросила мужа-инвалида с тремя детьми…
– Так работает она у вас или не работает? – напомнила о себе Надежда Николаевна.
– Нет, не работает, – с явным сожалением ответила собеседница. – Уже полгода как уволилась!
– А куда она перешла?
– Люсь, ты не знаешь, куда Костромина перешла? – крикнула собеседница Надежды.
Ей что-то ответили, и незнакомка тут же сообщила Надежде Николаевне:
– Она перешла бухгалтером в частный детский сад «Карапуз». Запишите телефон и адрес…
Телефон «Карапуза» не работал, и Надежда Николаевна решила съездить туда, тем более что детский сад находился совсем близко от ее дома.
Рядом с нужным ей пятиэтажным зданием толклась в чахлом скверике небольшая группа детей трех-четырех лет, рядом с которой возвышалась, как телебашня над районом панельных пятиэтажек, женщина раннего пенсионного возраста и могучего телосложения, орлиным взором озиравшая своих маленьких подопечных.
– Сидоров! – крикнула она мощным басом. – Ты чего в нос суешь? Я тебе сколько раз говорила, чтобы не совал в нос всякую гадость! Нос у тебя не для того предназначен! Цветкова, не трогай! Говорят тебе, не трогай собачьи какашки! Ну, Цветкова, что я тебе говорила?
Надежда с опаской прошла мимо пасущихся детей и их громогласной воспитательницы, подошла к двери с табличкой «Детский сад» и подергала за ручку.
Дверь была заперта.
– Женщина, вы куда ломитесь? – окликнула ее монументальная воспитательница.
– В детский сад «Карапуз», – честно ответила Надежда.
– А чего вы ломитесь, когда там никого нет?
– А где же все?
– Я – тут, а Ванда Вацлавовна в пенсионном фонде, до вечера не вернется… А вы вообще-то по какому вопросу? Если ребенка в садик устроить, так это можно ко мне. У нас прогулки два раз в день, развивающие занятия и игра на народных музыкальных инструментах… Сейчас же выплюнь эту гадость!
Надежда Николаевна невольно вздрогнула, но воспитательница ее тут же успокоила:
– Это я не вам, это я Петрову… Петров, кому я сказала, немедленно выплюнь! Да, так вот, про развивающие занятия я уже сказала… персонал у нас поголовно дипломированный – и я, и Ванда Вацлавовна, методика утверждена министерством…
– Я не собираюсь к вам никого устраивать! – перебила ее Надежда. – К счастью…
– А тогда чего же вы ломитесь?
– Я к вам по поводу вашей сотрудницы Костроминой.
– Костроминой? – Глаза воспитательницы загорелись. – Так я и знала! Я даже Ванде Вацлавовне говорила, что у этой Костроминой рыльце в пушку! А что она натворила? Растрата, или с налогами мухлевала?
– Да с чего вы взяли? – насторожилась Надежда Николаевна. – Почему вы думаете, что она что-то натворила?
– А тогда зачем вы ее разыскиваете? Если человек ничего плохого не сделал, его никто и искать не станет! Вот меня, к примеру, никто не разыскивает…
– А вот тут вы не правы! – возразила Надежда Николаевна. – Одну мою сослуживицу разыскивали, чтобы сообщить, что она наследство в Канаде получила…
– И большое наследство? – заинтересовалась воспитательница.
– Большое. Целый зоомагазин с товарами. Одних попугаев сорок восемь штук…
– И что – Костроминой тоже кто-то наследство оставил? – с недоверием осведомилась воспитательница.
– Нет, к сожалению, – вздохнула Надежда. – Я что – похожа на иностранного адвоката?
– Вообще-то нет, – честно призналась воспитательница, оглядев Надежду с ног до головы. – А тогда зачем же вы ее ищете? Положи немедленно, кому говорю!
Надежда от неожиданности вздрогнула, но воспитательница успокоила ее:
– Это я не вам, это я Филимонову… Так все же, зачем вы ее разыскиваете?
– Я ее соседка, ниже этажом, – сочинила на ходу Надежда Николаевна. – Она меня залила. Сантехник, конечно, воду сразу же перекрыл, но теперь весь дом без воды сидит. И без горячей, и без холодной. Пробовали уже дверь вскрыть, да у нее замок очень хитрый оказался, и дверь стальная, а МЧС без хозяйки не выезжает. Звонили ей на мобильный – не отвечает, вот я и поехала сюда ее разыскивать…
– И зря поехали! – отрезала воспитательница. – Костромина у нас уже два месяца как не работает!
