Татьяна Луганцева - Забавы негодяев (сборник)
– Даже если это так и будет, и что? Закупать яйца на год вперед? Так они испортятся! Нет, я не вижу смысла «надышаться перед смертью», – давно решила для себя Настя.
На дворе было двадцать девятое декабря, почти полтора месяца как ей сделали операцию и неделя, как прошло первое слушание дела Петра Соколова. Суд перенесли на начало февраля, по настоянию адвоката Петра – Виктора Васильевича Суржикова. Со слов этого же адвоката, второе рассмотрение этого дела будет окончательным.
– Больше дело не перенесут, и я ничего не смогу сделать, – сказал он Насте на личной встрече.
Она не ходила к Петру в изолятор временного содержания и не собиралась ездить к нему в тюрьму, она не хотела видеть его там, она все время видела его рядом с собой. Анастасия собиралась вытащить его оттуда и для этого была готова на многое. Они сидели в одном из кафе ГУМа вместе с Виктором Васильевичем и грелись горячим кофе. Вся суета новогодней жизни проносилась мимо Анастасии, словно какая-то другая, параллельная ей жизнь, яркая как мишура из дешевой фольги. Виктор Васильевич был представительным мужчиной в теплом, светлом пальто и достаточно ярком, неординарном шарфе для его солидного возраста. Он явно молодился, и у него был маникюр, что Настя на мужчинах терпеть не могла.
– Я очень ценю Петра, но, к сожалению, очень мало могу для него сделать, – запустил он полную ладонь в свою шевелюру «соль с перцем». – Все доказательства, все улики, все досконально собрано против него. А еще очень сильно довлеет его прошлое дело, его ошибка, стоившая жизни тому ученому, вы в курсе. Прокурор от этого и «танцует». Мол, он и в этот раз мог совершить ошибку, а следовательно, убить человека. И всем все равно, что ты – жива! Противно то, что, несмотря на то что его условная судимость погашена, все равно прошлое будут учитывать. – Протер стекла очков адвокат, не смотря Насте в глаза.
– Я не просто жива… я здорова, – прошептала сквозь зубы Настя и поинтересовалась: – И сколько Пете грозит?
– При хорошем для нас раскладе лет пять.
– О, нет! – невольно воскликнула она.
– Боюсь, что да, – щелкнул замками портфеля адвокат, тем самым давая Насте понять, что их встреча завершена. – Ничем помочь не могу… Извините…
– А я что могу? – как-то по-детски спросила Настя, хлопая длинными ресницами.
– В смысле? – кинул он на нее быстрый взгляд.
– Может, я могу что-то сделать, чего не можете вы? – очень наивно спросила Анастасия.
– Боюсь, тоже ничего, – нервно дернулся адвокат.
– Петр, наверное, думает, что вы – хороший адвокат, – сказала Настя.
– А я хороший адвокат! – На мгновение вскинул глаза Виктор Васильевич и снова потупился. – Я сделал все, что мог… а в этом деле… Это первая ошибка Петра при операции…
– Что я могу? – снова прервала его нюни Анастасия, которую переполняло желание действовать во благо любимого.
– Дождаться его… подумаешь, пять лет, – несколько скованно пожал плечами адвокат. – Извините…
Он неуклюже встал и, поклонившись, удалился.
Настя осталась сидеть одна за небольшим круглым столиком кафе посреди огромного магазина, горящего огнями перед двумя недопитыми чашками кофе. Она почувствовала себя героиней немого кино, да еще и с замедленной съемкой, а вот все окружающие люди неслись вокруг нее, участвуя в современном сериале. Такая вот не состыковка двух изображений.
– Забрать кофе? – вывел ее из задумчивости голос официантки.
– Что? А… Да-да, можете забрать, – рассеянно ответила Настя, зачем-то промокая сухой бумажной салфеткой сухие крошки из-под мини-кекса и, естественно, не одну из них не собирая.
– Вы будете что-то еще? – тактично поинтересовалась официантка.
– Я? Что? А, нет… – Настя словно потеряла связь с действительностью.
Блестящие елочные шары и другие игрушки на елке слились в какие-то размазанные звезды и искрящиеся ленты от того, что в ее глазах накопились слезы.
– Девушка, извините, можно мне еще минут пять посидеть? – спросила Настя у официантки.
– Конечно, конечно, сидите, хоть двадцать минут… Вам плохо? Может, что-то надо принести? Вам точно ничего не нужно? – забеспокоилась официантка, так как лицо девушки-клиентки сильно побледнело, а на глазах навернулись слезы, и это нельзя было не заметить.
– Нет, нет… все хорошо, сейчас я соберусь с мыслями и пойду, – прошептала Настя, вцепляясь в руку девушки. – Боже мой, как же мне плохо!
Девушка села на стул, на котором несколькими минутами ранее сидел импозантный адвокат, вернее, она просто была втащена Настей на это свободное место.
– Врача? – забеспокоилась девушка.
