Дарья Донцова - Имидж напрокат
– Плохо, – нахмурился Чу, – корень ваших бед в неразборчивой прожорливости. Дрожжевой хлеб употребляете? Белый и черный?
– Да, – осторожно подтвердила я, – люблю тосты с маслом.
– Со сливочным? – уточнил Чу. – Коровьим?
– А с каким еще? – удивилась я.
– С арахисовым, соевым, рапсовым, подсолнечным, рисовым, гречишным, из авокадо, свеклы, капусты, – перечислила помощница врача. – А еще есть баранье, козье, верблюжье, кобылиное, мышиное…
– Мышиное? – поежилась я. – Никогда о нем не слышала.
– Существует масса разновидностей масел, – подключился к беседе Чу, – а вы выбрали самое вредное. Из тысячи моих пациентов только одному подходит коровье. Давайте выясним научно, что вам можно, а что нельзя даже нюхать. Снимите туфли и встаньте босыми ногами на этот вроде бы коврик, а на самом деле мощный компьютер.
– Попрошу снять цепочки, часы, серьги, – велела медсестра. – Железные полукружья из лифчика тоже удалите. Если есть пирсинг на теле, его надо убрать.
– Ничего такого у меня нет, – ответила я.
– Металлокерамические коронки, шурупы в позвоночнике, пластины в черепе, гвозди в тазобедренных суставах имеются? – не утихала медсестра.
– Отсутствуют, – заверила я. – Но если бы они и были, как можно вытащить железку, прикрепленную к черепушке? Или вывинтить что-то из позвоночного столба?
– Ну, это уж наша забота, – потер руки Чу. – Хорошо, раз вы не носитель металлозапчастей, смело идите на определитель метаболизма. Босиком.
Я кое-как уместилась на простом половичке. Точь-в-точь такой, только большего размера, лежит перед входом в нашу с Максом квартиру. Ноутбук на столе доктора Чу загудел.
– У вас ногти накрашены, – с неодобрением заметил Чу.
– Я делаю педикюр и маникюр. А что, нельзя? – встрепенулась я.
– Ногти на руках и ногах являются выпуклыми антеннами, нацеленными на прием биокорректирующих сигналов из космоса, – прогудел Чу, – а вы закрыли их непроницаемым для волн экраном. Стоит ли удивляться, что биологический возраст госпожи Романовой определяется как семьдесят девять лет. Садитесь в кресло.
Я плюхнулась на сиденье. Мне почти восемьдесят?
– Вижу ваше изумление, – зачирикала помощница профессора, – но сомневаться в результате не приходится, у нас уникальная аппаратура.
– Сразу положение вещей мы не исправим, – заметил Чу, – придется продвигаться маленькими шагами к большой цели. Сначала отрегулируем питание. Вам нельзя есть ничего с дрожжами и животным жиром, кроме мышиного масла. Мука, сахар, соль, лактоза, консерванты, мясо, рыба, молочные изделия, крупы под строгим запретом.
– А что можно? – оторопела я.
– Все остальное, – ответил безмятежно Чу, – без ограничения. Например, салат из зерен Фиан.
– Где их взять? – растерялась я.
Медсестра протянула мне небольшой картонный прямоугольник.
– В магазине «Здоровье от доктора Чу», вот вам визитка с адресом. Доктор Чу сегодня отдаст распоряжение диетсестре, и вам принесут правильный ужин. А я сейчас приготовлю чай, который заведет в нужном ритме ваши биологические часы. Извольте подождать в коридоре.
Я с трудом встала. За время нахождения в кабинете китайского специалиста у меня заломило поясницу, закружилась голова, а ноги стали ватными.
– Правда, доктор Чу гениальный? – с придыханием поинтересовалась медсестра на ресепшен.
– М-м-м, – простонала я.
– От него все в восторге, – щебетала девица, – китаец ставит на ноги тех, кого уже на кладбище собирались нести.
– Врач и его помощница не очень-то похожи на жителей Поднебесной, – заметила я.
– Дафиня не медсестра, она жена профессора, – уточнила девушка, – и они оба китайцы из диаспоры Московской области, поэтому у них лица, как у нас. Чу академик академии академически здорового образа жизни, у него восемь золотых медалей за внедрение академических знаний академии в необразованные массы. А вот и госпожа Дафиня.
– Верно, это я, – нежно пропела супруга Чу, выходя в холл. – Уважаемая Лампа, вот вам активайз биологический. Он налит в высокотехнологический термос «Опен вотч». Понимаете?
– Нет, – ответила я, чувствуя себя столетней бабкой с разбушевавшимся старческим маразмом.
– «Опен» – открыть, «вотч» – часы, – перевела девица на ресепшен.
– Именно так, – подтвердила Дафиня. – Сосуд издаст в нужное время гудок, и откроется крышка. Вам нужно сделать три с половиной глотка и съесть печенье, которое вы обнаружите в специальном резервуаре. На все про все у вас минута. Потом термос автоматически закроется до следующего принятия чая. Не пытайтесь в неурочное время поднять крышку, она рассердится и накажет вас.
