Ирина Волкова - Безумный магазинчик
— Понятно, — кивнул охранник.
— Рада это слышать, — сказала Серова.
Охранник с жалостью посмотрел на ротвейлера.
— Ну, ты, брат, тупой, в натуре, — русского языка не сечешь, — укорил он собаку. — Тоже мне — друг человека. Ну ничего, я тебе мозги вправлю — Ломоносовым заделаешься. По фене, [3] мать твою, лаять будешь.
Предложив владельцам собак самостоятельно продолжить отработку команды «рядом», Катя подошла к поджидающему ее у калитки Ясину.
— Это мой приятель, Максим, — представил Лизоженова бизнесмен. — Занимается шоу-бизнесом.
— Очень приятно, — протянула ему руку Катя. — Вы хотите дрессировать свою собаку?
— Не совсем, — уклончиво ответил Лизоженов.
— Речь идет об Адаме фон Штрассене, — вмешался Сергей. — Я хотел спросить вас, не могли бы вы дать Адаму несколько частных уроков?
— Но я и так даю Адаму частные уроки, — удивилась Серова. — Или вы об этом забыли?
— Нет, я не забыл. Тут вот какое дело. Адаму предложили сниматься в кино.
— В кино? Адаму?
Лизоженов кивнул:
— Вот именно. Нам нужен опытный дрессировщик. Вы знаете Адама, Сергей рекомендовал вас, как прекрасного специалиста, да и за деньгами мы не постоим. Сто долларов за занятие вас устроит? Готовить Адама вы сможете дома у Сергея. У него особняк в Рузаевке.
— Да, я знаю, — кивнула Катя. — Сто доларов — это, конечно, неплохо. А что за фильм? Заранее предупреждаю — роль служебно-розыскной собаки Адам не потянет, даже если вы озолотите меня с головы до ног.
— Да нет, Адаму никого не придется кусать, — успокоил девушку Ясин. — Скорее наоборот.
— Наоборот? Как это — наоборот?
— Вы слышали о Ладе Воронец?
— Естественно. Кто же о ней не слышал! Она ведь тоже живет в Рузаевке.
— Так вот, в этом фильме будут сниматься Лада Воронец, еще одна, менее известная певица и Адам фон Штрассен.
— То есть это будет видеоклип?
— Не совсем. Это будет своеобразный переворот в киноискусстве. Принципиально новый жанр. Эстрадно-постмодернистская зооэротика.
— Эстрадно-постмодернистская — что?
— Зооэротика, — услужливо подсказал Лизоженов.
— И что это означает? — осторожно поинтересовалась Серова.
— То, что Адам должен будет трахнуть обеих певиц, — решил взять быка за рога Максим.
— Порнушка?
Ясин кивнул головой и смущенно пожал плечами.
— О Господи! — выдохнула Катя.
Рузаевский магазинчик и его продавцов Колюня хорошо знал. Он неоднократно сиживал с майором Зюзиным в баре «Космос-2», потягивая пенистое пивко и обсуждая последние приколы бурной милицейской жизни.
И, хотя вчера оперативники опросили работников магазина, Чупрун решил заскочить туда еще раз — вдруг повезет. Сами продавцы, конечно, ничего не могли видеть, генерала убили поздно ночью, когда в магазине оставался лишь вдребезги пьяный сторож, а обнаружили тело генерала где-то около семи утра, когда магазин был еще закрыт.
Чем черт не шутит — вдруг сторож что-либо вспомнит или до продавцов дойдут какие-то слухи.
Магазин, по обыкновению, был почти пустым. Пара заезжих отдыхающих покупала спрайт и кока-колу. За прилавком стояли Глеб Бычков и молодой незнакомый Колюне парень.
— Привет легавым! — бодро поприветствовал опера Глеб. — Ты как — расслабиться или по работе?
— По работе, — вздохнул Чупрун. — Дай бутылку минералочки. Жара.
— В такую жару плохо работается, — посочувствовал продавец. — Ну, как идет следствие?
— Помаленьку.
— То есть никак, — усмехнулся Глеб.
— Мне нужно поговорить со сторожем и с сотрудниками магазина.
— Поговорить-то ты, конечно, можешь, — пожал плечами Бычков, — только толку не будет. — Хрум, зараза, всю ночь проспал, а больше никого в магазине не было.
— А собака? У вас же вроде собака была. Неужто не залаяла, когда генерала убивали?
— В том-то и дело, что в ту ночь собаки не было. Чук накануне вдребадан напился. Сначала выл, а потом блевать начал. Алкогольное отравление. Чуть не подох, бедняга. Лоточница Любаша его к себе домой взяла. Молоком отпаивала.
— Чук — это кто? — не врубился опер.
— Как кто? Пес. Я же объясняю, что собаки в ту ночь в магазине не было. Чук у Любаши спал, в вытрезвителе.
— Пес был пьян?
