Игорь Чубаха - Кремлевский джентльмен и Одноклассники
Даже охранники и шоферы у пафосных автомобилей на время отложили спор, почему вчера Аршавин не забил. Только на самой перефирии людского моря, рядом с так и не добравшимся до стройки цементовозом, по инерции спорили за право оплатить доставку груза два менеджера: «Роснефти» и «ТНК – ВР».
– А теперь лягте!
– Такой вот флэш – моб, – сказал Принц и лег сам, пристраивая голову на колени Катюши Щукиной, известной также, как Анжела, девочка с другой планеты.
Пять. Четыре. Три…
Сергей Вихорь добежал до синего жестяного забора, которым был обнесен злополучный сквер. Забросил груз за забор. Обернулся и, увидев в косых лучах бьющего по глазам солнца парочку не успевших упасть, потому что, видите ли, нацеловаться все не могут, заорал отчаянно и зло:
– Лежать! Это теракт! – и сам повалился ничком возле забора, прикрыв голову руками.
Два. Один. Ноль.
* * *– Откуда ты знал?
Ответить оказалось нелегко. Выли сирены скорой помощи, вызванной заблаговременно. Люди медленно поднимались с асфальта и переводили взгляд с лежащего на земле забора, похожего на продырявленное тысячей метеоритов небо, на сквер, где все еще планировали с деревьев посеченные картечью листья и ветки. Многие не спешили встать, машинально ощупывая руками тех, на ком волею судьбы примостили голову. Многие были удивлены соседством.
Но возле эпицентра взрыва уже стояли двое. Частично оглохший Вихорь только мотал головой. Зато генерал – майор Хромов, прочно расставив ноги на взрытом асфальте, говорил в мегафон голосом, помолодевшим лет на девяносто:
– Не надо паники. Не надо никуда бежать. Встаньте и оглядитесь. Взрыв уже произошел. Легко пострадавших восемь, из них пятеро – сотрудники милиции.
В. Т. Бондарь пальцем погладил выбоину в вывеске «СНП-6», оставленную увесистой гайкой, когда он с интересом смотрел в сторону взрыва. Потом попытался что‑то сказать, обращаясь к Принцу, но тот его даже не заметил. Принц легонько приобнимал за плечо женщину с прической цвета осени, а та у него что‑то спрашивала. А далее по улице снова целовалась какая‑то нелепая парочка, похожая на двух хомяков, спасшихся от мышеловки.
– Подожди секунду, Катюша, – сказал Принц, потому что генерал Хромов протянул ему рупор: – прошу прощения, джентльмены и леди. Я очень благодарен вам за мужество и выдержку. А теперь, чтобы немного вознаградить за это, сообщу приятную новость. Я, конечно, человек сторонний, но невольно слышал о причине сегодняшней дискуссии. И рад заявить, что правление национального проекта “Север” единодушно решило, штаб проекта следует разместить непосредственно на Севере! Есть много прекрасных городов, достойных того, чтобы стать родиной и мозговым центром этого славного начинания. Магадан, Норильск, Окладинск… И проводить собрания, подобные сегодняшнему, вам уже не придется.
В. Т. Бондарь махнул дрожащей рукой и, ни слова не сказав, скрылся в особняке.
– Ну вот… – Екатерина Щукина, мать двоих детей, счастливая в браке, преуспевающий адвокат, посмотрела на Принца и задала все тот же вопрос: – Откуда ты знал…
– Я не знал. Но Валера Бондарь – редкая размазня и вряд ли свяжет пару слов после того, как чуть не был убит дюймовой гайкой. И остальные не станут со мной связываться. Не захотят противоречить сыну Отца и племяннику Папы. Вдвоем с Валеркой мы, пожалуй, отстоим этот перекресток.
– Это здорово, – усмехнулась Катюша. – Но я не про то. Откуда ты знал, что она не взорвет бомбу?
Принц улыбнулся чуть грустно и кивком головы указал на сквер, посреди которого красовалась теперь воронка глубиной около метра.
– А я думал ты помнишь, Катюша. Когда целуются по – настоящему, зубов не сжимают.
Глава 8
[email protected] Снежный покров более метра
– Короче говоря, джентльмены, – сказал Принц за утренним чаем, – короче говоря, у них там важные выборы в Окладинске, и ты, как национальная интернет – персона недели, Вихорь, будешь держаться за ручку с кандидатом от сырьевиков. Не спорь, не обязательно от сырьевиков, но Валере так приятнее.
Действительно, накануне в «Ютубе» оказалось приблизительно сто восемьдесят разного качества роликов на тему «Сережа Вихорь героически бежит с поясом шахида, и героически орет «Лежать, ур – роды!». А ночью позвонил Отец. Он сказал, что такое надо отметить. Что применительно к занятости и общественному положению Отца следовало понимать, как возможность награждения вторым по счету правительственным орденом.
