Дарья Донцова - Фанера Милосская
– Лампа, выйди! – закричал из коридора Кирюша. – К тебе пришли!
Я не ожидала никаких гостей, поэтому крайне удивилась.
В прихожей стояла Вера.
– Хочешь чаю? – вежливо спросила я.
Верка помотала головой.
– Не, спасибо, обпилась уже. Слышь, Лампа, твоя бабка не хочет заработать? Я ей могу две тысячи в месяц платить, почти целая пенсия получится. Дорого, конечно, но я на все пойду!
– Прости, не понимаю, – абсолютно искренне ответила я. – Какая бабка? У нас никаких старух нет.
Верка прижала руки к груди.
– Помоги! Пожалей нас! Костя квасит каждый день, ниче его не берет. Ты же знаешь, я даже чертом одевалась – он не вздрогнул.
Я вспомнила, как испугалась, увидав у мусоропровода Веру в костюме дьявола, и кивнула.
– А тут затрясся, – продолжала соседка. – Ему старуха… ну та бабка, что у вас живет… два раза по морде заехала. Вот я и подумала: может, будет к нам бабушка по вечерам заглядывать, и тогда мой Якобинец ханку жрать перестанет? Главное, алкоголика напугать. И похоже, ей это удалось. Ох, как она ему вмазала!
Мне стало жаль Веру.
– Сейчас я тебе кое-что расскажу, только поклянись: никому во дворе слова не обронишь.
– Чтоб мне всю жизнь на бутылки работать! – топнула Верка.
И я изложила ей историю про Зему.
– А где можно купить кенгуру? – заинтересовалась Вера, после того как был окончен мой рассказ.
– Не знаю, – растерялась я, – в зоопарке, наверное. Только не советую тебе заводить дома сумчатое.
– Почему? Костя пить бросит!
– Думаю, начнутся другие проблемы, – ответила я. – Если честно, я даже не знаю, кто хуже: алкоголик или бесшабашная Зема.
Глава 21
– У-у-у-у! – завыла над ухом сирена.
Я резко села на кровати и, ощутив головокружение, рухнула назад в подушки. Что происходит? Будильник показывает ровно шесть утра, а я, как сейчас помню, поставила его на восемь. С какого перепугу часы начали трезвонить в несусветную рань?
Понадобилась пара минут, чтобы сообразить: звук несется не с тумбочки, а из коридора. Я опять приняла полувертикальное положение, схватила халат, и тут дверь в мою комнату резко распахнулась, на пороге появился Степаныч с горном в руке.
– Вставать! – заорал дед и поднес трубу ко рту. – У-у-у!
– Вы с ума сошли? – возмутилась я, прикрываясь одеялом. – Посмотрите, который час!
– Ясный день на дворе, – сообщил Степаныч. И следом гаркнул: – На поверку становись! Построение в коридоре, твой номер восьмой.
– А кто первый? – ехидно осведомилась я. – Вы?
– Она, – дед ткнул пальцем в Мулю. – Я не подлежу нумерации, командир – начальник, он вне списка.
Мне стало обидно. Получается, я последняя в коллективе?
– Мне не надо так рано вставать, – попыталась я сопротивляться.
Степаныч задудел в трубу.
– У-у-у! Согласно распоряжению утренняя поверка в шесть, завтрак через семь с половиной минут, далее отбытие по делам, отмыв территории, вскапывание рва безопасности, отработка шага по плацу, обед, десять минут свободного времени, обработка внутренних помещений от мыша, обход постов, смена дежурных и отбой!
– А личное время? – вздохнула я, нашаривая босыми ногами тапки. – И потом, у нас нет мышей, не говоря уж о плаце.
Понятно теперь, отчего родные сумасшедшего полковника решили избавиться от него хоть на недельку. Чтобы временно забыть о командире, никакого кляссера не жаль.
– На особом режиме пустых минут не предусмотрено, – заявил дедок.
Я вздрогнула.
– Простите, а где вы служили?
– Это сведения государственной важности, – надулся Степаныч. – Восьмой, не волынь, шагай на поверку!
– А как называлась воинская часть? – настаивала я. – Номер-то можно сказать?
– ИТК тысяча девятьсот восемьдесят четыре дробь сто сорок два «ге»! – рявкнул Степаныч.
Я поежилась. «ИТК» расшифровывается просто: исправительно-трудовая колония. Степаныч стерег зэков, отсюда его замашки. Делать нечего, пойду умываться, засыпать уже бессмысленно. Надеюсь, бойкого дедулю скоро заберут от нас, и мы забудем о побудках с горном.
Здание, в котором располагался офис фирмы Краминова, поражало великолепием: зеркальные стекла, полированный гранит, роскошные лифты, мраморная лестница, устланная безукоризненно чистым ковром. Очевидно, уборщиц тут – тучи.
