Валентина Андреева - Чертовщина за свой счет
За столиком велась мирная беседа – ни о чем. В самый раз для второго часа ночи.
– Как вы себя чувствуете? – любезно поинтересовался Алексей Иванович, сделав попытку привстать с пуфика. Но достиг только полусогнутого состояния. – Ноги болят – артроз коленных суставов. Как вставать либо по лестнице подниматься и спускаться – проблема. Болят.
– Зачем же вставать, – милостиво заметила я. – Сидите. Ленусь, обещанного чайку нальешь?
– Мне, пожалуйста, не надо, – активно засопротивлялся Алексей Иванович. – Знаете, что-то уже не хочется. Да и поздновато. Я, собственно, – он осторожно покашлял в кулачок, – вот что хотел сказать: спасибо вам за Светочку. И большая просьба: если увидите ее здесь, на теплоходе, не подавайте вида, что знакомы. И не предпринимайте никаких попыток завести с ней разговор. От соблюдения этого требования зависит не только ее, но и ваша безопасность. Поверьте, я в своем уме и хорошо понимаю, о чем говорю. С вами ничего не случится, если выполните мое условие. Так мы договорились? – Он окинул нас пытливым взглядом. Мы согласно кивнули головами. – Ну вот и хорошо. Он скосил глаза на мои тапки, скучающие у кровати, хлопнул себя по коленям и сказал: – Ну, я, пожалуй, пойду.
– То есть как пойдете? – возмутилась я. – Ввели нас в шоковое состояние и уходите?! Вот так, без объяснений?
– Да зачем вам чужие проблемы?
– Затем. Чужие проблемы переросли в наши собственные. Вы не находите?
Алексей Иванович вздохнул, перевел взгляд на свои колени и опять по ним хлопнул. Наверное, таким образом договаривался с артрозом коленных суставов. Я надеялась, что ветеран заговорит, но он молчал. Тогда начала говорить я:
– Мы давно уже поняли, что Света осталась на теплоходе. Она пробралась сюда зайцем, но уже к утру следующего дня официально числилась туристкой теплохода. Вместо выбывшего по собственному желанию за борт мужа своей сестры. Количество туристов соответствовало списку. Неточности устранили благодаря вашему влиянию. Иными словами, вы попросили администратора исключить паренька из списка, мотивируя это тем, что вместо него едет девочка. А он по условиям работы был вынужден остаться в Москве. Вам пошли навстречу. Это вы вынудили парня сигануть в грозу в воду? За что? За то, что организовал похищение собственной жены и ребенка?
Алексей Иванович, забыв про артроз, вскочил с пуфика, хотя и слегка скривился от боли.
– Вы отчаянная женщина. Поэтому я вам ничего объяснять не хочу. Не только себя, но и детей подставите. – Он был очень сердит. – Все, что вы тут нагородили про причастность Игоря к похищению Ольги и Дениса, чушь несусветная.
– А в остальном? – тихо спросила дочь.
Ветеран переступил с ноги на ногу, взглянул на Алену и успокоился.
– Наверное, следовало вам кое-что рассказать. Но, боюсь, не имею права. А с другой стороны – глупостей наделаете. Всем хуже будет. Давайте договоримся на завтра. На завтра! – повысил он голос, заметив попытки протеста с нашей стороны. Ветеран направился к выходу, но на полпути остановился и улыбнулся: – А в остальном вы правы. Только ничего плохого я не делал. Спокойной ночи!
От растерянности мы даже не ответили. Услышав легкий щелчок двери, переглянулись и скорчили гримасы.
– Ох, не нравится мне, когда откладывают на завтра то, что можно сделать сегодня, – с укоризной заметила дочь.
– Ну тогда давай сегодня, не откладывая, ляжем спать. Действительно, уже поздно.
– Давай, – вздохнув, согласилась дочь. – Только носочки постираю.
Ночью мне приснился покойный лже-Игорь. Он слезливо жаловался на плохие жилищные условия и пытался стащить мой мобильник, мотивируя тем, что у него нет телефона. Оставшуюся половину ночи я провела в попытках надежно запрятать аппарат. Во сне, разумеется. В результате запрятала так, что сама не могла найти. Пока он не зазвонил. С этим и проснулась. Сработал будильник. Из санблока выплыла Алена.
– Ну ты и дрыхнешь! Я тут вчера кое-какие шмотки перестирала. Откуда у тебя это кружевное чудо?
Я, зевнув, взглянула на беленький кусочек ткани. Платок убийцы!
– Дай сюда «славу прабабушек томных»! – Сон как рукой сняло. – Надо его спрятать. Зря ты его стирала.
– Почему зря? Ты что – его украла? Дожили!
– Да ничего я не крала. Это улика. Платком прикрывал убийца свою мерзкую сущность. – Хоть и спросонья, но довольно понятно я изложила историю получения платочка.