— А я что говорю? Чук в день перед убийством генерала у Моджахеда сто баксов выиграл, вот Биомицин и напоил его на радостях бормотухой.
— Пес обыграл Моджахеда? — изумился Колюня. — Как обыграл? В очко? В девятку?
— Ну, ты, опер, даешь, — покачал головой Бычков. — Собаки в очко даже у нас в магазине не играют. Лапы у них не приспособлены карты держать. Чук пари выиграл. Биомицин поспорил с Моджахедом на сто баксов, что если тот забросит палку на крышу магазина, Чук ее принесет.
— И что? Принес? — вскинул брови Колюня.
— Принес. Моджахед стольник Биомицину как миленький выложил.
— Не верю, — покачал головой опер.
— Спорим? — вдохновился Глеб. — На сотню баксов. Чук уже вернулся. Немного шатается с похмелья, но соображает.
— Вот еще! — отмахнулся Чупрун. — Не стану я спорить.
— Ты ж не веришь, что принесет. Отчего ж не споришь?
— Дурак я что ли — на сто баксов спорить. Может, это мошенничество какое.
— Какое мошеничество? Все по честному. Все-таки вы, менты, жмоты. Нет в вас широты душевной. Шел бы в бандиты, как твой коллега Моджахед, и спорил бы в свое удовольствие хоть на стольник, хоть на штуку баксов.
— У вас что, за магазином лестница есть? Собака по лестнице на крышу взбирается?
— Нет никакой лестницы — сам можешь в этом убедиться. Обойди магазин кругом.
Чупрун глотнул минеральной воды, повернулся и вышел на улицу.
— Это правда? — спросил Денис. — Собака может достать палку с крыши?
— Чистая правда, — подмигнул ему Глеб. — Ты номер магазина видел? 666! Дьявольское число. Здесь и не такое творится.
Дверь скрипнула, пропуская внутрь озадаченного Колюню.
— Ну как, нашел лестницу? — поинтересовался Бычков.
Опер покачал головой. Под плоской блестящей лысиной милицейские мозги напряженно работали над неожиданно возникшей задачей.
— Какой породы ваша псина? — наконец поинтересовался Чупрун.
— Двортерьер, — пожал плечами Бычков. — Помесь овчарки непонятно с кем. А ты что подумал?
— Я слышал, в Австралии летучие собаки есть, — выдал версию Колюня. — Думал, может уже и в России ими торгуют. Чем черт не шутит.
— Летучие собаки? — вскинул брови Глеб. — Без базара? Мутанты что ли?
— Летучие собаки только называются собаками, а на самом деле это здоровенные летучие мыши, — вмешался Зыков. — Размером с кошку, плодами питаются. У нас в магазине таких нет. Они, бедняги климата русского не выдерживают, так что Чук — самый обычный пес, отечественный.
— А посмотреть на него можно?
— Можно, почему нет, — усмехнулся Бык. — Денис, сбегай за Чуком.
Чупрун, держась на почтительном расстоянии, внимательно оглядел истерично лающего Чука. Серовато-бежевая с подпалинами шерсть, уши висят, размером с небольшую овчарку, и ни малейшего намека на крылья.
— Чего он лает-то?
— Он всегда лает на ментов, — объяснил Глеб. — Нутром их чует даже в штатском. Так что, спорим на стольник?
— Палку он не достанет, но на стольник спорить не буду.
— Ладно. — Бычков был на удивление покладист. — Предлагаю другой вариант. Если я проспорю, то плачу тебе сотню баксов, а если проспоришь ты, то возьмешь себе в напарники этого парнишку для расследования убийства генерала. — Глеб указал на Дениса.
— А кто он такой? — удивился Колюня.
— Безработный журналист. Подрабатывает у нас лоточником. Парень башковитый. Уже накопал кое-что по делу Красномырдикова.
— Накопал?
— Накопал. Но тебе не скажет, пока не возьмешь его в напарники.
— А тебе-то что от этого?
— Синяевская братва расстроена смертью генерала. Мы, конечно, можем заняться этим делом самостоятельно, но эффективность будет ниже. А парнишка хочет сделать карьеру в журналистике. Эксклюзивный материал о расследовании подобного убийства — прекрасный старт. Каждый имеет право на мечту. В данном случае все мы выигрываем от сотрудничества.
— Тебе известно, что такое тайна следствия? — Чупрун мрачно посмотрел на Быка.
— Еще мне известно, что собаки не летают.
— Ладно! — сдался опер. — Давай проверим, на что способна твоя псина.
* * *Нервно сжимая и разжимая кулаки, Червячук сидела за письменным столом своего кабинета, невидящим взглядом уставившись в раскрытую папку дела Богдана Пасюка. Фотографий в деле по-прежнему не было. Впрочем, это даже и к лучшему. Марине казалось, что если она увидит сейчас его лицо, то не выдержит и совершит какое-либо безумство.
