Наталья Александрова - В деле только девушки
– Трюфель? Мои любимые…
– Да-да, – подтвердила Ирина, – продолжай, пожалуйста. Что тебе сказал этот мужчина в черном? Чего он от тебя хотел?
– Он хотел, чтобы я достала камни, те, что были на моем панно. На том, которое украли.
– Но ведь его у тебя нет, – удивленно проговорила Ирина.
– Вот именно! – Катя положила конфету за щеку и отхлебнула из чашки. Лицо ее тут же просветлело.
– Так как же он хотел получить эти камни, если их у тебя украли? – не отступала Ирина.
– Он сказал, что, может быть, я знаю, где есть еще такие камни. У Валека или в каком-то другом месте. Словом, если я хочу, чтобы Валек остался цел, чтобы думала и вертелась. А если не найду, мне лучше навсегда проститься с мужем… – и она снова зарыдала, одновременно прихлебывая чай.
– Прекрати реветь! – прикрикнула на нее Жанна. – Лучше вспомни: у твоего Валека есть посох?
– Какой еще посох? – От удивления Катя действительно прекратила плакать, и слезы мгновенно высохли на ее красных от горя щеках, как капли дождя на раскаленной крыше.
– Обыкновенный посох, деревянный, – и Жанна в двух словах пересказала подруге историю, которую узнала часом раньше от профессора Померанцева.
– По-осох? – протянула Катерина. – Да у Валека чего только нет, может, и посох какой-нибудь найдется…
– Нам не нужен какой-нибудь! Нам нужен именно тот, который дал ему жрец той ночью. Сергей Леонидович думает, что на этом посохе может быть написано что-то очень важное.
Подруги повернулись к профессору. Померанцев напряженно всматривался в фотографию своего коллеги и время от времени потирал лоб.
– Что-то здесь не так, – бормотал он себе под нос. – Что-то не то, но никак не могу сообразить, в чем дело…
– Сергей Леонидович, голубчик, – Ирина заглянула ему в глаза, – пожалуйста, поедемте к Кате домой, поищем посох, о котором вы говорили. Без вас мы его не узнаем.
– Хорошо-хорошо, – машинально ответил профессор, не в силах оторваться от фотографии. – Но что же все-таки здесь не так?..
Остановившись перед дверью своей квартиры, Катя с озабоченным видом полезла в сумочку.
– Где же эти ключи, – бормотала она, вытаскивая самые разные, по большей части совершенно бесполезные предметы – от губной помады немыслимого фиолетового цвета до сувенирной открывалки для пива с надписью «Антверпен». – Куда они запропастились?
– Зачем ты таскаешь всю эту дрянь? – не выдержала Жанна. – Конечно, среди этого барахла ничего не найдешь, нужно проводить археологические раскопки!
– А вот и нет, я их уже нашла! – торжествующе воскликнула Катя, вытаскивая связку ключей. – Так что нечего, дорогая, меня стыдить.
Она вставила один из ключей в скважину, повернула его, и на ее лице отразилось удивление.
– Этот замок всегда так хорошо открывался, а сейчас что-то не так…
– Ты уверена, что это тот самый ключ? – хмыкнула Жанна. – Может, ты перепутала?
– Уверена, – недовольно проворчала Катя. – Вот, я на него специально черную веревочку привязала, чтобы не перепутать. Чем меня постоянно подкалывать, лучше бы сумку подержала, а то у меня руки заняты.
Ирина поспешно подхватила Катину сумку, Катерина напряглась, ключ со скрипом повернулся в скважине, и дверь наконец-то отворилась.
– Что такое с этим ключом? – продолжала ворчать Катя, спиной открывая дверь и вваливаясь в квартиру. Ирина, которая шла следом за ней, первой заглянула внутрь, и глаза ее округлились от изумления. Она ничего не успела сказать, потому что Катя сама повернулась и издала испуганный вопль.
– Ой, мамочки! – Она попятилась и налетела на Ирину. При Катином весе это было равносильно столкновению с товарным поездом, и даже удивительно, что Ирине удалось удержаться на ногах.
– Что там снова случилось? – голосом профессиональной свекрови поинтересовалась Жанна и заглянула в прихожую поверх подруг, в замешательстве толкавшихся на пороге.
Посмотреть было на что.
Прихожая Катиной квартиры, точнее, квартиры профессора Кряквина, которая в обычное время благодаря африканскому парадному оружию, резным фигуркам божков из черного дерева, расписным щитам из шкуры бегемота и прочим редкостям, привезенным профессором с Черного континента, напоминала шатер зулусского вождя или главного шамана племени масаев, теперь напоминала тот же шатер, но только после того, как по нему промчалось стадо диких буйволов. Или всего один, но совершенно взбесившийся слон. Все африканские сувениры были сорваны со стен и сброшены на пол, наиболее хрупкие – поломаны и разорваны. Прочным щитам из кожи бегемота и боевым копьям-ассегаям с остро отточенными лезвиями трудно было нанести серьезный урон, но и их внешний вид был основательно подпорчен.