– Что же вы мне сразу не сказали? – возмутилась Надежда.
– А мало ли, кто вы такая? Каждому встречному нельзя все сообщать! От нас требуется бдительность!
– А куда она от вас перешла? – спросила Надежда Николаевна без большой надежды на успех.
Воспитательница задумалась, поджав губы.
– Весь дом без воды сидит! – напомнила ей Надежда. – А у многих дети…
– Ладно, так и быть! Она-то, Костромина, не сказала, куда перешла. Уволилась, и все тут. Но на прошлой неделе я ее случайно встретила… Полушкин, выкинь эту дрянь! Немедленно выкинь!.. Вот, значит, как дело было. Ванде Вацлавовне билет в театр дали, бесплатный, в качестве поощрения. По линии комитета по дошкольному образованию. Но она не пошла, потому как театр не особенно любит. Мне, говорит, этого театра дома хватает, муж самый настоящий клоун, свекровь вообще словами не описать… Так она этот билет мне отдала, на, говорит, Синякова, сходи в театр в целях повышения своего культурного уровня. Ну я и пошла. Чего не сходить, тем более что задаром. А там, кстати, и буфет есть, правда, за свои деньги…
– А при чем здесь Костромина? – напомнила собеседнице Надежда.
– Вот как раз я и подхожу! Отсидела я первое действие, не скажу, что особенно понравилось, но до перерыва дотерпела, а потом вышла, и понадобилось мне кое-куда… ну, я дверь-то перепутала и вместо туалета случайно зашла в служебное помещение. Тут мне какая-то женщина и говорит – вы, говорит, что здесь делаете? Здесь, говорит, посторонним вход воспрещен! Я смотрю, а это она, Костромина! Я ей тогда – что, Лида, ты теперь по культурной части работаешь? И хорошо платят? А она как меня узнала, так в лице переменилась и в другую дверь ушла, так что больше я ее и не видела. А тут другая женщина в дверь заглянула – куда, говорит, Лида запропастилась? Ее, говорит, Раиса срочно ищет! Что-то у них там с костюмами не то… А я тут и говорю – разве Лида по костюмам работает? А тетка так удивилась – а кем же еще? Раиса – костюмер, а она ее помощница… И на меня с подозрением смотрит, ну я и ушла…
– Значит, теперь Лидия в театре работает? – уточнила Надежда. – А как этот театр называется?
– Как же он называется? – Воспитательница задумалась. – «Под столом»? Или «Под стулом»? Или «Под кроватью»?
– Что-то я таких названий никогда не слышала! – усомнилась Надежда Николаевна.
– Ой, у меня же этот билет сохранился! – вспомнила воспитательница и сняла с левой ноги туфлю.
На изумленный взгляд Надежды она пояснила:
– У меня гвоздь в туфле вылез, вот я этот билет и подложила…
Она вытащила из туфли смятую бумажку, разгладила ее и радостно сообщила:
– Не «Под столом», а «Под мостом»! Вот как этот театр называется! – И она протянула истрепанный билет Надежде Николаевне.
К счастью, на нем можно было разглядеть не только название театра, но и его адрес.
Надежда Николаевна поблагодарила воспитательницу и отправилась восвояси.
Позади нее раздался мощный голос:
– Синетутов, брось немедленно провод! Тебя убьет током, а мне отвечать!
Надежда Николаевна припустила быстрее, раздумывая на ходу. С чего это Лидии Костроминой устраиваться помощником костюмера в захудалый театр? Работа тяжелая, платят гроши. Можно сказать, что за этот год она падала все ниже и ниже. При ее-то образовании могла работу получше найти. Ну, в банк, конечно, не возьмут, но в приличную фирму бухгалтером – запросто.
Загадка. Ой, неспроста Лидия это все задумала… Правда, в ее планы вмешалась судьба – ну не повезло…
Поговорив с Кириллом, Вера с досадой бросила трубку. Голос бывшего мужа вызывал у нее явственную зубную боль. Делать ничего не хотелось. Надежда Николаевна, пожалуй, права – она совершенно раскисла, опустила руки. Сама-то Надежда бегает, суетится, старается помочь. Но чем заняться Вере? Она боится выходить на улицу, сидит дома и ждет, что в замке заскрипит ключ и в квартиру ворвутся трое людей в черных костюмах – те самые, которые преследуют ее. Скоро это уже превратится в самый настоящий психоз.
