Людмила Ситникова - Прайс на прекрасного принца
– Мотаем отсюда, – Лиза посмотрела по сторонам. – Пока никто не увидел.
Розалия Станиславовна попыталась встать, но не тут-то было.
– Не могу вылезти. Меня зажало!
– Только не это!
– Спокойно, главное – не паниковать. Ката, ты тяни меня за руки, Наташка, толкай сзади.
– А мне что делать? – запрыгала на одной ножке Лиза.
– Стой на шухере.
– На каком? Вас уже заметили.
Возле аттракциона столпились родители с ребятишками. Розалия виновато посмотрела в изумленные лица взрослых.
– Товарищи… господа, все совсем не так, как вы подумали. Я – жертва обстоятельств!
– Ты зачем в детскую машину залезла, жертва? – крикнул усатый папаша белокурых близняшек.
– Да к тому же разломала ее к ядрене фене, – пробасил парень в джинсовке.
– Я не садилась, меня посадили сюда насильно.
– Кто?
– Неизвестные! Их было трое. Все в черных масках и с автоматами Калашникова в руках. Мы с семейством мирно шли к лестнице, как вдруг к нам подбежали мужики в масках. Я сопротивлялась, как могла, но они меня не послушали.
– У вас с головой все в порядке?
– Нет, в висках колет.
– Оно и видно. Граждане, вы только полюбуйтесь! Это же вандалка! Водрузила свои телеса в машинку, лишила детей радости, так еще и вылезать отказывается.
– Я застряла! Помогите мне.
– Ну, мы пошли. – Лиза взяла Катку за руку и направилась к выходу.
– Эй, вы куда? А как же я?
– Тетенька, мы вас не знаем, – без зазрения совести соврала Лизавета. – Вам должно быть стыдно за свой поступок. Такая взрослая, а врете, как Троцкий!
– Катарина Копейкина! Замри! А ты, маленькая дрянь, лучше беги домой, собирай свои манатки и дуй куда глаза глядят. Если я до тебя доберусь, мокрого места не оставлю!
– Сначала вылезьте.
– Ты проспорила, паршивка! Ты должна мне деньги!
– Она точно с головой не дружит. Теперь вымогает с девчонки деньги. Сумасшедшая какая-то! – загомонили зрители.
– Как ее в центр-то пропустили?
– Может, она из психушки убежала?
– Ой, лучше отойти подальше, а то выберется, еще покусает.
– Всех! Всех перекусаю! Мать вашу! Ротозеи! Болваны! Убирайтесь вон!
– Сейчас у нее пена изо рта пойдет, – подначивала Лизка. – Нам училка рассказывала – у бешеных собак, например, так всегда бывает.
Розалию вызволили на свободу через два с половиной часа. Едва держась на ногах, она потопала к выходу. У свекрищи, после перенесенного позора и стресса, даже не осталось сил всыпать по первое число Лизке.
В машине, потребовав от Катки «выжимать по максимуму», Розалия закрыла глаза.
Инспектор ГИБДД тормознул «Фиат» на повороте.
– Нарушаем? – осклабился он, проверяя документы Копейкиной.
– Простите, моей свекрови очень плохо, нам надо поскорее добраться домой.
Мужик покосился на Розалию:
– Что с ней?
– Сейчас родит, – ляпнула Лиза.
– Как – родит?!
– Как обычно. Скорее несите тазик с горячей водой и ножницы. Будем обрезать!
Сглотнув, инспектор поправил фуражку:
– Шутники. Здесь скорость ограничена, а вы гнали на всех парусах!
И тут Лизка, улыбаясь в тридцать два зуба, выудила из кармана пятидесятидолларовую купюру.
Протянув ее инспектору, она прочирикала:
– Сдачи не надо. А теперь отвали, мы торопимся.
Когда инцидент был исчерпан и Катка в тысячный раз попросила у инспектора прощенья, Розалия Станиславовна схватила Лизавету за ухо.
– А-а-а…
– Я из тебя отбивную сделаю. Ты неделю сесть не сможешь!
– Пустите!
– Откуда у тебя такие деньги?
– Заработала.
– Не ври.
– Это правда.
– Где заработала?
– Отпустите ухо, тогда скажу.
Прижавшись к Наталье, Лизавета быстро заморгала:
– Деньги мне дал Казимир!
– За что?
– За информацию. Я продиктовала ему номер вашего домашнего телефона. А он дал мне сто баксов.
– Ее надо сдать в закрытую школу для трудных детей. Она – исчадье ада! Ката, не молчи.
– У меня уже нет слов.
– Где второй полтинник? – заорала Розалия.
– В кармане.
– Давай сюда.
– Но…
– Живо! Или уши пообрываю.
Спрятав ассигнацию в кошелек, Розалия Станиславовна пробормотала:
– Всем матерям, у которых есть малолетние дочери, похожие на Лизку, необходимо при жизни ставить памятник.
Глава 13
Полночь.
Катка прекрасно знала, что понедельник – день тяжелый, но до сегодняшнего дня не предполагала, что настолько.