– Да, мне нужен врач, но только один-единственный специалист, мой врач… – закрыв лицо руками, шептала Настя.
– Вы поссорились с любимым? – догадалась девушка. – Я видела, здесь сидел мужчина, сидел, а потом ушел…
– Нет, это все не то. Вот вы любили когда-нибудь?! Хотя вы еще так молоды… – подняла на нее лицо Настя.
Девушка даже покраснела.
– Я? Ну, почему же… Конечно, любила и люблю… У меня есть парень, с которым мы вместе учимся в институте, и вместе уже два года.
– Вот! А я – такая дура, что только сейчас поняла, что полюбила, только сейчас поняла…
– Так это же прекрасно! – подбодрила ее официантка, озираясь на свою помощницу и незаметно делая ей знак, чтобы та присмотрела и за ее столиками.
– Я задерживаю вас? – спросила Настя, хотя это был очень глупый вопрос, и так было понятно, что задерживает.
– Нет, нет, что вы! У меня есть пять минут, – дежурно улыбнулась девушка, а глаза ее были по-настоящему заинтересованными и сочувствующими.
И тут Настю, несмотря на всю несуразность ситуации, прорвало не на шутку.
– Мне уже хорошо за тридцать, и я знаю, что такие молоденькие девочки, как ты, считают, что в моем возрасте уже пора на пенсию. Мол, великовозрастные тетки!
– Что вы?! Вы прекрасно выглядите, – заверила ее девушка. – Лично я так никогда не думала. Моей маме сорок два года, и она очень красивая и молодая.
– А я знаю, – улыбнулась Настя. – Я еще такие вещи могу творить, что вам, молодежи, и не снилось! Полюбила я только сейчас, когда потеряла…
– Такое бывает, я знаю, – с видом знающего человека кивнула девушка. – У моей подружки Светки парень был – Рома. Вот он все ходил, ходил за ней, а она над ним издевалась. Ну, то трубку не возьмет, то с другим парнем зафлиртует на его глазах. Мы ее осуждали, а она всерьез Рому не принимала. Куда, мол, он денется? А он взял и делся! Стал встречаться с другой девушкой, которая не обращалась с ним так, как Светка, а заботилась и любила его. Вот тогда-то Светка и забегала! Сначала делала вид, что ее это совсем не трогает. Мол, все равно ко мне приползет! А он и не приполз… Дальше – больше! Она явно занервничала, стала ему звонить, сначала скандалить, потом умолять… А Рома просто кремень. Светка чуть ли не вены резать, мол, люблю его, оказывается, жить без него не могу, только сейчас поняла!
– Интересная история, – улыбнулась Настя. – Давай, я предугадаю конец? Рома вернулся к Светке, и они вместе.
– Откуда вы знаете? – несколько разочарованно протянула девушка, словно не смогла сохранить интригу своего повествования.
– Все просто. Рома оказался хорошим парнем с характером и гордостью, но он любил Свету, какая бы стерва она ни была, а просто так любовь забыть нельзя, – ответила Настя.
– Все так и было, – вздохнула девушка и тут же лукаво посмотрела на Настю из-под своей прямой челки, – так что же вы так убиваетесь? Если любовь настоящая, она вынудит сердце к прощению, и он вернется к вам.
– Он в тюрьме, и ему грозит пять лет, – глухо ответила Настя, и ей стало очень легко. Вот так просто поделиться с человеком, которого видела в первый и последний раз в жизни.
– Ого! Даже не знаю, что вам и сказать…
– Пять лет…
– Если любите… дождитесь, – неопределенно предположила официантка.
Становилось понятно, что такого опыта в ее жизни еще не было, и слава богу.
– А вот у меня такая любовь, что не дождусь! Умру от тоски! Так все несправедливо и ужасно! – почти выкрикнула Настя и отвернулась.
Посреди большого торгового холла с мраморным блестящим полом стояла все та же красавица-елка, убранная огромными и красивыми игрушками и гирляндами, которые приобрели свои очертания, так как слезы в глазах Насти во время душеспасительного разговора высохли. Елка была словно центр праздничного убранства, сосредоточением праздника.
Люди вокруг фотографировались на память, сидели на бортике ограждения и болтали друг с другом по телефонам, дети бегали друг за другом вокруг елки. А один маленький мальчик в ярко-синей шапочке с белой кисточкой осторожно пробрался за ограждение и своими маленькими ладошками аккуратно перекладывал коробки с яркими рисунками и бантами, которые были свалены под елкой исключительно в декоративных целях и полностью покрывали пенопластовое покрытие под елкой. Такая красивая, пышная, устремленная вверх елка с символичными подарками под ней. Непонятны эти бутафорские подарки были только одному любознательному ребенку, не участвующему в играх с другими детьми. И ведь в чем-то он был прав. Подарки не имели права быть бутафорскими, пустыми коробками, пусть хоть и яркими, и праздничными. Они должны были быть волшебством, быть маленьким чудом.
