Галина Куликова - Нагие намерения
Но был и тревожащий момент: а не будет ли это похищением улики с места преступления? Хотя чем хомяк может помочь следствию? А если спохватится мать Невредимова — куда делось животное? В общем, сомнения его одолевали серьезные. Впрочем, решение есть. Алекс! Он же близкий родственник, мог же Захар Петрович поручить ему любимое существо? Мог. И поручил, на время.
Тут Шургин поймал себя на мысли, что ему просто очень жаль этот маленький рыжий комок и он ищет причину, чтобы его забрать, иначе хомяка ждут суровые времена, а скорее его просто выпустят во дворе, где его переедет машина, замучают злые дети или съедят кошки.
Он взял стеклянный ящик под мышку и выскользнул из квартиры, осторожно прикрыв за собой дверь. Хорошо бы его не поймали прямо тут, на пороге. Убийца, который вынес из квартиры хомяка… Звучит волнующе.
Уже брезжил рассвет, и приходилось быть максимально осторожным. В подъезде ему никто не встретился, и он благополучно добрался до машины. Ключи он отдал Алексу, поэтому сразу же схватился за ручку двери, намереваясь ее открыть. Сигнализация завизжала так, что бедный Гоблин, кажется, сделал кульбит в своем стеклянном зверинце. Когда на улицах машины вдруг начинают завывать дурными голосами, нет ничего удивительного и все к этому привыкли. Но когда это происходит на рассвете, а ты только что со всеми предосторожностями покинул квартиру, где остался лежать убитый, становится сильно не по себе. Первым желанием Шургина было убежать, вторым — набить морду Алексу. Машина продолжала выть, Олег стоял как вкопанный.
Наконец, звуковая пытка кончилась. «Ну, и куда делся этот идиот с ключами от машины? А Диана? Что мне сейчас делать, вместе с хомяком? — Мысли в голове ошарашенного Шургина проносились стремительно, причем самые разные. — Куда они вообще тут могли деться?»
— Олег, — послышался жалобный шепот. — Олег!
Шургин обернулся и обомлел — из ближайших кустов вылезали бледные и, что было заметно даже в предрассветной темноте, грязные Алекс и Диана.
— Вы сошли с ума? — поинтересовался Шургин. — Я же вам сказал сидеть в машине! Почему вы здесь?
— Понимаешь, — прохрипел в ответ Алекс. — Мы только вышли, какая-то тетка идет, с собачкой. Мы в кусты. Тетка ушла — мужик из соседнего подъезда вышел. Тоже с собакой. Мы сидим. Потом ноги устали, мы легли на траву. Лежим. Только выйти хотели — патрульная машина приехала. Остановилась, постояла немного. Потом уехала.
— Ну,-поторопил его Шургин, — что дальше-то?
— Мы, кажется, заснули, — смущенно сказала Диана, стряхивая с себя какой-то мусор.
— Задремали, — поправил ее Алекс. — Это нервы, я точно знаю. Анабиоз. Потом нас рев разбудил.
Шургин молча отобрал у Алекса ключи:
— Поехали. И быстро.
Они наконец расселись по местам, Диана взяла на колени домик с Гоблином.
— Зачем ты унес хомяка? — вяло поинтересовался Алекс.
— Тебе отдам, будешь воспитывать. Ты у него теперь единственный близкий родственник.
— Но я не люблю хомяков!
— Полюбишь. Он у тебя временно побудет, если вдруг кто заинтересуется. Тогда ты скажешь, что дядя тебе его дал на время, пока у него много работы и он подолгу не бывал дома. Я у тебя его потом заберу. Извини, но я в детстве мечтал иметь хомяка.
Домой они вернулись, когда уже рассвело. Спать никто больше не хотел, и Диана сварила всем кофе.
— А почему мы никуда не позвонили, — вдруг вспомнил Алекс, — ты же собирался в милицию звонить.
— Решил иначе. За ним утром все равно приедет шофер с охранниками. Не дождутся, не дозвонятся — поднимутся в квартиру. Я дверь специально на замки не запер, просто прикрыл.
— Ясно, — протянул Алекс, — но кто же его, а?
— Дело становится все более запутанным, — гробовым голосом произнесла Диана. — Мне кажется, нам скоро и шагу нельзя будет ступить без того, чтобы не произошли какие-нибудь неприятности.
— Постараемся разобраться, — не очень уверенно сказал Шургин, — бывали случаи и похуже.
— У тебя бывали? — уточнил Алекс.
— Нет, вообще, — немного растерялся Шургин, — но это не важно.
— Важно, еще как важно, — заметила Диана. — Именно поэтому мы растерялись и не знаем, что надо делать.
— Я знаю, — уверенно заявил Шургин, и Алекс с Дианой замолчали, с надеждой взирая на него. — Знаю, — продолжил он свою мысль, — что нам надо хорошо отдохнуть.
