Иоанна Хмелевская - Зажигалка
Как только я сделала паузу, чтобы вдохнуть воздуха, он сразу же вставил свой вопрос:
— И вы полагаете, что есть еще и другие люди, так же пострадавшие от Кшевца и так же, как вы, разъяренные?
Я немного притормозила.
— Чтобы такие же разъяренные — не поручусь, у меня вообще весьма эмоциональный подход ко всякого рода несправедливостям, ко мне ли или вообще ко всему польскому народу, вот как сейчас у нас… Ладно, не будем отвлекаться. А вот пострадавшие, вроде меня, наверняка были. И знаете, я очень вам сочувствую. Тут ведь перед вами явно два мотива. А страсть садовода-огородника к своему садику и вообще участку по силе выражения вполне может быть приравнена к любовной страсти. И в результате это могло привести к одинаковым последствиям, я говорю об обмане им женщины, влюбившейся в него, и маньяка-садовода, помешанного на… ну, скажем, барбарисе. И возраст и пол могут быть самыми разными. И я очень рада, что не нахожусь на вашем месте.
И в этот момент одновременно зазвонили оба моих сотовых.
— Извините, — сказала я вставая. — Это наверняка по работе. Вы же пока обдумайте все сказанное мною. И знайте — я не отказываюсь отвечать на любые вопросы.
Я перешла в кабинет. На экранчике одного мобильника я увидела надпись — звонила Юлита, по другому звонил пан Ришард. Господи, что там еще у них стряслось?
— Ну? Говорите! Что?
Сдавленным голосом Юлита с трудом вымолвила:
— Там был и застал нас брат пана Мирека. И забрал… свои… вещи… фотографические… И мы не знаем…
Одновременно в другое ухо бубнил пан Ришард:
— Пани Иоанна… такая неожиданность… там оказался… и принял нас за грабителей…
Я не стала ждать продолжения. Ясно.
— Помолчите и слушайте! У меня сейчас менты, но мы уже кончаем конференцию. Приезжайте немедленно, посоветуемся. В крайнем случае, холера, отдам ему их зажигалку, ведь она может стать гвоздем, вбитым в наш общий гроб. Только издали посмотрите, уехали ли уже от меня полицейские.
Юлита тихонько ойкнула, пан Ришард отключился молча. Я вернулась в гостиную. Было неприятно сознавать, что вот опять приходится что-то скрывать от полиции. Черт побери, и это как раз тогда, когда мы ни в чем не повинные, словно лилии белые. А вот в показаниях приходится выкручиваться и плести чушь, и наносить вред… как лучше сказать? Во всяком случае, мы здорово мешаем полицейским в их работе. Тут еще их печати сорвали. Но правды сказать органам правопорядка не можем, какой полицейский поверит такой белиберде?
В данный момент комиссар опять принялся за Марту и, судя по упрямому (чуть не сказала — остервенелому) выражению его лица, твердо вознамерился прижать ее к стенке. Глянул на меня и открыл рот, но тут опять зазвонил мой сотовый. Посмотрела на экранчик. Малгося.
— Марта у тебя? — спросила она, не дав мне отозваться.
— У меня.
— Тогда мы тоже немедленно едем к тебе.
И отключилась, а я им про ментов не стала говорить. Должны сами догадаться. Комиссар опять о чем-то хотел меня спросить, но, подумав, закрыл рот, только во взгляде его было что-то странное. Наверняка ему в голову пришла какая-то гениальная мысль, потому что он тут же поднялся, свернув дознание, и, даже не пытаясь скрыть, что страшно спешит, бросил: пока они уезжают, но еще вернутся. Через минуту их уже не было.
Посмотрев по очереди на часы — их в комнате было три штуки, одни большие, двое маленьких, Марта заявила, что она и на вторую лекцию уже опоздала.
— Можно я у вас немного посижу? Тут разыгрывается такое супершоу… и мне интересно, что теперь будет.
— Твои родители будут, — информировала я ее и позвонила пану Ришарду. — Их уже нет, уехали, можете прибавить газу. Вы где сейчас?
— Будем минут через десять. Мы в пробке.
Я же… ну прямо какой-то железнодорожный вокзал, на котором переплелись все расписания поездов. На всякий случай отперла ключом калитку, которую сержант, уходя, зачем-то захлопнул, и внимательно оглядела местность — не притаился ли где хитрый комиссар или вдруг неожиданно возвращается. За это короткое время Марта успела убрать со стола проявления моего гостеприимства. Я долила воды в чайник и поставила его на газ.
Малгося с Витеком появились минуты через четыре, я спешно ознакомила их с событиями последних часов. Уложилась в пять минут, излагая случившееся коротко и без комментариев. Все семейство было потрясено.
— Если у него такой же характер, как у покойного братца… — зловеще начал Витек.
