Дональд Уэстлейк - Проклятый изумруд
— Старина, не знаю ваших проблем, но вы меня чертовски напугали.
— Простите, я очень торопился.
— Не сомневаюсь. — Фиргус бросил поверх плеча взгляд на Баллока, который продолжал спать. — Вот уж он удивится, — добавил Фиргус.
Но Баллок продолжал спать. Прошло ещё четверть часа, потом Дортмундер спросил:
— Что это там внизу?
— Где?
— Вон та светлая полоса.
Фиргус посмотрел вниз.
— Ах это! Шоссе номер восемьдесят. Знаете, одна из супер-автострад, которые теперь строят. Эта часть ещё не закончена. И, знаете, они уже морально устарели. Транспорт будущего — это маленький частный самолёт. Вот, к примеру…
— А кажется законченной, — перебил его Дортмундер.
— Что?
— Эта дорога, она кажется законченной.
Фиргус был недоволен. Он хотел рассказать Дортмундеру о великолепной статистике частных самолётов в США.
— Приземлитесь, — приказал Дортмундер.
Фиргус уставился на него.
— Что?
— Там достаточно широко для такого самолёта, как ваш. Приземлитесь.
— Зачем?
— Чтобы я смог выйти. Не волнуйтесь, я по-прежнему не намерен стрелять в вас.
Фиргус проделал вираж и спустился, чтобы пролететь над бледной полосой, выделяющейся на фоне тёмной земли.
— Не знаю… — колебался он. — Нет ни света, ни указателей…
— Вы сумеете, — заверил его Дортмундер. — Вы превосходный пилот, это сразу видно, — прибавил он, хотя не имел ни малейшего представления о пилотаже.
Фиргус ободрился.
— Полагаю, я смогу там сесть. Это несколько затруднительно, но возможно.
— Отлично!
Фиргус описал ещё два круга, прежде чем решился. Он явно нервничал, и нервозность передалась Дортмундеру, который едва не сказал ему, чтобы он продолжал полёт, пока не найдёт более удобного места для посадки. Но такого места не будет.
Обычный аэродром исключался, значит оставалось лишь что-то необычное. А здесь, по крайней мере, была достаточно широкая и прямая бетонная полоса.
Фиргус сел, и очень ловко, когда взял себя в руки. Он с лёгкостью пёрышка посадил самолёт и повернулся к Дортмундеру с широченной улыбкой.
— Вот что называется уметь пилотировать! — сказал он.
— Полностью с вами согласен.
Фиргус опять бросил взгляд на Баллока и с раздражением проговорил:
— Чёрт побери, дрыхнет без задних ног! — Он пихнул Баллока в плечо. — Да проснись ты!
— Оставьте его, — посоветовал Дортмундер.
— Если он вас не увидит, то не поверит ни одному моему слову. Эй, Баллок, соня, ты такое пропускаешь!..
Он ещё раз толкнул Баллока в плечо, теперь сильней.
— Спасибо, что подбросили, — сказал Дортмундер и опустился на землю.
— Баллок! — завопил Фиргус, молотя приятеля кулаками. — Проснёшься ты или нет?!
Дортмундер растаял в темноте.
Баллок, наконец, под градом ударов пришёл в себя, зевнул, сел, потёр лицо, посмотрел вокруг, сощурил глаза, нахмурил брови и спросил:
— Бог мой, где мы?
— На шоссе номер восемьдесят, возле Нью-Джерси, — ответил Фиргус. — Ты видишь вон того парня? Смотри скорей, чёрт побери, пока он не ушёл!
— Шоссе номер восемьдесят? Мы в самолёте, Фиргус!
— Да смотри же!
— Что ты делаешь на земле? Хочешь устроить аварию? Что ты делаешь на шоссе номер восемьдесят?
— Он исчез! — воскликнул Фиргус в отчаянии, воздев руки. — Ведь я просил тебя посмотреть!
— Ты, вероятно, пьян, — сказал Баллок. — Ехать на самолёте по шоссе!
— Я не ехал на самолёте по шоссе!
— А как же это называется?
— Нас угнали воздушные пираты! В кабину ворвался парень с револьвером в руке и…
— Если бы ты находился в воздухе, ничего бы такого не случилось.
— Да это было ещё там, в аэропорту Кеннеди! Я ждал разрешения на взлёт, а он, размахивая револьвером…
— Да-да, конечно, — с обидной издёвкой сказал Баллок. — И вот мы в прекрасной Гаване.
— Он не хотел лететь в Гавану.
— Нет. Он хотел лететь в Нью-Джерси. Он угнал самолёт, чтобы попасть в Нью-Джерси.
— Но я-то тут причём? — заорал Фиргус. — Так было!
— Один из нас спятил, — констатировал Баллок. — А так как ты за штурвалом, то, надеюсь, спятил я.
Он покачал головой и вновь улёгся.
