Татьяна Луганцева - Террариум для Царевны-лягушки
Официант, принесший им еду, с удовольствием отметил:
– Как приятно, когда посетители с таким аппетитом поглощают наши блюда.
– Да! Очень вкусно! Спасибо.
– Мы проголодались, израсходовали силы, – кивнул Гера.
– Все силы? Или остались на вечер? – с улыбкой спросила у него Меланья, когда официант отошел от их столика, оставив тарелки с кусками пирога с сочными ягодами и ванильным сахаром, рассыпанным по тарелке.
– Сейчас вернемся в номер и продолжим, – подмигнул ей Гера.
– Ого! Какой прыткий! А я вот не могу так. Меня печалит судьба Льва Леопольдовича.
– Он нашей личной жизни еще мешать будет? – удивился Гера.
– Будет.
– Извините, – прервал их беседу официант. – Вы – Меланья?
– Я...
– Вас тут разыскивает пан Людвиг. Может, он к вам присоединится? Человек старый и почтенный, у него какая-то информация.
– Да, конечно, пусть подойдет, – разрешила Меланья. – Хотя я его и не знаю...
– Опять твой поклонник? – строго посмотрел на нее Гера.
– Да не знаю я его! Надеюсь, что насиловать прямо здесь, в ресторанчике, не будет. Не смотри на меня так, ты должен радоваться, что у тебя такая привлекательная женщина.
– Я и радуюсь, видишь, как улыбаюсь, пока зубы еще свои остались, – ответил Георгий.
К ним по проходу мелкими шажками семенил совсем старенький дедушка в светлом костюме, светлой рубашке и соломенной шляпе. Чем-то он напомнил Меланье всесоюзного старосту Калинина – острая седая бородка-эспаньолка и круглые очочки.
– Людвиг, – представился он.
– Меланья, Георгий, – ответила она.
А Гера встал и помог старичку сесть за столик.
– Я по-русски буду. Еще в том возрасте, что хорошо помню ваш язык, – прокряхтел дед с жутким акцентом.
– Будете что-то заказывать? – спросил подошедший официант.
– Что-то творожное у вас есть?
– Пирог с творогом.
– Давай, сынок, его и чайку. – Дед повернулся к Меланье: – Я друг Льва Леопольдовича, недавно он обратился ко мне со странной просьбой. А вчера позвонил и предупредил, что может оказаться в тюрьме, а если он там окажется, чтобы я обратился с результатами к вам... Вот я и пришел в отель, а там сказали, что вы кушаете здесь... Ничего, что я так настойчив? Я просто не могу прийти в себя от того, что Лев арестован... Такой человечище! Талант! Я же всю свою жизнь проработал патологоанатомом в местной больнице.
– О! Уже близко, – обрадовалась Меланья. – Я понимаю, с какой просьбой обратился к вам Лев Леопольдович.
– Да... поднять документацию, вспомнить... Трупы трех женщин, два из них принимал и обследовал лично я. Третий не я, но в нашем же морге. Я провозился всю ночь, меня пустили в архив, хотя я уже не работаю. Но мне доверяют. Я нашел документы. На всех трех телах были неглубокие шрамы в разных местах, не относящиеся к каким-то хирургическим операциям. У двух женщин на лопатке, у одной – на плече.
– Вот! Что и следовало доказать! У всех татуировки были срезаны! – закричала Меланья.
– Я вот принес ксерокс заключений обследования тел. Больше я ничего не знаю и знать не хочу... Я работал в морге в то время и лично с них ничего не срезал... – аккуратно вытер рот салфеткой Людвиг.
Гера достал из кармана кошелек, чтобы расплатиться. Вместе с бумажником на стол выпал пузырек с лекарствами.
– Что это? – заинтересовалась Меланья.
– А, это... Забыл вернуть хозяину, вернее, хозяйке. Сегодня утром, когда к нам в номер прибежала Каролина и бросилась в ноги, умоляя спасти брата, он у нее выпал из кармана. Она потом так быстро исчезла, что я не успел среагировать. Надо вернуть.
Людвиг, прищурившись, посмотрел на пузырек.
– Ого! Верните их поскорее... Надеюсь, что у вашей Каролины есть еще в запасе.
– А что такое? – не поняла Меланья.
– Лекарство первой необходимости. Прием нельзя прерывать. То есть нужно пить все время, пропустить нельзя, – пояснил патологоанатом.
– Ой, как неудобно получилось! – спохватилась Меланья.
– Если у человека настолько серьезно со здоровьем, то наверняка у нее есть запас. А эти таблетки обязательно вернем, – спокойно произнес Гера.
– Они дорогие, их выдают по рецепту, – кивнул старик, отхлебывая черный чай с блюдца.
– А для чего они назначаются? – вдруг спросила Меланья.
– Неудобно обсуждать здоровье девушки, – поежился Людвиг.
