Дарья Донцова - Но-шпа на троих
Василий Петрович нахмурился:
– Понимаю, завтра же расскажу, что на КПП берут взятки, пусть мздоимцев увольняют!
– Секьюрити не виноваты! У меня имелся пропуск.
– Откуда он взялся?
Ну надо же, какие тут порядки! Разволновался так, словно я прошла незамеченной в хранилище реактивного топлива!
– В вашей клинике работает моя подруга.
– Кто?
– Нина Мастыркина. – Вот теперь понятно, – повеселел Василий Петрович. – И зачем вы беспокоили Нину? Альмире Вениаминовне следовало лишь сказать: «Пропустите Евлампию Романову», и дело с концом. Мы никогда, кроме особых случаев, не ограничиваем посещения.
Вот пристал с этим пропуском!
– Понимаете, Альмира категорически настроена против всех гостей. Она не хочет, чтобы люди видели ее немощной.
– Верно, – кивнул терапевт, – меня об этом ее сын предупреждал, дескать, если кто станет рваться, то ни-ни. Кстати, у нас многие из клиентов придерживаются этой же позиции, отсюда и строгости с пропусками.
Я опустила глаза и постаралась нацепить на лицо самое честное выражение. Надеюсь, Василий Петрович плохой физиономист.
– Я очень заволновалась. Олег отвечает на мои вопросы подозрительно лаконично: все нормально, мать лежит в больнице. Сама Альмира буркает в трубку: «Ничего, жива пока». Вот я и решила применить военную хитрость, дабы узнать, что с ней. Понимаете, мы с детского сада вместе. Нас ее мама, Сульфия, за руку в одну группу водила.
Василий Петрович кивнул:
– Ясно. Но ничего утешительного я вам не скажу.
– Что? Так плохо?
Романов начал перебирать ручки, лежащие на столе:
– Ну, положение нехорошее.
– Чем она больна?
– Она в клинике не так давно. К нам попала с кипой анализов, относительно нормальных, и кучей заключений. Камни в желчном пузыре! Ну и что, они сейчас у каждого второго, пониженное давление, слабость, потеря веса. Неприятно, конечно, но не смертельно. Мы заподозрили гормональные нарушения, сделанный нами анализ это подтвердил, да и кое-какие наблюдения. Богачевская впадает в истерику, плачет, потом возбуждается, затем опять испытывает слабость. Похоже на нарушение деятельности щитовидной железы, но диагноза пока нет, ее еще не дообследовали. Впрочем, и до нас его не поставили. Олег Юрьевич приходит сюда редко, но звонит мне каждый день. Я уже из чистого суеверия не говорю ему, что с матерью. Отделываюсь фразой типа «Состояние стабильное».
– Почему же?
Василий Петрович махнул рукой:
– Я никогда не верил во всякую ерунду типа сглаза, но, получив в пациентки Богачевскую, начал сомневаться, вдруг в этих россказнях что-то есть. Стоит кому-либо воскликнуть: «Богачевской лучше!» – как ее состояние моментально ухудшается. Прямо беда!
– Значит, что с ней, вы не знаете?
Романов грустно ответил:
– Нет. СПИД исключили, гепатит тоже. Всякие вялотекущие инфекции отсутствуют. Какая-то свистопляска с гормонами. Очень странное состояние, практически не поддающееся коррекции.
– Значит, ей недолго жить осталось…
– Глупости! – рявкнул Василий Петрович. – Хотя…
Я напряглась:
– Продолжайте.
– Бывают иногда такие случаи. Вроде ничего страшного, ерунда, а человек не излечивается. Организм словно включает систему самоуничтожения, понимаете?
Я кивнула:
– Очень хорошо. Подобное иногда происходит с людьми, выходящими на пенсию. Привыкли всю жизнь работать и вдруг понимают, что никому не нужны, вот и умирают, а все вокруг удивляются: вроде Иван Иванович совсем здоровым казался, отчего преставился? А вы предупредили Олега, что его мать на краю могилы?
– Мне бы такое и в голову не пришло, – рассердился врач, – да, он интересуется, как мама, но я отвечаю: «Боремся. Надеемся выйти победителями из схватки с болезнью».
– Вы скрыли от парня отсутствие точного диагноза?
– Нет, конечно, но Олег Юрьевич человек рациональный, сухой, без ярко выраженной эмоциональной реакции. Внутри себя он, естественно, переживает, но внешне этого не показывает. Спокойно выслушивает мои заявления и говорит: «Привлекайте лучших специалистов, заказывайте новейшие лекарства, не останавливайтесь ни перед какими тратами, мама должна выздороветь, она единственный близкий и родной мне человек!
– Альмира умрет на днях?
– Типун вам на язык, – потерял профессиональную приветливость Василий Петрович, – скажете тоже! Просто безобразие! Все пока не так уж плохо. Надеюсь, в ближайший месяц мы установим причину ее недомогания и ударим современными средствами по заболеванию. В нашем распоряжении на сегодняшний день имеются уникальные…
– А если диагноз не поставят?
