Галина Куликова - Клубничное убийство
Во‑первых, вся эта чехарда с похищением Зимина была им распутана до последней ниточки. Он выяснил даже то, что помощник Зимина Валерий еще днем на работе скушал несвежий бутерброд и поэтому несколько часов просидел в туалете. Рядом с ним, в соседней кабинке, маялся кто‑то еще. Или делал вид, что мается. Потому что выходил, потом снова приходил. Валерий иногда видел его ботинки. А один раз эти ботинки исчезли надолго.
Судя по всему, речь шла о Полусветове. Именно Полусветов заявил милиции, что во время убийства Аршанской торчал в уборной и не мог никуда отлучиться. Выходит, лукавил? Все‑таки отлучался?
Также Калевуха выяснил, что уборщица Зинаида устроила на работу в офис «Витязя» свою подругу Веру. Тоже уборщицей. В первый раз Вера должна была выйти на работу в понедельник. Она хотела показать себя с лучшей стороны. И попросила Зинаиду устроить для нее мастер‑класс. Они встретились во время вечеринки, и подруга отвела Зинаиду в кабинет нового начальника. Та принялась рассказывать об основных принципах уборки офисных помещений, но в это время подруге позвонили и срочно вызвали домой, к заболевшему внуку. Зинаида осталась на втором этаже одна…
Еще Калевуха ухитрился поговорить с теми дамами, которые окучивали возле гардероба Николая Клебовникова. Клебовников сразу им понравился, они положили на него глаз, но выбрал он черноокую Наташу, уделив ей явно больше внимания, чем ее подругам. Те посчитали это несправедливым, потому что у Наташи уже намечался один роман. Кроме того, в тот вечер у нее болела голова и она даже выпила таблетку, однако когда Клебовников сделал ей комплимент, тут же забыла о своем плохом самочувствии.
– Брюнетка Наташа… – пробормотал Сильвестр. – Что дает нам эта брюнетка? Не блондинка, не шатенка, которые были готовы подарить ему вечер. Брюнетка. Почему он выбрал именно брюнетку?
Калевуха и это ухитрился объяснить. В скобочках он написал: «Наташа оч. сексуальна». Сильвестр усмехнулся. Тоже мне – дамский угодник. Наверняка рассказывал девицам про свою яхту.
Последним фактом, на который следовало обратить внимание, был слаженный дуэт арт‑директора с ответственным секретарем. По той выкладке, которую сделал Калевуха, получалось, что Свиноедов и Яковкин проворачивали на вечеринке какие‑то делишки. Яковкин пас чету Куприяновых, а Свиноедов постоянно крутился поблизости. Потом Яковкин увел Бэллу в холл, заставленный зелеными растениями в горшках, и здесь она передала ему крупную сумму денег, которые были пересчитаны ответственным секретарем прямо на месте.
Пока проходила сделка, Свиноедов стоял на шухере. Когда в холл попытались проскользнуть двое приятелей с сигаретами в зубах, он остановил их и быстренько отправил в курительную комнату.
Кто рассказал Калевухе столь интимные подробности, было совершенно непонятно. Вероятно, сделки, совершаемые при большом скоплении народа, априори не могут считаться секретными. Кто‑нибудь обязательно увидит, чем вы занимаетесь, спрятавшись за фикусом.
– Послушай, Майя! Да Калевуха – это просто клад! – крикнул Сильвестр в открытую дверь. – Мы его недооценили. У него определенно есть способности к сыскному делу.
Его помощница возникла на пороге с кухонным полотенцем на плече.
– Способности? Он наверняка тратил денежки тети Сары, – ответила она. – Подкуп свидетелей – не всегда правильная тактика.
– Но пока это единственные сведения, которые мы имеем из независимых источников. Кое‑что мне рассказывала Белоярова, кое‑что Клебовников. Но они оба могли искажать факты в свою пользу. А с кем в редакции я еще мог бы поговорить откровенно? Вернее, кто захотел бы говорить откровенно со мной?
Словно в ответ на его слова позвонили в дверь. Майя и Сильвестр вопросительно посмотрели друг на друга.
– Акакий? – с сомнением спросил тот. – Максимилиан?
– Срочная телеграмма? – в свою очередь предположила Майя. – Впрочем, лучше я открою.
Сильвестр слышал, как щелкнул замок, как раздался удивленный возглас его помощницы, а затем в коридоре защебетали женские голоса. Может быть, подружка? Врядли. Майя никогда никого к нему не звала, хотя вполне могла бы попросить об этом. В конце концов, у нее почти нет свободного времени, даже на свидания она ходит с его разрешения. Что само по себе, конечно, чудовищно.