– Поставит в угол? – развеселилась я.
– Что-то вроде того, – без тени улыбки согласилась Дафиня. – У вас телефон звонит. Вы не слышите?
– Специально не беру его, чтобы не мешать нашей беседе, – пояснила я.
Дафиня неожиданно улыбнулась, лицо китаянки из диаспоры Московской области сразу стало симпатичным.
– Мы уже закончили, ответьте человеку, который, похоже, очень хочет с вами побеседовать. До свидания. Ждем вас через месяц.
Я вытащила трубку.
– Ламповецкий, ты еще у Фру? – спросил Володя.
– Где? – не поняла я.
– У китайца, – уточнил Костин.
– Он Чу, – хихикнула я. – У тебя большие проблемы с памятью. А все из-за частого употребления жареной картошки с котлетами.
– Му, Бу, Фу… мне без разницы, – разозлился Костин. – Короче, чеши скорей в кабинет Милова. Встретимся перед его офисом, а пока придется ввести тебя в курс дела по телефону. Слушай внимательно, не перебивай меня, как обычно…
Глава 29
– Что случилось? – спросил Валерий Борисович, когда мы с Костиным вошли в кабинет.
– Вы позвали Бориса, Надежду и Анжелику? – вопросом на вопрос ответил Володя.
– Произошла неприятность? – воскликнула сестра Милова, вбегая в кабинет.
За ней молча шел Боря.
– Скажите скорей, в чем дело? – добавила Галина Михайловна, появляясь в кабинете следом за дочерью и внуком.
– Мама, ты-то зачем явилась? – выразил недовольство сын.
– Если моя девочка сломя голову бежит в офис к брату, забыв выключить на кухне свет, значит, у нас в семье форс-мажор. Без меня не обойтись, – торжественно заявила пожилая дама. – Я заварила успокаивающий чай.
Валерий молча смотрел на мать, а та, вытащив из своей сумки здоровенный термос, водрузила его на письменный стол и крикнула:
– Олечка, принесите кружечки! Фарфоровые, пустые.
– Чаепитие в Дурищах? – хмыкнул Борис. – Отличная идея. Дядя рад угостить родственников в разгар рабочего дня заваркой из корней лопуха.
– Это мы попросили вас прийти, – объяснил Костин, – возникла проблема.
– Боже правый! – заломила руки Галина Михайловна. – У нас в городской квартире пожар? Господи, я так и знала, что беда случится. Предупреждала, предостерегала – нельзя делать теплые полы. Но разве меня послушают? Ужас! Катастрофа! Мы погорельцы! Где Ольга? Валера, почему твоя секретарша до сих пор не подала посуду?
Милов нажал кнопку селектора и рявкнул:
– Где чашки?
– Заваривается еще, – донесся ответ.
– Нужны только кружки, – простонала мать хозяина, – напиток у нас свой!
– Немедленно посуду сюда! – потребовал шеф.
– Галина Михайловна, не волнуйтесь, апартаменты в полном порядке, – начала я успокаивать старшую Милову.
Та схватилась за щеки.
– Боже! Спасибо! Какая радость! Цела квартира, где я счастливо жила с Харитоном!
– Вроде вашего супруга звали Борисом, – напомнила я.
– Не о нем речь, – отмахнулась пожилая дама, – о верном друге, о пуделе Харитоне.
– О, бабуля любила собаку больше супруга! – заржал Борис.
– Замолчи, – велел дядя.
– Давайте успокоимся и выслушаем Владимира, – попросила я.
– Можно? – спросил от входной двери тихий голос.
– Конечно, – расцвел улыбкой Валерий Борисович. – Входи, Лика, садись.
Анжелика, одетая в красивое платье небесно-голубого цвета и обутая в дорогие туфельки из красной лаковой кожи, опустилась в кресло.
– Кто это очаровательное небесное создание? – изумилась Галина Михайловна. – Познакомьте нас.
– Мама, это Анжелика, бывшая девушка Боречки, – уточнила Надежда.
– Да нет, Надя, ты путаешь, – возразила Галина Михайловна, – девочка Бореньки тоже была ничего, но простой крестьянской внешности. И одевалась дешево, этакая милая пейзанка из колхоза. Сейчас же я вижу дорого одетую девушку из высшего света. Платье у нее от Шанель, вон логотип, и туфли от Прада, у меня такие же… Надюша, ты шутишь? Это не Анжелика!
Я опустила глаза. Ай да Галина Михайловна! Старушка совсем не так проста, как кажется. На что угодно спорю, бабка узнала Лику, она явно в курсе, что девушка бросила ее внука, поэтому ухитрилась менее чем за минуту наговорить ей гадостей. Сначала назвала ее «дешево одетой пейзанкой из колхоза», а потом прямо намекнула, что девица поменяла Бориса на богатого любовника, который может ей купить платье от Коко. И все это сладким голосом, с очаровательной улыбкой на устах. Это вам не вопль на коммунальной кухне: «Машка, коза кривая, дура кривоногая», а высший пилотаж классической школы вежливого хамства.