Романов осекся, секунду помолчал, потом скороговоркой выпалил:
– Я даже не собираюсь обсуждать эту тему.
– И все же, сколько тогда проживет Альмира?
– Не знаю! – заорал доктор. – И никто вам не ответит. Ну что за любопытство? Или вы на наследство рассчитываете? Год, два, три…
Я вернулась в палату к Альмире и честно передала весь разговор с однофамильцем. Богачевская выпуталась из пледа:
– Ну-ну! Значит, пока поживу. Ладно, поглядим, кто кого: я смерть или она меня. Вообще говоря, я всегда выигрываю схватку с любой неприятностью.
Я невольно улыбнулась. Похоже, Альмира сумеет победить, ведь смерть для нее всего лишь неприятность.
– Ты оставь мне свой телефон, – попросила Богачевская.
Я нацарапала цифры на бумажке и ушла.
Глава 20
На улице стояла жара, а в машине было как в духовке. Я села внутрь и чуть не скончалась. Пальцы ухватились за ручку, в моем авто нет электрических стеклоподъемников, к тому же механизм, открывающий доступ воздуха в салон, всегда заедает. С большим трудом мне удалось опустить стекло до половины, и тут раздался сильный взрыв.
На секунду я оглохла, потом ощутила толчок в затылок. По шее начало медленно ползти что-то вязкое, теплое, противное. Я машинально схватилась за голову. Пальцы ощутили горячую, влажную, мягкую субстанцию. Я чуть не потеряла сознание, но удержалась и замерла на сиденье, боясь опустить руки.
Вот оно что. Я иду по правильному пути. Пропажа Галки, смерть Ксюши и болезнь Альмиры связаны между собой. Пока я не могу понять как, но тот, кто устроил весь сыр-бор, выследил меня. Небось заметил у дома Ксюши… Мужик! Тот самый, который спрашивал дорогу! Это и есть преступник. Он пошел за мной, понял, что я иду к Альмире, и решил уничтожить слишком любопытную Лампу.
В моей машине было установлено взрывное устройство, сработавшее, когда я стала опускать стекло. Небось «адская машинка» лежала на заднем сиденье, и сейчас из моего развороченного затылка вытекает кровь. Впрочем, нет, она жидкая, а под пальцами нечто желеобразное. Мозг! О господи! Но мне же совсем не больно!
Несколько минут я просидела, боясь пошевелиться. Потом кое-как сгребла в кучу остатки разума и принялась уговаривать себя.
Спокойно, Лампуша, не теряй самообладания. Ничего жуткого пока не произошло. Подумаешь, дырка в голове, тебе ее заделают, поставят симпатичную железную пластинку, и станешь как новенькая! Глаза у тебя видят, ноги шевелятся… Интересно, почему все-таки мне совсем не больно? Так Катя же в свое время рассказывала, что наш мозг вроде не имеет болевых рецепторов, или я ошибаюсь?
Теплая масса стала медленно перемещаться на спину. Так, нужно немедленно принимать меры, иначе весь мозг вытечет, и что тогда со мной будет, а? Хоть Вовка и уверяет, что я совсем не пользуюсь серым веществом, но ведь это неправда.
– Вам плохо? – раздался участливый голос.
Я скосила глаза и увидела девочку в красной футболке с лотком кока-колы, висящем на ремне.
– Стою тут, – продолжала продавщица, – гляжу, вы так странно сидите, уже давно, может, вам помочь чем?
В душе поднялось ликование. Так, слышу я тоже хорошо, теперь, главное, не опустить руки, чтобы удержать в черепной коробке содержимое. Я уперла локти в спинку кресла, теперь смогу продержаться очень долго. Интересно, если сейчас все же мозг просочится на пол, медицина способна отмыть его и запихнуть на прежнее место? Надеюсь, что да. Современные хирурги запросто пришивают руки, ноги…
– Вы немая? – участливо наклонилась к окну девушка.
– Нет! – воскликнула я. – Ура! Я могу говорить! Господи, какое счастье! Жить без голоса ужасная катастрофа.
Девочка вздрогнула:
– Вы только сейчас это поняли?
– Кисонька, – попросила я, – глянь, что у меня с затылком?
Девочка прищурилась.
– Ну… не пойму… чем-то вы перемазались! Такая штука, серо-желтая течет… дайте-ка…
– Ой, не приближайся!
Торговка водой отшатнулась.
– Сделай одолжение, помоги, – взмолилась я.
– Да, конечно, – кивнула девушка.
– Видишь мою сумочку? Вынь оттуда мобильный, нажми на кнопку с цифрой 3 и держи пару секунд. Телефон сам соединит тебя с человеком по имени Владимир Костин. Скажешь ему: «Лампа сидит в машине возле новой клинической больницы. На нее было совершено покушение, разбита голова. Поторопись, иначе у меня весь мозг вытечет, он уже на шее».
