Галина Куликова - Вуду для «чайников»
— А он что, жив? — спросил дрогнувший голос.
— Жив. Я вижу, что он дышит.
«Конечно, я дышу, скотина ты эдакая», — подумал Корнеев, которого уже схватили под мышки, предварительно набросив на него кусок брезента. Глупые бандосы вынесли его из холодильника вперед ногами и потащили по коридору. Но тут раздались торопливые шаги, и кто-то запыхавшийся доложил:
— Во дворе молодняк из местных. Надо сначала их спровадить, а потом уж выносить его.
— Тащить его обратно?
— Да нет, забросьте пока сюда.
Его действительно куда-то забросили и закрыли на замок в два оборота. Когда Корнеев высунулся из-под брезента, то увидел небольшую комнатку с канцелярским столом. Здесь никого не было, однако на столе стоял компьютер с горящим монитором, на экране которого висела какая-то табличка.
Ведомый неодолимой силой, Корнеев выполз из-под своего савана, поднялся на ноги и подошел поближе. Он решил, что услышит, когда за ним придут и успеет нырнуть обратно. Не замечая того, что пачкает все вокруг себя кровью и свиными потрохами, он уселся на вертящийся стул и потянулся к мышке.
Кабинет принадлежал Марье Васильевне Линюшкиной, которая отлучалась на кухню. Заканчивалась ее смена, и ей хотелось взять домой что-нибудь вкусненькое. У поваров всегда оставались пирожные, или кусочки торта, или деликатесная колбаска, которой они охотно оделяли сотрудников. Марья Васильевна дернула свою дверь, но она не поддалась. Она покрутила ручку и постучала носком ноги по дереву и на всякий случай крикнула:
— Эй! Есть кто-нибудь?
Никто не отозвался, и тогда она, чертыхаясь и придерживая подбородком пакет, полезла в узенький кармашек кофточки за ключом, решив, что кто-то из материалыциков запер кабинет ключом со своей связки. Замок щелкнул, Марья Васильевна пхнула дверь коленкой и шагнула внутрь. И тут увидела такое, отчего ее бедное сердце сделало кульбит и шлепнулось прямо в пятки.
За ее столом сидел окровавленный человек. Кожи на лице практически не было, мясо отслаивалось и кусками свисало вниз. Из рубашки, расстегнутой на животе, лезли внутренности. Однако этот монстр не валялся на полу без признаков жизни, а сидел и печатал на компьютере. Клавиатура тоже оказалась залита кровью, и куски плоти лежали повсюду вокруг стула. Охватив всю эту кошмарную картину одним взглядом, Марья Васильевна разинула рот и завопила так, что перекрыла музыку в зале. Гланды вибрировали в ее разверстой глотке, как два флажка на ветру.
Поскольку монстр не реагировал, Марья Васильевна присела и, продолжая голосить, швырнула в него пакет с пирожными. Пакет отскочил и упал на пол, а монстр вздрогнул и повернул голову. Взгляд у него был изумленный. Потом он встал и сделал шаг вперед. Несмотря на то что у него были явно мирные намерения, Марья Васильевна не выдержала потрясения и упала в обморок. Тем временем на ее крик уже бежали люди, но, увидев окровавленного Корнеева, который перепрыгнул через их служащую и растопырился в коридоре, они тоже завизжали и поскакали обратно, как смятая противником конница.
И тут из двери, ведущей в бар, появился сам Разгуляев. Корнеев повернулся к нему и с надрывом спросил:
— Что я тебе сделал, мужик?
Главбух икнул и попятился, а Корнеев пошел за ним, вытянув руки вперед. Друг за другом они вывалились в зал и опрокинули столик. В тот же миг вокруг поднялась такая паника, как будто бар находился на борту «Титаника» и рулевой увидел айсберг.
— Убивают! — кричала какая-то женщина. — Милиция!
Корнеев пригнулся и быстренько добрался до выхода. Перед дверью стоял пьяный и никого не пускал.
— Кто это тебя так… распотрошил? — с трудом ворочая языком, спросил он.
Корнеев нырнул под его локоть, боднул дверь головой и очутился на улице. Вслед, за ним из бара вывалилась целая куча посетителей. Они разбегались в разные стороны, прикрывая головы руками, будто боялись попасть под обстрел. Евгений тоже побежал, нырнул под машину, достал ключи и через минуту уже сидел за рулем. Поскольку за ним никто не гнался, а в салоне была страшная духота, протянул руку и приспустил стекло. В ту же самую минуту возле него возникла широкая, как блин, физиономия негра.
— Что, — спросил он шероховатым басом, — испугался? Ничего, спи спокойно, ты скоро все забудешь… — И он беззвучно захохотал. Евгений содрогнулся и нажал на газ.
— Ты все забудешь! — еще раз крикнул негр ему вслед, и его белоснежная улыбка исчезла, проглоченная темнотой.
* * *— Убей ее! — приказал мужчина.