– Ва-алек, – простонала Катя и, судя по всему, снова собралась со вкусом зарыдать.
– При чем здесь твой Валек! – воскликнула Ирина, чтобы отвлечь подругу от этого намерения. Снова слушать ее завывания она была не готова.
– Он будет так расстроен, когда увидит этот разгром! – причитала Катерина. – Особенно когда узнает, что сломали этого божка с тремя руками!.. Он почему-то особенно им дорожит.
– Послушай, подруга, – Ирина тяжело вздохнула, – твой Валек сейчас в таком положении, что его вряд ли огорчит беспорядок в прихожей.
Это было ее ошибкой. Катя вспомнила фотографию, на которой несчастный профессор Кряквин смотрел на мир сквозь прутья первобытной решетки, и залилась слезами.
– Может быть, мы все-таки войдем в квартиру? – подал голос до сих пор молчавший профессор. Он деликатно подтолкнул дам, протиснулся в прихожую и притворил за собой дверь.
– Ага, – проговорил он, окинув взглядом царящий внутри разгром. – Кто-то здесь уже побывал до нас. Логично, логично!
– Что вам кажется таким логичным? – покосилась на него Жанна. – Раскиданные по полу негритянские поделки?
– И это тоже, – протянул Померанцев. – Согласитесь, что если кто-то повсюду разыскивает унга вароси, то вполне логично, что этот кто-то устроит обыск здесь, где эти камни скорее всего могут находиться. Мне даже кажется удивительным, что это произошло только сейчас.
– Что же делать? – воскликнула Катя, на время прекратив рыдать и бросившись поднимать с пола какое-то копье.
– То, что мы и собирались, – пожал плечами профессор. – То самое, за чем мы сюда приехали: искать посох.
– Но ведь они, те, кто здесь без нас похозяйничал, наверняка уже нашли его, – тоскливо проговорила Катя.
– Вовсе нет, – ответил Сергей Леонидович, на которого зрелище разгрома, по-видимому, не произвело особого впечатления. – Они этот посох вовсе не искали. Они скорее всего даже не знают о его существовании. Так что давайте поищем его, а заодно немного приберем здесь, а то у вас действительно не совсем уютно…
– Это вы называете не совсем уютно? – Ирина подняла тяжелый щит и пристроила его на специальный крюк, вбитый в стену. – По-моему, для этой картины больше всего подошло бы название «Дурдом после землетрясения». А это, случайно, не тот самый посох?
С этими словами она подала профессору резную палку, украшенную пучком перьев и связкой огромных когтей какого-то хищного животного.
– Что вы, – Сергей Леонидович улыбнулся, – это не посох, а церемониальный жезл жреца племени моси, используемый в ежегодном обряде призывания дождя.
– Надо же, – усмехнулась Жанна, – а с виду палка и палка, такой только ковер выбивать.
– Боюсь, если бы вы стали выбивать этим жезлом ковер на глазах у племени моси, вам пришлось бы принять участие в обряде призывания дождя в не самой приятной роли.
– В роли почетного зрителя, я надеюсь? – надменно осведомилась Жанна.
– Нет, в роли жертвенного животного. Его в этот торжественный день готовят по специальному рецепту, под соусом из четырнадцати трав.
– Ужас какой. – Жанна попятилась и споткнулась, налетев на вырезанное из черного дерева изображение бегемота. – Ненавижу все эти травы! – проговорила она, потирая ушибленную бегемотом ногу. – Меня еще в детстве перекормили ими мои многочисленные армянские родственники. В доме вечно пахло базиликом, мелиссой, кинзой и прочей ароматной зеленью.
– Ты хочешь сказать, что быть приготовленной по какому-нибудь другому рецепту ты не возражала бы? – спокойно поинтересовалась Ирина.
– Я хочу сказать, что мне пора бежать на работу! Меня дожидается важный клиент, а в отличие от вас, девочки, я не богема. Мне, чтобы существовать, нужно работать каждый день.
– Значит, ты тоже считаешь, что писать книги – это не работа? – звенящим от обиды голосом спросила Ирина. – Вот уж не думала, что услышу это от тебя! Подруга называется! Я, между прочим, тоже работаю каждый день и даже без выходных. Глаза уже испортила, сидя ночи напролет перед компьютером!
– Девочки, девочки, не ссорьтесь! – бросилась Катя между подругами, как миротворческий контингент ООН.