Фирма Павла Львовича занимала два последних этажа. Я доехала до нужного, вышла из кабины и сразу налетела на стойку ресепшен, за которой восседала юная особа – естественно, красавица, блондинка с голубыми глазами и пухлыми губами, покрытыми розовой перламутровой помадой. На груди у нее висел бейджик «Каролина».
– Здравствуйте, – улыбнулась я, – Павел Львович заказал мне пропуск.
– Он предупредил, – затрясла длинными волосами Каролина, – вы Романова. В отдел пиара идете?
– Верно, – кивнула я.
– Сорок вторая комната.
– Спасибо.
– По коридору налево.
– Поняла.
– Идите осторожно, там ступенька.
– Вы очень внимательны.
– Еще шлепнетесь, – продолжала сверкать улыбкой девушка, – потом возни не оберешься – врачи приедут, труповозку ждать придется, пока тело не уберут…
Я вздрогнула.
– Чье тело?
– Так ваше, – весело пояснила Каролина, – там ступенька есть, побежите, шлепнетесь, лбом о пол хлопнетесь, и ку-ку, несите белые тапки.
– Надеюсь избежать подобной участи, – ошарашенно ответила я, – ноги пока не подкашиваются!
– А нельзя быть такой уверенной, – обрадовалась возможности поболтать Каролина. – Вот мой сосед, к примеру. Не пил, не курил, с одной женой жил, заболел и умер. За четверть часа скончался!
– Увы, никто не застрахован от заразы, – пробормотала я, бочком отодвигаясь от стойки ресепшен.
– Он под машину попал, – бойко сказала Каролина.
– Навряд ли это происшествие можно назвать болезнью!
– А чего? Ведь умер! – захихикала девушка. – Или Полина из пиара. Та ваще руки-ноги поломала и уволилась. Шикарное место потеряла.
– Каролина, немедленно перестань трепаться! – воскликнула девушка, одетая в серый офисный костюм, выходя из коридора. – Вы к кому?
– В отдел рекламы, – повторила я и удивилась, увидев на значке, аккуратно пришпиленном к лацкану пиджака, надпись: «Луиза, старший специалист». То ли Краминов велел всем сотрудницам взять псевдонимы, то ли местные кадровики специально подбирают девушек с экзотическими именами.
– Пойдемте, провожу вас, – сказала Луиза. – Будьте осторожны, здесь небольшая ступенька…
– Уже наслышана о ней, – усмехнулась я, – Каролина очень ярко живописала приезд спецмашины, которая заберет мой труп.
Луиза укоризненно посмотрела на меня.
– Каролина жуткая дура. Конечно, нехорошо так отзываться о коллегах, но, думаю, вы сами поняли. Она способна наболтать дикие вещи.
– Странно, что особу с подобными привычками держат на ресепшене.
Луиза усмехнулась.
– У входа Настя сидит, она там главная. Каролина при ней язык прикусывает, ее забота – кофе варить и в переговорную подавать.
– Но сейчас девушка одна.
– Наверное, Анастасия отлучилась на пару минут, – предположила спутница.
– Все равно непонятно, отчего Каролину не увольняют.
Луиза закатила глаза.
– Она кое-кому нравится.
– Ясно, – кивнула я.
– Вам сюда, – сказала моя сопровождающая и бесцеремонно толкнула дверь.
Я вошла в комнату, увидела худенькую девушку в белой блузке и прочитала на бейджике имя Сандра. Нет, вот это уж точно псевдоним.
– Чем могу помочь? – тихо спросила сотрудница.
– Меня зовут Евлампия Романова.
Внезапно Сандра стала пунцово-красной и начала лихорадочно комкать лист бумаги.
– Господин Краминов меня предупредил, – залепетала девушка, – сказал, что вы придете… просил никому тут не говорить… Олег пропал! Но я не знаю, куда он поехал… И про Полину тоже… Если кто-то сказал, что мы дружили, он врет, врет, врет!
Из глаз девушки внезапно брызнули слезы.
– Вы успокойтесь, – попросила я, – всех дел-то – ответить на пару вопросов.
– Я ничего не знаю.
– Давно здесь работаете?
– Ничего не знаю! – впала в еще большую истерику Сандра. – Люди врут. У меня с Олегом ничего не было! Он мне не нравится и никогда не нравился! Очень уж пафосный! Он был…
– Почему «был»? – резко перебила я дрожащую, как заячий хвост, собеседницу. – Хотите дать мне понять: Краминов-младший умер?
– Нет! – отшатнулась Сандра. – Ничего я не знаю!
– Даже время найма на работу не помните?
– Нет.
– А как ваша фамилия?
Сандра заморгала.
– Что?
– Фамилию назовите, – нежно попросила я. – Вот моя, например, Романова. А ваша?
– Попова, – очень тихо ответила Сандра.
– Замечательно. Уже намного лучше, наметился прогресс, налицо положительная динамика – ваша память проясняется. Может, теперь отчество назовете?