– Антибиотик от венерических заболеваний? – предположила Меланья.
– Матерь Божья, о чем вы говорите! – чуть не поперхнулся старик.
– А от чего? От нервов? Что-то психическое? От алкоголизма? – гадала она.
– Лучше скажите, а то фантазия ее далеко заведет, – предложил Гера.
– Врачебная тайна... – робко пискнул Людвиг.
– Не знал, что патологоанатомы лечат людей и что вы вообще имеете к Каролине какое-то отношение, – отметил Георгий.
– Точно! Она очень бледная и все время ходит в закрытой одежде! У нее что-то с кожей или... рак! – выдала Меланья.
– Я предупреждал, – сказал Гера.
– Ну, хорошо! – сдался Людвиг. – Это лекарство пьют, чтобы снизить иммунитет.
– Снизить? Зачем? – удивился Гера.
– Когда собственный организм что-то отторгает, благодаря сильному иммунному ответу. Например, люди с пересаженными органами подавляют свою иммунную систему, чтобы не отторгалась чужая ткань. Это жизненная необходимость, нужно пить эти лекарства постоянно.
– Каролине что-то пересаживали? – задумалась Меланья.
Глава 17
Бассейн в отеле «Каролина» был не очень большим, пятнадцать метров на десять, но для троих человек было достаточно. На дворе стояла глухая ночь, бассейн был давно закрыт и для постояльцев, и для посетителей. Но к Меланье с Герой у хозяйки отеля было особое отношение, и поэтому для них бассейн приветливо распахнул стеклянные двери.
– Мы завтра улетаем домой, вот решили устроить прощальную вечеринку, – заявила Меланья.
– Все – за счет заведения, – тут же сказала Каролина.
У края бассейна уже стоял сервированный столик с фруктами, пирожными и напитками.
– Я благодарна за то, что ты не заявила на брата.
– Забудем об этом неприятном инциденте! – отмахнулась Меланья.
Она скинула халат и осталась в ярко-красном бикини, сидевшем на ее фигуре просто потрясающе. Гера уже плавал размашисто и спокойно.
– Присоединяйся к нам! – пригласила Каролину Меланья.
– Я не купаюсь.
– Что так? Компания не нравится?
– Нет... я не могу... У меня на хлорированную воду аллергия, – ответила хозяйка отеля.
– А... Ну хоть посиди с нами.
– Это – пожалуйста! – согласилась Каролина и расположилась в удобном шезлонге.
Одета она была в легкую блузку персикового цвета и широкие брюки, подчеркивающие талию. Черные волосы, как всегда, собраны в гладкую прическу, а на лице – безупречный макияж.
– Давайте за знакомство и заодно за расставание, – предложила Меланья.
Гера откупорил бутылку шампанского и разлил по трем фужерам.
– Останемся друзьями!
– Да, вас привело в мой отель не очень радостное событие, но...
– Но теперь преступник в тюрьме, Настя отомщена, мы, слава богу, живы и здоровы! – прервала ее Меланья.
– Да... Все сложилось... Нельзя было, конечно, и предположить, что мы все это время жили бок о бок с маньяком. Друг моего отца... Это кошмар!
– А отца своего вы, наверное, очень любили? – спросила Меланья.
– Очень! – загорелись глаза у Каролины. – Это был самый чуткий и самый веселый человек на свете.
– У отцов бывает особая любовь к дочкам, зато матери часто испытывают нежные чувства к сыновьям, – вылез из бассейна Гера.
Каролина окинула его фигуру пикантным, оценивающим взглядом и явно осталась довольна.
– В нашей семье так и было. Мама все прощала и вконец избаловала Родослава, зато для отца я была настоящая принцесса! – заулыбалась Каролина.
– Ага! А я какая-то неуемная стала! – вступила Меланья. – Все из-за любви к Гере. Стала я тут с ним любовью заниматься, а у меня ссадины болят на бедрах и грудь в синяках не так привлекательно выглядит. И вот пошла я и разыскала Родослава. Хорошо его Гера отделал, но я все равно закапризничала и потребовала компенсацию. Нет, не деньги. Я хотела узнать что нибудь интересное, ну, что-нибудь захватывающее. И знаешь, он рассказал скабрезную историю, – уселась напротив Каролины Меланья, закидывая ногу на ногу. – Ты не сердись на него, ну сильно не хочется человеку попасть в камеру. Оказывается, ваш папа очень сильно любил тебя, так сильно, что часто брал к себе в кровать. Одно дело, маленькая девочка засыпает в кровати с папой, боясь грозы, и совсем другое дело, когда Родослав застукал вас там пару раз за интересным занятием... Классное дело? Правда?
Каролина побледнела:
– Ну и что?
– Ничего! Еще скажи, что это ваше личное дело! Прелестно! Это – подсудное дело!
– Отец не делал ничего такого, чего бы я не одобрила.