Короче, Вихорь притащился в аэропорт, как привык налегке, с сумкой, где лежали сканворд, авторучка, и парочка теннисных мячиков. Потому что ни одному смертному еще не запретили пронос в самолет теннисных мячиков, а в руках профессионала и это – страшное оружие. Но уже на парковке его встретили какие‑то до приторности вежливые молодые шакалы в небесно – голубых галстуках. Один все время порывался помочь подполковнику ГРУ тащить его сканворды, другой, видимо старшой, все время бормотал что‑то сам себе, поправляя прицепленную на ухо гарнитуру, мигающую синей лампочкой.
– Вас ждут…
На третьем ярусе все было в ротанге. И Принц уже был здесь, и тоже сидел в ротанге с тем неловким видом, который всегда бывает у провожающих. Тамара примостилась рядом, но на Принца не глядела. Она успела посмотреть новости и по ТиВи и в Ютубе, и ей очень не понравилось хоровое чтение стихов в мегафоны.
Безвкусно и пошло, и вообще ей этот автор не близок. Когда же выяснилось, что Принц еще вдобавок на Север и не летит, отвернулась окончательно. Ведь она, Тамара, уже включила это увлекательное приключение в свою многотрудную жизнь на ближайшую неделю. Она могла бы не лететь, никто бы слова не сказал, но – они‑то Тамару знают – не откажется теперь из принципа.
– Сережа, я спрашиваю, это у него ром в фужере?
– Отсюда не слышно, – сказал Вихорь, принюхавшись: – а спрашивать у моряка про ром невежливо.
– А меня ты ромом угостишь?
– Здесь вип – зал, здесь бесплатно, – сказал Вихорь, вглядываясь в попутчиков и соратников на ближайшую неделю.
Самым близким и родным казался Василь Аксеныч. Но он как раз отошел куда‑то за сигаретами отечественного производства, к которым привык с послевоенного детства, и которых здесь, в вип – зоне, как на грех не подавали.
Называть близким и родным Валерку не хотелось. После вчерашнего неспокойного дня на его лице явственно читалось, что пошел он, этот НПС-6, к чертовой бабушке. И хотя Тамара чмокнула седьмую воду на киселе в щеку и произнесла – «с назначением тебя, братик», Бондарь все равно сидел и злобно игрался телефоном.
Наиболее живым казался Оюшминальд Федорович Бутов, единственный во всей их кодле, кто до сих пор провел за полярным кругом больше одного отпуска. А именно пять годичных зимовок. Сначала рядовой метеоролог, а в конечном итоге лауреат, депутат, начальник зимовки и проч. и проч. Лотта Карловна кого попало Отцу не посоветует.
– Все это бессмысленно, – сказал полярник, поглаживая бороду с проседью: – освоение, внедрение… мы планету гробим и не думаем. Мы потепление остановить не можем. Мы зарастание воды хлореллой остановить не в состоянии, потому что идет потепление, и хлорелле от этого хорошо. Видали погоду… Да ладно, что нелетная… Вы видели, что в Москве творится? Вы думаете, потепление, это клубника круглый год и попугаи вместо воробьев?
– Нет, не думаю, – осторожно возразил Вихорь, наливая себе минералочки.
– Эта тундра растает через десять лет, а то и раньше. И все ваши наукограды уйдут в болото, а вышки нефтяные рухнут. Подвижка песка на дне, и они падают. А придется там жить, придется, потому что средняя полоса будет стоять сухая, и тут будут пыльные бури и пожары от каждой спички. Помянете мое слово, молодой человек.
По наведенным справкам Оюшминальд Федорович был похож на Василь Аксеныча тем, что всем предметам разговора на свете предпочитал один – про глобальное потепление. Отличие заключается в том, что Василь Аксеныч только приблизительно представлял, как выглядит его любимая нефть, а Бутов на потеплении собаку съел. Его и утвердили, чтобы он не съел вместе с собакой и сам проект. Чтобы не мешал.
– Вот мы будем в Окладинске, я вам тамошний электродный завод покажу. По документам он электродный, весь город знает, что – тс! – продукция номерная. Тяжелая вода в том числе. Так вот у него одного выхлоп в атмосферу, как у небольшого города… А стоки? Почему‑то никто не говорит о стоках. А вы спрашиваете, почему Россия не подписала Лондонский протокол?
– Даже не заикался, – заверил Вихорь.
– Вы, простите, Ленечку не видели? – спросила Тамара. Она уже не только налила себе ромчику с колой, но и выпила. Ведь непруха, ведь вот она, Тамара, едет, а как раз любимый‑то остался здесь, в Питере. Будто бы вести какое‑то расследование. А на самом деле подбивать клинья к бывшей однокласснице, рыжей дуре с мужем и детьми.