Между тем это была никакая не подруга. Когда Майя открыла дверь, она ужасно удивилась. Потому что на пороге стояла Люся Антипова. У них были приятельские отношения, но никогда в жизни они не общались больше десяти минут кряду.
– Извините, пожалуйста, что я не позвонила, – сказала Люся, снимая шапку и стряхивая с нее снег. Глаза у нее были заплаканными. – Все получилось так неожиданно… В общем, скажу правду сразу. Один раз я слышала, как моя начальница разговаривала с Сильвестром по телефону. Она была поражена, что он помогает следователям искать убийцу Аршанской. Я ничего не путаю?
– Нет, все правильно, – не стала отпираться Майя. Судя по всему, сейчас они узнают что‑то особенное. – Он помогает.
– Так вот, я хотела признаться ему… Я кое‑что утаила от милиции. Кое‑какие мелочи, которые могут быть важными… Мне показалось, что если я расскажу о том, что слышала и видела, брошу тень подозрения на сотрудников, с которыми работаю. И получится, будто я просто настучала… Понимаете?
– Нет, – честно призналась Майя. – Если бы я что‑то слышала или видела подозрительное, а потом убили двух женщин в моей редакции, я бы сразу отправилась в милицию, в тот же день.
Поскольку Люся смотрела на нее во все глаза и молчала, она поспешила завлечь ее в квартиру.
– Не волнуйтесь, Сильвестр вас обязательно выслушает. И поможет, разумеется. Он всегда помогает людям, попавшим в затруднительное положение.
Как раз в это время Сильвестр появился в коридоре.
– А, это вы! Какими судьбами? – спросил он, по‑настоящему удивившись.
Люся Антипова. Девушка, которая сидит в приемной. Она может знать такое, что не снилось никаким оперативникам.
– Вот, пришла посоветоваться.
– Майя, – обратился Сильвестр к своей помощнице.– Поставь, пожалуйста, чайник.
Встреча Сильвестра с Клебовниковым.Новый главный редактор «Блеска» – это…?За Клебовниковым следит неизвестно кто
Плести интриги Сильвестр не любил, да и не очень умел. Предпочитал во взаимоотношениях ясность, открытость и честность. Однако понимал, что, ни разу не слукавив, решить сложные проблемы, замешанные на нешуточных человеческих страстях, любви, ненависти и больших деньгах, вряд ли удастся. Многое, конечно, зависело оттого, с кем именно приходилось иметь дело. И, разумеется, от конкретной ситуации. Но даже когда обстоятельства настоятельно требовали применения таких малопочтенных инструментов, как заведомая ложь и коварство, Бессонов все‑таки предпочитал использовать здравый смысл и логику. При этом он не отвергал такие элементы игры, как умолчание, корректные намеки и иные безобидные, но вполне джентльменские приемы, позволяющие в нужных случаях временно накидывать на реальную ситуацию флёр таинственности.
Похожую проблему Сильвестр решал и сейчас, когда ему необходимо было подробно расспросить Николая Клебовникова – последнего, кто видел Белоярову перед тем, как ее убили. Ситуация сложилась традиционная – он не был ни официальным представителем власти, ни даже частным детективом, нанятым для расследования. Но и не безвыходная – Сильвестр был убежден, что всегда найдется благовидный предлог побеседовать с человеком. Трудность, правда, состояла еще и в том, что он не мог назначать встречи в иных местах, кроме собственной квартиры, но здесь всегда решающую роль играло его искусство формулировать тему предстоящего разговора.
В данном конкретном случае задачка была не из легких. Во‑первых, Клебовников с Бессоновым были знакомы поверхностно: встречались в редакционных коридорах и на планерках, несколько раз что‑то вместе обсуждали в кабинете Белояровой, и все. Так что дружеское приглашение на чашку чая исключалось. Во‑вторых, Клебовников был активным сторонником того, чтобы прикрыть киношную рубрику, которую вел Сильвестр, заменив ее банальной колонкой «Новинки DVD». Иными словами – обложка плюс краткая аннотация. И никакой там мудреной критики с экскурсами в историю кинематографа. Лишь непреклонность Белояровой мешала осуществлению этого плана. В‑третьих, Клебовников, насколько Сильвестр понимал, ревниво относился к их с Белояровой теплым, почти приятельским отношениям. Ревность эта была не мужская – административная, порожденная извечной борьбой за близость к первому лицу. Правда, Бессонов не боролся, инициатива здесь принадлежала Белояровой.
Таким образом, получалось, чтобы заманить Клебовникова к себе, нужно было изобрести не просто весомую тему для их беседы. Эта тема должна была впрямую затрагивать интересы заместителя главного редактора. И чтобы обсуждение ее в стенах редакции казалось невозможным. Иначе точно не приедет.