С самого утра, не успела она приступить к уборке гостиной, как начались мелкие неприятности. Сначала сломался пылесос, после этого Копейкина нечаянно разбила фарфоровую статуэтку и умудрилась пролить на ковер удобрение для цветов.
Вечером Яна закатила истерику, узнав, что ее любимая статуэтка – как выяснилось, Германова привезла ее из Италии – приказала долго жить.
Ну и напоследок, собравшись почаевничать в компании Лидии Серафимовны и Брониславы, Катарина, витая в собственных мыслях, перепутав солонку с сахарницей, положила в чай две ложки соли.
В одиннадцать, рухнув в кровать, она попыталась отключиться. Бронислава Егоровна тихо смеялась.
– Уморилась? То-то и оно. Это тебе не в кабинете за столом сидеть и бумаги перебирать.
– Сегодня просто не мой день, все валится из рук. К чему ни притронусь, все моментально портится.
– Спи, милая. Утро вечера мудренее.
Пожелав экономке спокойной ночи, Ката уставилась в темноту.
Через час валяться без сна стало невыносимо. Заныли все косточки, спина покрылась потом, а вдобавок ко всему Катке нестерпимо захотелось пить.
Сунув ноги в тапки, Катарина, стараясь не разбудить Брониславу, вышла из комнаты.
До кухни она дошла практически на ощупь. А когда, оказавшись в просторном помещении, щелкнула выключателем, увидела сидевшую в углу Альбину.
Сгорбившись и подобрав под себя ноги, девушка напоминала беспомощного олененка, за которым гонятся кровожадные охотники. На бледном лице Бины застыла маска испуга.
Стоило Катке включить свет, как девушка пронзительно закричала.
– Бинка, не бойся, это всего лишь я.
– Ты одна?
– Как видишь. Ты что тут делаешь в темноте?
– Сижу.
Катарина присела на корточки рядом с Альбиной.
Только сейчас она заметила на запястье Бины красный синяк.
– Что с рукой?
– Ничего.
– Тебя кто-то схватил за руку?
– Зачем ты пришла?
– Выпить водички.
– Пей и уходи.
– Нет, не уйду, пока не узнаю, в чем дело. Почему ты не спишь?
Альбина зашмыгала носом. Минуты полторы девушка силилась, но в конце концов не выдержала и пустила слезу.
– Ката, мне очень страшно, и я… я не знаю, как мне быть!
– Кого ты испугалась?
– Тебе можно доверить тайну?
– Смело! Я – могила.
– Ты не поняла, это не обычная тайна. Она… страшная!
– Бина, не интригуй.
Вытянув руку, Альбина кивнула на синяк:
– Ты не ошиблась, меня действительно схватили за руку.
– Кто?
– Убийца Марка! – слетело с дрожащих губ Бины.
У Катарины закружилась голова. Тело ее сделалось легким, и внезапно жутко захотелось спать.
Дотронувшись до висков, Ката сглотнула:
– Ты отдаешь отчет в своих словах?
– Не веришь? Я так и знала. Мне не следовало перед тобой откровенничать. Уходи!
– Бинка, не дури. Если тебе известно, кто убил Марка, немедленно расскажи об этом мне.
– А что ты сделаешь в случае моего отказа?
– Завтра же с утра отправлюсь к следователю.
– Нет! Не надо! Поклянись, что ты никуда не поедешь.
– Кто он? – взревела Копейкина.
Обхватив голову руками, Альбина выдавила:
– Клим.
– Значит, все-таки Клим. – Ката поднялась и подошла к окну.
Ее реакция выбила Бину из колеи.
– Ты не удивлена?
– Скажем, я была к этому готова.
– В смысле?
– Мои подозрения падали на одного из Германовых. Но я не знала, кто именно лишил Марика жизни.
– Постой. Какие подозрения? Разве ты не…
– Я не служанка. Я – частный детектив!
Альбина беззвучно раскрыла рот.
– Ни о чем меня не спрашивай. Ответь на вопрос: в день смерти Альберта Осиповича ты слышала крики из его спальни? – сурово спросила Катка.
– Слышала.
– Кто находился в комнате?
– Все дети…
– Стоп! Необходимо маленькое пояснение. Ты поднялась на второй этаж, когда Германовы уже кричали, или они начали кричать, когда ты появилась на втором этаже?
Бина непонимающе посмотрела на Копейкину:
– Какая разница-то?
– Большая. Отвечай.
– Крики раздались, когда в спальню зашел Клим Альбертович. Я видела, как он выходил из кабинета и поднимался по лестнице.
– Ага! Выходит, в спальне старика, помимо самого Альберта, находились трое: Ева, Яна и Марк?
– Выходит, так.
– Что было дальше?
– Вопли. Я не все разобрала…
– Где ты грела уши?
– За кадкой монстеры. А потом побежала к Брониславе и рассказала о скандале. В это время умер Альберт Осипович.
– Нет.
– Как – нет?
