Карл Хайасен - Двойная наживка
Преподобный Уиб допроповедывался чуть ли не до хрипоты, стоя над ягненком, и после Рождественского чуда поклялся навеки отказаться от исцелений. К тому времени это уже не имело значения: его репутация сложилась. Скоро станции по всему Югу стали передавать программу Уиба «Иисус в вашей гостиной», и еженедельные пожертвования уже выражались шестизначной цифрой. В своем телевизионном евангелизме Чарли Уиб наконец-то попал в струю прежде, чем она иссякла.
На этот раз он решил рискнуть. Он пустил прибыль на расширение дела, а не положил на счет в Багамском банке. Спортивная Христианская телесеть включилась в работу на шестидесяти четырех станциях – при этом час проповедника Уиба был гвоздем программы – станции заплатили за эту передачу вперед. Тематика СХТ была проста: религия, охота, рыбная ловля, отчеты о жизни фермеров и шоу кантри-мюзик с присуждением наград. Даже, когда Чарли Уиб расширил империю СХТ и включил в передачи такие вопросы, как торговля земельными участками, банковские вклады и тому подобное, он с трудом верил в возрастающий успех своих телевизионных программ: это подтверждала все то, что он всегда говорил о природе человека.
Вначале Уиб отказывался верить, что взрослые люди будут просиживать по четыре часа кряду, смотря программы кабельного телевидения. Процесс рыбной ловли в реальной жизни был достаточно скучным, наблюдение же за другими лицом, занимающимся этим же делом, приобретало характер мазохистской пытки. Тем не менее консультанты Уиба по вопросам рынка убедили его в противоположном – именно реальные мужчины включали программы, показывавшие по телевидению рыбную ловлю, а специалисты по демографии утверждали преимущество пива, табака и рекламы, не считая морской промышленности.
Уиб просмотрел прогнозы и немедленно заказал одночасовую программу, посвященную охоте на окуня. Он лично прослушал троих пользующихся известностью рыболовов. Первым из них был Бен Гир, и он был отвергнут из-за своего веса (триста девяносто фунтов), а также из-за того, что у него была неосознанная привычка выкашливать в микрофон пузырьки мокроты. Второй претендент Арт Пинклер был остроумным, знающим и не лишенным грубоватой красоты, но отягощен писклявым акцентом, свойственным жителям Новой Англии, которые писали слово смерть через ф. Бюджет был слишком скуден, чтобы давать Пинклеру уроки языка или дублировать его речь, – таким образом, выбыл и он. Чарли Уибу был нужен подлинный деревенщина, местный уроженец.
И это выдвигало на первый план Дики Локхарта.
Уиб считал, что первый эпизод, отснятый для передачи «Рыбная лихорадка», был самым отвратительным, какой он когда-либо видел по телевизору. Дики был косноязычным, работа камеры его парализовала, а редакторы, видимо, были под мухой. Но Дики вытащил трех огромных большеротых окуней, а специалисты по рекламе оценили каждую минуту этой грязной дешевки. Озадаченный Уиб был сражен этим шоу. Через три года «Рыбная лихорадка» стала главным источником дохода для Спортивной Христианской Телесети, хотя за последние месяцы эта передача начала терять популярность на нескольких важных рынках и проигрывать соперничавшей с ней программе Эда Сперлинга, который тоже демонстрировал шоу с показом ловли окуней. Программа Сперлинга была ловко сделана и хорошо подавалась, что нравилось Чарли Уибу, как ему нравилось все, что приносило хорошую прибыль и не сулило явных затруднений. Понимая, что дни Дики Локхарта в качестве Короля охоты на окуней сочтены, Преподобный Уиб без лишнего шума стал подбираться к шустряку Эдди Сперлингу, чтобы выяснить, можно ли его купить. Уиб и Сперлинг все еще торговались по поводу оплаты услуг; к тому времени рыболовный турнир «Кэджан Инвитейшнл» был не за горами, и Дики обнаружил проповедника с двумя полуголыми женщинами.
Требование Локхартом нового прибыльного контракта было вымогательством, которое преподобный Уиб не мог позволить себе спустить, – соперничество между телевизионными евангелистами приобрело острейший характер: малейшее пятно на репутации, и вы могли оказаться выброшенными из эфира.
Как и обещал, Дики Локхарт легко выиграл на новоорлеанском турнире. Чарли Уиб не счел нужным появиться на праздновании победы. Он готовил пресс-конференцию, чтобы на следующее утро объявить на ней о новых условиях работы Дики Локхарта на кабельном телевидении и позвонил в «Таймс-Пикаюн», чтобы сообщить об этом репортеру. Потом он позвонил одной из своих шлюх.
В пять тридцать утра городской полисмен постучал в двойную дверь апартаментов отеля, где жил Чарли Уиб. Полицейский узнал одну из шлюх, но не подал виду.
