Наталья Александрова - Отмычка от разбитого сердца
— А тебе зачем? — тут же ощетинилась Люська. — Какая у тебя до него надобность?
— Да так… — Надежда отвернулась от жгучих Люськиных глаз, — поговорить надо…
— Не о чем вам разговаривать! — строго сказала Люська. — Он сюда не для того ездит, чтобы разговоры разговаривать с посторонними женщинами!
«Вот дура!» — беззлобно подумала Надежда.
Участкового не было целый день. И только к вечеру, когда Надежда, поддавшись на Люськины уговоры, собирала недалеко от дома бруснику, послышался стрекот мотоцикла.
Надежда бросила старухин расписной туесок и резвой ланью скакнула на дорожку. И выскочила прямо перед мотоциклом, да так неожиданно, что участковый едва успел затормозить.
— Надежда, да ты одурела совсем! — рассердился он. — Скачешь под колеса прямо как коза горная!
Надежда не обиделась — и верно, сама виновата, подошла ближе, бормоча слова извинения.
— Ладно, я, конечно, тоже проворонил, замотался совсем, в глазах от усталости темно, — признался Николай, — с утра в Выборг, потом в городе был…
— Узнал что-нибудь? — нерешительно спросила Надежда. — Есть новости в деле с маньяком?
— Может, и есть, только посторонним про это знать не положено, — строго сказал Николай.
— Ну хоть нашли его? — Надежда проявляла настойчивость.
— Да не нашли, какое там, — Николай с досадой махнул рукой, — в этом деле такая петрушка получается! Устал я, Надя, сил нет! После поговорим!
— Да я не из пустого любопытства спрашиваю! — заторопилась Надежда, опасаясь, что участковый на этом прервет разговор. — Мне бы поговорить с тобой, Николай, нужно как раз по этому делу. Только без Люси.
— А что с Люсей? — насторожился Николай.
— Да ничего с твоей Люськой не случилось! — Надежда повысила голос. — И бабка в порядке, снова в маразм впала, а так — ничего! И собака даже поправилась! Ты будешь меня слушать или нет?
— Ну, ладно, давай излагай, — участковый тяжело вздохнул и слез с мотоцикла.
— Уж извини, Николай Иваныч, — Надежда оглянулась по сторонам и подошла ближе, — я тут подумала немного над всеми жертвами, что пять лет назад были, и вот что получилось…
Видя искорки недоверия в глазах участкового, Надежда заторопилась и, для большей наглядности, попыталась изобразить свои мысли прутиком на дороге.
— Елизаветино поле, так? — втолковывала Надежда. — Потом идет Егерская тропа…
Надо отдать должное капитану Черенкову — дело о Выборгском маньяке пятилетней давности он помнил наизусть. Однако сегодня участковый был не в лучшей форме — очень устал за день, поэтому доходило до него с трудом. И только было дошли до Куликова болота и в глазах капитана появилось понимание, как вдруг над ними раздался гневный голос Люськи:
— Это что же вы, заразы, тут делаете, хотела бы я знать?
Люська была в своем праве. Щеки ее пылали, глаза горели волчьим зеленым светом, вся она была как раскаленная плита. Люська не стала тратить время даром, воинственно размахивая костылем, она устремилась на Надежду.
— Паразитка! — орала она. — Тебя в дом пустили, по-хорошему отнеслись, а ты вон что устроила? Мужиков чужих отбивать вздумала? Думаешь, я не понимаю, зачем ты его с утра караулишь?
Надежда обежала мотоцикл, Люська все же была не слишком подвижна из-за сломанной ноги, очнувшийся Николай схватил ее сзади за плечи.
— Люська, ты чего, совсем офонарела? — Надежда представила, как ситуация выглядит со стороны и ей стало смешно. — Угомонись… сама подумай…
— Люсь, да ты чего? — вторил Николай. — Мы совсем по другому делу…
— Знаю я, по какому вы делу! — орала Люська. — Совсем уже стыд потеряла! Да в твои годы о душе думать надо! А она туда же, к чужому мужику лезет!
Такого оскорбления Надежда стерпеть не могла. Ладно бы еще за дело, а то — так просто!
— Ишь, прилетела, симулянтка несчастная! — заорала она. — «Надя, сходи туда, принеси то, сделай это, мне на ножку не наступить»! А сама ходит прекрасно, да еще и драться может! Никакая нога у нее не болит, придуривается она, чтобы не работать, филонит! Попроси у меня еще что-нибудь — фиг получишь!