Алекс спал всего несколько часов. Потом, как и предполагал Шургин, тело Захара Петровича Невредимова обнаружили, позвонила рыдающая мать Алекса, и он умчался. Диана весь день провела в постели, пытаясь переварить случившееся, а на ночь выпила успокоительное.
К утру следующего дня Алекс вернулся. Он вполне пришел в себя и держался с прежней самоуверенностью.
— Теперь, — заявил он Шургину, — я присоединяюсь к расследованию дела с алмазом на законных основаниях. У меня появились личные мотивы. Я должен отомстить за дядю.
Шургин не возражал, и Диана тоже. На кухне они уселись за «стол переговоров» и принялись за перспективное планирование.
* * *Больница, куда с сотрясением, переломом, трещиной, а также со спецзаданием была помещена Клара, жила по раз и навсегда заведенному во всем мире больничному распорядку. Обходы, осмотры, обследования, процедуры, перевязки и прочие мероприятия придавали существованию пациентов этого недешевого заведения некую трагическую осмысленность. Во всем остальном этой осмысленности не ощущалось, а единственно доступной привилегией оставалось тотальное многочасовое безделье, которое конвертировалось по интересам: в сон, телебдения, вязание, длительные прогулки по огромному больничному парку, чтение детективов, дружеское общение, а также флирт с соседями, соседками и персоналом.
Клара явно злоупотребляла последним, искренне полагая, что именно так она может держать ситуацию под контролем. Ей страшно нравилось это словосочетание — «держать под контролем». В нем чувствовалась сила, воля и непреклонность — именно то, чего ей не хватало в повседневной жизни. Там, в этой прошлой жизни, она была слезливая, истеричная, комплексующая дама с пониженным социальным иммунитетом. Теперь же, когда сама судьба поместила ее в гущу весьма неординарных событий, Клара вдруг почувствовала — это ее шанс.
Невзирая на полученные травмы, слава богу, с жизнью совместимые, она сейчас ощущала себя не пешкой, а самостоятельной, активной фигурой (почему бы не ладьей, к примеру?) в большой, увлекательной, но и опасной игре. С ней такое случилось впервые за все время ее существования, и Клара не хотела упустить своего. Есть в жизни другие радости, кроме однообразных вечеров с кретинами, чей мозг способен породить лишь пошлости про кораллы и Карла.
Перед сном она обязательно немного думала о будущем. Вот, допустим, выполнит она это поручение. Что будет дальше? Может быть, ей доверят еще что-нибудь важное: ну, там, пригласят поработать на детективное агентство. А что? Серьезный Шургин может обратить на нее профессиональное внимание. Эх, знать бы раньше, что в ней дремал такой вулкан. Можно было бы поступить в школу разведчиков или контрразведчиков. Клара никогда не понимала, какая между ними разница.
Но мечты мечтами, а про наблюдение за лжеДианой она не забывала ни на минуту. Даже ночью старалась под разными предлогами оказаться рядом с палатой, где лежала мумия с задранной вверх загипсованной ногой и подвешенной, также на растяжке, рукой. Весьма гордая тем, как она ловко добыла телефон таинственной (и, вероятно, очень опасной) медсестры, Клара жаждала новых подвигов.
Более всего Клара опасалась, что ее подопечная исхитрится и сбежит под покровом ночи. Ей однажды даже приснилась эта жуткая картина: стуча костылями и гипсом по асфальту, через больничный парк к воротам несется белая фигура с развевающимися бинтами, а у ворот ее поджидает роскошный кабриолет с усатым красавцем латиноамериканского типа за рулем.
Также рассматривался вариант похищения незнакомки ее подельниками. Кто они такие, Клара не представляла, но не думала, что это приличные люди. Скорее всего, эти типы могли подогнать подъемный кран и эвакуировать лже-Диану вместе с кроватью и всем прилагающимся оборудованием.
В общем, за женщиной нужен был глаз да глаз.
При этом приходилось соблюдать крайнюю осторожность, дабы не вызвать подозрений. Однажды уже заведующий их отделением заметил:
— Что-то вы зачастили в этот конец коридора, голубушка. Подружку нашли?
— Нет, что вы, — смутилась Клара, — прости гуляю, ногу тренирую.
— Так гуляйте на улице, — посоветовал доктор, — там и воздух свежий, и места для прогулок больше.
— Мне там холодно, — не нашла лучшего аргумента Клара.
Врач странно посмотрел на нее и пошел по своим делам. Действительно, что скажешь, если на улице плюс двадцать семь, а человеку холодно.
Шли дни, Кларе становилось все лучше, и она очень опасалась, что процесс ее выздоровления может серьезно нарушить их планы. Невзирая на то, что клиника платная, врачи стали ей намекать, что, мол, дома и стены помогают…