– У меня плохие новости, преподобный, – сказал полицейский. – Дики Локхарт убит.
– Господи, помилуй, – сказал Чарли Уиб.
Полицейский кивнул:
– Кто-то хорошо врезал ему по голове. У него украли грузовик, лодку и все его рыбачье снаряжение. И деньги, которые он выиграл на турнире.
– Это ужасно, – сказал Преподобный Уиб. – Грабеж.
– Завтра мы узнаем больше, когда поработают криминалисты, – сказал полисмен, выходя. – Постарайтесь немного отдохнуть.
– Спасибо, – сказал Чарли Уиб.
Теперь сон с него слетел. Он заплатил девкам и уселся писать воскресную проповедь.
... Р. Дж. Декер не был особенно потрясен, когда, проснувшись в комнате мотеля, обнаружил, что Скинк не вернулся. У Декера были все основания подозревать, что Дики Локхарта убил именно он, – прежде всего потому, что Скинк небрежно упомянул о таком намерении, во-вторых, извращенность этого преступления, казалось, носила отпечаток его личности.
Декер принял душ, все еще чувствуя себя как в тумане, свирепо побрился, как, если бы думал, что от боли у него прояснится в голове. Это дело поражало не столько фактом убийства, сколько безумием. Газеты сойдут с ума от такого материала: вероятно, это была история национального масштаба. Это была такая история, от которой Декер отчаянно хотел сбежать.
Выписавшись из мотеля, он упаковал свое снаряжение в нанятую машину и поехал в направлении Пас Манчака. Было девять часов утра – к этому времени наверняка кто-нибудь уже набрел на эту чудовищную сцену.
Проезжая мимо воды, Декер почувствовал, как заколотилось его сердце: он увидел синие огни, мигающие около лодочного причала. Он затормозил у «Потаенных снастей для спортсменов», вышел из машины и вклинился в толпу, окружившую огромный аквариум для окуней. Там было пять полицейских автомобилей, две машины скорой помощи, пожарная – и все из-за одного трупа. Прошло уже три часа с тех пор, как останки Дики были выловлены из аквариума, прикреплены ремнями к носилкам и прикрыты зеленым шерстяным одеялом: кажется, никто не спешил отвезти его в морг.
Толпа состояла в основном из мужчин. Некоторых из них Декер узнал даже без шапок как участников турнира. Двое местных детективов с блокнотами и карандашами расспрашивали зрителей, надеясь набрести на свидетеля. Хорошенькая молодая женщина оперлась об одну из полицейских машин. Она рыдала, разговаривая с полицейским в форме, заполнявшим розовый бланк отчета. Декер слышал, как девушка назвала свое имя – Эллен. Эллен О'Лири. У нее был новоорлеанский акцент.
Декер подумал, что она что-то могла знать.
Где-то в душе Декера таился страх, что Скинк мог появиться на пристани, чтобы полюбоваться делом своих рук, но его не было видно. Декер проскользнул в телефонную будку и набрал номер Денниса Голта в Майами. У того был сонный голос.
– Чего тебе надо?
«Чего тебе надо? Этот малый – само очарование».
– Твой приятель Дики поймал своего последнего ланкера, – сказал Декер.
– Что ты хочешь сказать?
– Он мертв.
– Дерьмо, – сказал Голт. – Что случилось?
– Расскажу об этом позже.
– Не уезжай из Нового Орлеана, – сказал Голт. – Оставайся на месте.
– Нет проблем.
«Что мне надо, так чтобы эта задница устроила пирушку у Бреннана – завтрак и ленч вместе, – подумал Декер. Возможно, он уже заморозил бутылку „Дом Периньона“.
Каким-то странным скованным тоном Голт спросил:
– У тебя есть фотографии?
Как если бы это что-то меняло.
Декер не ответил. Сквозь стекло телефонной кабинки он наблюдал за Томом Керлом и братьями Ранделлами на стоянке лодок. Один из местных детективов допрашивал всех троих сразу: когда говорил Оззи, его голова прыгала вверх и вниз, как игрушечный щенок на приборной доске машины. Полицейский что-то энергично записывал в блокнот.
– Какой у тебя номер? – спросил Деннис Голт.
– Семидесятый, – ответил Декер.
Шина лопнула при выезде из Кеннера на дороге 10, соединявшей штаты. Запасная была одной из тех крошечных игрушечных шин, которые теперь стали стандартной принадлежностью новых машин. Чтобы добраться до запасной, Декеру пришлось открыть багажник, вынуть из него свой дорожный мешок и оборудование для камер, которые он затем аккуратно сложил на обочине шоссе. Он уже проделал половину работы, когда услышал за спиной другую машину, ехавшую по запасной полосе. По хриплым звукам, которые издавал ее двигатель, Декер определил, что она не была полицейской. Ничего похожего. Это была коричневая «Кордова» выпуска 1974 года с виниловой крышей, облупившейся, как пузырь от солнечного ожога.