Люська пыхтела и вырывалась из крепких рук участкового. В пылу драки они опрокинули туесок с брусникой, отчего Надежда окончательно озверела и вцепилась Люське в волосы. Прием был нечестный, поскольку Люську за руки держал Николай. От боли и от обиды Люська так заорала, что прибежал ее Шарик и, не разобравшись в ситуации, цапнул Надежду за ногу. То есть попытался это сделать. Надежда от неожиданности немного ослабила хватку, тогда участковый оттолкнул ее и пихнул Люську в коляску.
— После поговорим! — бросил он, не оглянувшись.
— Ты у меня еще получишь! — пообещала Люська.
— Вот потому и маньяка найти не могут, полиция с бабами занята! Некогда ей убийцу искать! — в сердцах крикнула Надежда вслед мотоциклу, подобрала свой туесок и побрела на хутор.
Рано утром, когда все еще спали, под окном закашлял Николай. Он потоптался на месте, потом потянуло дымком сигареты. Надежда от злости спала плохо, прикорнула под утро, так и то разбудили. Она заворочалась и решила не вставать — все равно разговора не получится, какая уж тут беседа по делу, когда все тишком да с оглядкой. А Люська услышит да начнет орать — перед старухой сраму не оберешься. Николай под окном снова покашлял. Позвать Надежду он боялся — Люська явится, а он еле-еле ее успокоил.
«А идите вы все подальше!» — сонно подумала Надежда и перевернулась на другой бок.
Когда она спустилась вниз, участкового и след простыл, а старуха, самостоятельно выбравшись из кровати, величественно восседала на террасе в одной ночной сорочке. Хорошо хоть, с утра крыльцо было залито солнцем.
Совершенно машинально Надежда переделала все утренние необходимые дела. Мысли ее были заняты таинственным путем, который прочертил убийца, теперь, при свете дня, она верила, что все так и есть, она не ошибается, не может быть такого совпадения, все убийства были задуманы заранее. Однако если убийца никакой не сумасшедший, то она тем более. Идти одной на поиски никак нельзя. С другой стороны, как бы поздно не было, а капитан Черенков если и узнал что-то в городе, то к ней теперь и на пушечный выстрел не подойдет, Люську боится.
Надежда в сердцах помянула Люську недобрым словом, в ответ шевельнулась кружевная занавеска в Люськином окошке, да вот и сама она собственной персоной явилась на крыльце, позевывая и затягивая поясок халата. Как видно, Николай сумел все же убедить Люську в полной своей лояльности если не словом, то делом, и теперь она была в хорошем настроении и не хотела поминать старое.
— Привет, Надя! — как ни в чем не бывало высказалась Люська. — С хорошей тебя погодой!
Надежда была озабоченная, злая и невыспавшаяся, поэтому сочла уместным не ответить на игривое приветствие Люськи. Та постояла на крыльце, потом направилась к колонке умываться. Колонка была у них общая со старухой и качать ее приходилось вручную, что, конечно, очень неудобно. Одному человеку, твердо державшемуся на ногах и имеющему две здоровые руки, и то это было трудновато — пока качаешь, вода идет, а как только бежишь умываться — вода тут же кончается. А у Люськи ведь одна рука к тому же была занята костылем.
С неприкрытым злорадством Надежда наблюдала, как Люська металась между рычагом и краном.
«Пускай тебе твой Николай воду качает, — подумала она, — больше он ни на что не способен».
Последние слова являлись заведомой неправдой, но, как уже говорилось, Надежда встала сегодня не с той ноги, и суждения ее были не совсем справедливы.
От увлекательного зрелища ее отвлек лай Найды из-за забора. Дед Семен был сегодня настолько любезен, что махнул рукой и даже улыбнулся щербатым ртом.
Это придало Надежде смелости, она рванулась за калитку. Найда тут же подбежала, встала лапами ей на плечи, отчего Надежда присела и оперлась на забор, а собака все пыталась достать языком ее лицо.
— Найда, фу! Ну что ты будешь делать! — сокрушался дед Семен. — Ну совсем стыд потеряла, будто щенок несмышленый!
— Семен Степанович, вы собаке своей доверяете? — спросила Надежда, решившись. — Как по-вашему, хороший я человек?
— Ну, если по Найде судить, то лучше тебя нету, — дед даже рассмеялся.
— Так если я про смерть сына вашего спрошу, вы поверите, что не из пустого любопытства интересуюсь? — с ходу бухнула Надежда.
Семен отшатнулся как от ожога, сжал зубы, потом встретил твердый взгляд Надежды.
— Зачем тебе это?
— А вот зачем, — она протянула ему листок, где с одной стороны в столбик были выписаны фамилии жертв, а с другой стороны — географические названия.
— Чегой-то… — дед прищурился, — сама читай, я без очков…
Надежда оглянулась на Люську, которая, сгорая от любопытства, тянула шею из-за забора, увлекла соседа подальше и вполголоса прочитала ему содержимое своей бумажки.