Фиргус повернулся в своём кресле, испепеляя приятеля взглядом.
— Нас угнал воздушный пират, — процедил он угрожающе тихим голосом. — Это было.
— Если собираешься лететь так низко, — проговорил Баллок, закрыв глаза, — остановись у кафе, возьми пивка.
— В Питтсбурге я выбью тебе все зубы, — пообещал Фиргус.
Он сел прямо, взлетел и в ярости взял курс на Питтсбург.
Представителем Акинзи в ООН был крупный человек по имени Николими. Дождливым октябрьским днём посол Николими сидел в столовой посольства в небольшом доме на Шестьдесят третьей улице в Манхэттене, когда один из его служащих вошёл и доложил:
— Господин посол, к вам посетитель.
Посол наслаждался миндальным тортом. Целый торт на него одного — вот почему посол был таким крупным. Одновременно он пил кофе со сливками и сахаром. Посол получал от этого огромное удовольствие и был недоволен, что его побеспокоили.
— По какому вопросу?
— Он сказал, что дело касается изумруда «Балабомо».
Посол нахмурился.
— Это полицейский?
— Не думаю, господин посол.
— Кто же он, на ваш взгляд?
— Гангстер, господин посол.
Посол поднял брови.
— В самом деле? Приведите ко мне этого гангстера.
— Да, господин посол.
Служащий вышел, а посол, чтобы не ждать зря, наполнил рот тортом. И как раз собирался запить его глотком кофе, когда служащий вернулся.
— Он здесь, сэр.
Посол сделал знак рукой, чтобы гангстера пригласили войти, и в дверях появился Дортмундер. Посол молча пригласил его садиться и, всё ещё жуя, жестом предложил взять торт.
— Нет, спасибо, — вежливо отказался Дортмундер.
Посол выпил ещё немного кофе, громко рыгнул, вытер губы салфеткой и произнёс:
— Если я правильно понял, вы хотите поговорить со мной об изумруде «Балабомо»?
— Совершенно верно.
— Что же вы хотите мне сказать?
— Во-первых, — начал Дортмундер, — я хочу, чтобы это осталось между нами. Никакой полиции.
— Так ведь она его разыскивает.
— Конечно. — Дортмундер скосил глаза в сторону служащего, который стоял около двери, потом перевёл взгляд на посла. — Мне бы не хотелось говорить при свидетелях.
Посол улыбнулся и покачал головой.
— Тем не менее вам придётся пойти на риск. Я предпочитаю не оставаться наедине с незнакомцами.
Дортмундер несколько секунд размышлял.
— Ладно, — решил он наконец. — Немногим больше четырёх месяцев назад кто-то украл изумруд «Балабомо».
— Знаю, — сказал посол.
— Он стоит очень дорого.
Посол утвердительно кивнул.
— Это я тоже знаю. Хотите мне его продать?
— Не совсем так, — ответил Дортмундер. — Обычно владельцы особо ценных камней изготавливают копии — для выставок. Существуют ли копии изумруда «Балабомо»?
— Даже несколько, — сказал посол. — К сожалению, в «Колизее» был выставлен оригинал.
Дортмундер бросил подозрительный взгляд на служащего.
— Я хочу предложить вам обмен.
— Обмен?
— Да. Настоящий изумруд — за копию.
Посол подождал объяснения, но в конце концов произнёс с удивлённой улыбкой:
— Боюсь, что я не совсем вас понял. Копия и… Что ещё?
— Больше ничего, — ответил Дортмундер. — Просто обмен одного камня на другой.
— Я в самом деле вас не понимаю, — признался посол.
— Да, но одно условие, — продолжал Дортмундер, — вы не объявите публично, что получили изумруд, прежде чем я дам вам на то разрешение. Может быть, через год или два, может быть, гораздо раньше.
Посол поджал губы.
— Мне кажется, вы можете рассказать потрясающую историю.
— Не при свидетелях, — отрезал Дортмундер.
— Ладно, — сказал посол и повернулся к служащему. — Подождите в коридоре.
— Хорошо, господин посол.
Когда они остались одни, посол спросил:
— Итак?
— Вот что произошло, — начал Дортмундер и поведал ему всё, не называя только имён, кроме майора Айко.
Посол слушал, время от времени кивая головой, иногда улыбаясь, иногда прищёлкивая языком от восхищения. Когда Дортмундер закончил, он заявил:
— Я всегда подозревал, что за похищением стоит майор. Значит, он пытался вас надуть, и вы вновь отобрали изумруд. А что теперь?
— В один прекрасный день, — сказал Дортмундер, — майор вернётся с двумястами тысячами долларов. Может быть, через месяц, может быть, через год, но я знаю: это будет. Он очень хочет получить изумруд.
— Талабво хочет, — кивнул посол.
— Поэтому деньги они найдут, — продолжил Дортмундер.