Алена брезгливо поморщилась:
– Если б знала, даже не притронулась бы к твоей улике. Несмотря на кружавчики, платочек-то современный. Такие в качестве сувениров из Бельгии привозят. Ларискина мать целую кучу приволокла. Весь год всем дарила, пока не запуталась – кого обеспечила, а кого нет.
– Разобралась?
– Разобралась. Обеспечила всех, кроме себя.
– А тебя?
– Я свой и до дома не успела довезти – потеряла. А что ты, собственно говоря, не встаешь? Ждешь, когда Наталья Николаевна дверь снесет? Легко. Как думаешь, Алексей Иванович выспался? – И, не дожидаясь ответа, продолжила: – Наверное, выспался. Пожилые вообще не любят долго спать.
Я облегченно вздохнула: «точно не пожилая», и бодро вскочила…
Утро было чудесное. Солнечное и радостное, как начало хорошей жизни. Наташка в это утро никак не вписывалась. Выглядела она не выспавшейся и немножко помятой. Из нее как из рога изобилия сыпались язвительные замечания. Замолчала она только на секунду, увидев Любочку с Семой. Оглядев Любаню критическим взглядом, фыркнула:
– Ты не идешь к этой распашонке. Она тебя полнит и скрывает достоинства фигуры. Семен, кстати, тоже их скрывает – прямо вплотную прилип. Лишним весом.
Сема испуганно шарахнулся в сторону.
– Ты че, с койки упала? – хриплым голосом изумилась Любочка, морщась и хватаясь за горло руками. – Сама же мне эту кофтюлю рекомендовала носить. Чтобы скрыть недостатки фигуры.
Наташка озадачилась, но ненадолго:
– Ну, значит, тогда недостатки были более ощутимы. Радуйся. Сейчас остались одни достоинства. А ты не могла за мной зайти? – переключилась она на меня. – Почему вы все время копаетесь, копаетесь?
Мы пропустили замечание мимо ушей. Стоит ли огрызаться в такое утро.
Лешик оказался уже за столом. Наверное, смотался от мамочкиных нравоучений, которые первыми выпали на его долю. Хотя, судя по тому, как встретились родственники, – не похоже. Наташка с нежностью облобызала сынулю и пожелала приятного аппетита, немножко подпортив его мне. Ей, видите ли, не понравился цвет моей губной помады.
– А я вообще сегодня ею не пользовалась. Надоело ее по утрам с овсянкой лопать.
Наташка выпрямилась и, обращаясь к Алене, изрекла:
– Ленусик, не бери пример с мамы. Нельзя пугать людей своим видом, это не эстетично. – И, не обращая на наши смешки никакого внимания, старательно приступила к завтраку.
Я упорно тянула время – кофе пила так долго, что вызвала законное возмущение своего коллектива. Почти все туристы покинули ресторан, а я не решалась уйти, ждала ветерана. Он так и не пришел. Может, не любит овсянку?
Углич встретил нас с распростертыми объятиями – как долгожданных друзей. На берегу, заряжая своим азартом, играл местный вокально-инструментальный квартет. Туристы, взяв музыкантов в плотное кольцо, с удовольствием подпевали хорошо знакомым шлягерам и на экскурсию как-то не торопились. Небо – чистое и голубое. В тени аллеи приятная прохлада. Вид с причального берега – сказочный. Квартет не фальшивил. Всем было хорошо. Руководитель экскурсионных программ – молодая женщина в тоске носилась между плотными рядами туристов и уговаривала их незамедлительно отправиться к церкви Дмитрия на крови. В конце концов кто-то пожалел несчастную и попросил передать по цепочке информацию: концерт платный. По окончании следует скинуться музыкантам по сто пятьдесят рублей с носа. Грудные дети и лица старше девяноста лет платят на льготных основаниях: пятьдесят процентов.
Толпа, сначала потихоньку, потом все быстрей и быстрей, стала распадаться на отдельные звенья. Через несколько минут по аллее в сторону центра бодро топала длинная цепочка карягинцев. Музыканты остались почти в одиночестве. Я усиленно вертела головой в разные стороны, но так и не увидела ветерана. Странно. За завтраком его тоже не просматривалось. Может быть, проспал?
– У тебя здесь назначено рандеву? – противным светским тоном спросила Наташка.
Мое нервное состояние вызвало у нее справедливое любопытство. Объяснения этому не находилось, я отмахивалась от нее, как от назойливой мухи, и подруга злилась. Тем более что Алена, решив немного разрядить ситуацию, подлила масла в огонь, сообщив, что матушка ночью готовила побег из каюты, но головка подвела.
– Спросонья, что ли? – поинтересовался Лешик.
– Спросонья, пожалуй, было б еще хуже. А так только голову пробила.
– Кому?! – ужаснулась Наташка.