Мулатка медлила всего лишь секунду. Лайма увидела, как глаза ее наливаются решимостью, а тело группируется для прыжка. Несмотря на то что платье было не слишком откровенным, казалось, что мулатка голая — таким рельефным выглядело ее тело.
Смерть взглянула Лайме в лицо глазами цвета какао. Она поняла, что это не шутка: наступил тот самый миг, когда решается самый главный вопрос — ты или твой враг. Никаких приемов самообороны она не знала, однако вспомнила Кудесникова, который рассказывал, что в трудные моменты его кот ложится на спину и дерется сильными задними лапами. Ей потребовалась доля секунды на то, чтобы принять решение.
И когда мулатка прыгнула. Лайма повалилась на землю и задрала ноги, приняв ее тело на подошвы. Мулатка откатилась назад, а шофер такси, вместо того чтобы прийти на помощь, погнал машину задним ходом к выезду из переулка.
Белолицый стоял и смотрел, как Лайма поднимается на ноги. Он был уверен, что мулатка победит. «Интересно, как она собирается меня убить? — промелькнуло у Лаймы в голове. — Вырвет сердце голыми руками?» Судя по выражению лица, та была на это способна. Надежда, что кто-то выйдет из ресторана и вмешается, появилась и исчезла. Лайма поняла, что от смерти можно только убежать. Развернулась и что есть силы дунула вслед за такси.
Она никогда не отличалась хорошей физической подготовкой и даже в школе не получала грамот за участие в спортивных соревнованиях. Ее мог спасти только адреналин, и организм в избытке выбросил его в кровь. Вот когда пригодилась удобная обувь!
Лайма дернула так, что стены домов слились в одну сплошную ленту, превратившись в тоннель. Впереди виднелся колодец света — то ли лазейка на свободу, то ли люк в чистилище. Она слышала топот за своей спиной и слышала тяжкое дыхание убийцы.
Такси стояло возле тротуара с распахнутой передней дверцей. Но Лайма понимала, что просто не успеет сесть и захлопнуть ее за собой — преследовательница была слишком близко, она не даст ей ни секунды. И тогда Лайма бросилась через дорогу, прямо под колеса бегущих машин. Раздался визг тормозов, крики, ругань, снова визг, затем она услышада короткий удар, но не оглянулась, а продолжала спасаться. И лишь когда очутилась на другой стороне улицы, взглянула назад. Мулатка была в двух вытянутых руках от нее, и у Лаймы сжалось горло от страха. Она полетела по тротуару, а мысли ее бежали впереди, пытаясь нырнуть то в магазин, то в прачечную, но все, что ни попадалось на пути, казалось западней, ловушкой. Разве можно убить человека среди бела дня прямо в центре города, рассчитывая скрыться? Мулатка, вероятно, полагала, что можно, и неслась, как бронепоезд.
«Она не отстанет», — поняла Лайма, отчаянно надеясь, что впереди, на большом перекрестке, окажется милиционер и ее преследовательница не решится у него на глазах совершить преступление. Однако милиционера не было, и ни одной патрульной машины не попадалось навстречу.
Добежав до перекрестка, Лайма нырнула в подземный переход, и здесь преследовательница ее все-таки нагнала. Схватила за шиворот и рванула на себя. Лайма пролетела несколько метров и всем телом стукнулась о стеклянную стену магазинчика, торгующего бижутерией. Все сережки и подвески, выложенные на витрине, вздрогнули разом и задрожали, как будто с новогодней елки осыпались все стекляшки. Продавщица закричала, но потом увидела надвигающуюся мулатку и замерла с открытым ртом. Та набросилась на Лайму, прижала ее к стеклу и сомкнула шоколадные пальцы на ее шее.
— Помогите! — захрипела та. — Вызовите милицию!
Народ вокруг громко возмущался, кто-то и в самом деле принялся звонить в милицию, а несколько мужчин, увидев, что глаза жертвы вылезают из орбит, бросились на помощь и схватили страшную женщину за руки. Благодаря их усилиям Лайме удалось вырваться. Держась за горло и кашляя, она похромала дальше, понимая, что это может быть только передышка.
Так и получилось. Сзади она услышала короткие удары — хрясть! хрясть! И топот возобновился. Тем временем они снова очутились на улице, впереди была эстакада — длинная, как марафонская дистанция. Лайма видела, как мелькают ее собственные ноги, и понимала, что сейчас упадет. В боку кололо так сильно, словно она проглотила ножницы. Краем глаза заметила, как из-под моста выезжает грузовик, нагруженный большими белыми пакетами. Поскольку там, внизу, движение было плотным, машины ехали медленно. Лайма решила, что сейчас она или умрет, или отринет страх и прыгнет на эти пакеты. «Если в кузове цемент или стройматериалы, я погибла», — подумала она. У нее не было даже нескольких секунд на раздумье — грузовик уже появился почти целиком. Она оглянулась в последний раз, увидела несущуюся вихрем мулатку, подбежала к ограждению, встала на него и, визжа, как трепетная девушка, отправившаяся купаться в компании молодых людей, полетела вниз.