— Попытаться поговорить с ним как-нибудь поосторожнее, — поддержала мужа очень встревоженная Малгося.
— Конечно, осторожно и дипломатично, я и не собиралась так сразу ему все выложить. Сначала надо попытаться раскусить этого типа…
И тут перед моим домом остановились три автомашины.
Какие-то доли секунды мне казалось, что во двор входит покойный садовод, чтоб ему! — земля была пухом… Фигура, движения, цвет лица, темные волосы. Даже подумалось: а не ошиблись ли Ришард с Юлитой и в доме Кшевца был убит другой человек? Но мужчина и половины пути до крыльца не прошел, как я убедилась в своей ошибке. Что-то было в нем другое. Выражение лица? Какие-то исходящие от него флюиды?
Брат покойника вошел в дом, вежливо поздоровался, представился и вопросительно посмотрел на меня. Следом за ним вплотную шли Ришард с Юлитой. Никто из них не успел и словечка сказать.
Осознавая всю опасность сложившейся ситуации, я твердо вознамерилась проявить осторожность и предусмотрительность, вскарабкаться на самую вершину дипломатичности и вообще вести себя разумно, затаив опасную для нас правду. Итак, тактичность, вежливость, дружеский, но прохладный прием…
Ну и куда подевались все эти благие намерения, начиная с дипломатичности?
— Говорите сразу — вы порядочный человек или тоже мошенник? — набросилась я на ближайшего родича покойника еще в прихожей.
Кажется, поражены были все. Подумаешь! Не первый раз в жизни я такое отмочила, могли бы и привыкнуть.
Не знаю, как там с порядочностью, но глупым братец не был, это точно. Вздрогнув от неожиданности, он сразу понял смысл вопроса и не стал притворяться, что не понимает.
Во всяком случае, он ответил сразу же, не скрывая раздражения и гнева, все еще в прихожей:
— Может, я и законченный подонок, не знаю, хотя ничего приятного нет носить на себе фамильный горб. Но и поносить собственного брата, к тому же недавно погибшего, — отвратительно. Что с того, если уже с пятнадцати лет мы фактически порвали отношения, меня в семье — он с сестрой — считают выродком, и я от них сбежал подальше. Среди чужих, тех, с кем я последнее время общаюсь, меня считают человеком честным, а тут — не успел приехать, как на меня все и навалилось. И что прикажете делать? Отвечать за брата не могу, но и катить на него бочку не стану. Повторяю, что же мне делать? Притвориться идиотом?
Здорово, должно быть, накипело у него на душе, если он так, с ходу, излил на нас все, что думал. Выходит, знал о махинациях брата и это было ему не по нраву. Вырвалось искренне, никаких сомнений. Действительно, он оказался в нелегком положении. Проблема…
— Нет, притворяться идиотом не надо, — попросила я, очень смущенная своей выходкой. — Вы уж меня извините, вырвалась глупость. Просто захотелось сразу же понять, с кем имеем дело… наверное, я слишком поторопилась.
Брат пана Мирека тоже немного успокоился.
— Я не знаю, кто вы и зачем мне понадобилось сюда приезжать, мы встретились при весьма… странных обстоятельствах. — Он бросил взгляд на Юлиту. — О смерти брата знаю лишь, что его убила какая-то девушка, по крайней мере, так утверждает моя сестра. С полицией я еще не общался.
Он требовал ответа, и я засомневалась. Попыталась поставить себя на его место, что бы я чувствовала и как действовала, застав на месте преступления в своем доме каких-то подозрительных людей. И богатое воображение мне подсказало — да, я вела бы себя точно так же, как он. Если бы мне честно и откровенно сказали правду — поверила бы этим совсем незнакомым людям, а если бы они с ходу принялись выкручиваться и вешать лапшу на уши, сразу бы почувствовала — лгут. Эти не хотели лгать и попросили его приехать ко мне, ведь только я решаю, сказать ему все или нет.
— Пан Ришард, а вы что об этом думаете? — обратилась я за помощью к спокойному и рассудительному другу.
— Я считаю — сумею доказать свою невиновность. Ну, если придется доказывать. Думаю, пани Юлита тоже. Все равно рискуем. Я бы сказал правду.
— Тогда пошли, присядем хоть где-нибудь.
— В гостиной, — подхватила Малгося. — С видом на кошек. Ведь они действуют умиротворяюще…
В гостиной одиноко сидела Марта, ведь Малгося с Витеком тоже выскочили в переднюю, где сразу стало тесно. Скоро так же тесно стало и за столом в гостиной. Вся надежда была на кошек, возившихся на террасе за большим окном.
![Иоанна Хмелевская - Дело с двойным дном [Версия про запас]](/uploads/posts/books/161728/161728.jpg)
![Иоанна Хмелевская - Версия про запас [Дело с двойным дном]](/uploads/posts/books/162468/162468.jpg)