Клод Изнер - Встреча в Пассаже дАнфер
Посетитель уже собирался плюхнуться на стул рядом с печкой, но Эфросинья встала перед ним, скрестив руки на груди, словно эльзаска перед полчищем тевтонцев.
— Меня зовут Сиприен Бретеш, — представился мужчина. — Месье Легри, должно быть, упоминал обо мне, я приятель Максанса Вине, ну, или Макса Большое Ухо, если вам так больше нравится.
— Какого Макса? — переспросила мадам Пиньо.
— Большое Ухо. Я собирал его вещи и, когда открыл один журнал, который сам когда-то ему принес, нашел между страниц письмо. Вот и подумал, может, оно пригодится вашему мужу.
— Мой муж умер еще в семьдесят третьем году! Он был солдатом национальной гвардии.
— Вот как? Но тот господин, что меня расспрашивал, был из плоти и крови, это точно!
— Месье Легри — сводный брат моей невестки.
Сиприен Бретеш надул щеки, пытаясь переварить эту информацию. А потом вытащил из-за пазухи конверт.
— Я не собираюсь век тут торчать, так что рассчитываю на вас. Передайте месье Легри это письмо и скажите, что неплохо бы меня отблагодарить: в нашем заведении не больно-то хорошо кормят, скажу я вам.
— Да как вы смеете попрошайничать!
— Я не милостыню прошу, а плату за услугу! Право слово, у вас нет сердца! Есть еще кто-нибудь в этой лавчонке?
— Убирайтесь вон!
Эфросинья с грозным видом уставилась на непрошенного гостя. Сиприен Бретеш смачно сплюнул и убрался восвояси, пробурчав на прощанье:
— Чтоб ты сдохла, жирная медуза!
Жозеф, который привел доктора Рено, застал мать белой как мел. Она лепетала что-то одними губами.
— Мама, с тобой все в порядке? — спросил он, но не стал дожидаться ответа. Его гораздо больше волновало самочувствие маленькой Дафнэ.
— Медуза… Он назвал меня жирной медузой… Жалкий червяк! — возмутилась Эфросинья. Она вскрыла конверт и, вынув оттуда листок бумаги, прочитала:
Месье,Вам необходимо явиться в пассаж д’Анфер, 20 и обратиться к месье Грандену, служащему нотариальной конторы, по делу о наследстве месье Донатьена Ванделя, скончавшегося 22 октября, который назначил вас наследником при выполнении некоторых условий.
Примите уверения…
— Что за галиматья? Да уж, странные знакомые у месье Легри, и странными делами он занимается. Что-то здесь нечисто! О, Иисус-Мария-Иосиф!
— Журналист? Вы из тех, кто пишет статьи, которые потом печатают в газетах? Первый раз в жизни вижу журналиста! — воскликнула служанка, в обязанности которой входило встречать посетителей в доме Амори де Шамплье-Марейя.
— И каково же ваше впечатление? — спросил Виктор.
Девушка смутилась и глупо хихикнула.
— По большому счету вы не больно-то отличаетесь от простых смертных. Мадам примет вас в библиотеке.
Вдоль свежевыкрашенных стен стояли застекленные стеллажи, но полки их были пусты, если не считать нескольких томов «Литтре».[104] Виктор окинул взглядом кабинетный рояль с вертящимся табуретом, у ножки которого валялась на полу сумка из белой холстины в красный горошек, картину на стене, изображающую псовую охоту, две пальмы в горшках. У переносного камина, в котором не горел огонь, стояло канапе, и на нем восседала женщина в платье оливкового цвета с рюшами. На ней было столько украшений, что она напоминала рождественскую елку. Эдокси Аллар вовсе не преувеличивала, Сюзанна Боске действительно могла бы стать моделью Рубенса.
— Мадемуазель Афродита д’Анжьен, я полагаю? — сказал Виктор.
Он склонил голову, чтобы поцеловать хозяйке руку, и заметил, что из подола ее платья выдран клок.
Польщенная тем, что журналист назвал ее Афродитой д’Анжьен, Сюзанна одарила его улыбкой и похлопав рукой по канапе, пригласила присесть.
— Спасибо, я предпочитаю стоять, недавно упал с лошади, повредил колено… Я вас не задержу. Я веду светскую хронику. Княгиня Максимова, близкая знакомая моего приятеля Гюго Мальпера, дала мне ваш адрес…
— Гюго обхаживает княгиню? Не может быть! — удивленно воскликнула Сюзанна, вмиг забыв про светские манеры. — Максимова… Максимова… — задумчиво повторила она, нахмурив брови. — Не та ли это распутница, что каждый вечер выставляет напоказ свои прелести? Фья… Фья…
— Вы правы, ее сценический псевдоним Фьяметта, и она выступает на сцене театра «Эден», — подтвердил Виктор, с трудом сдерживая смех.
«Значит, Амори дал этой женщине свой адрес? Он продолжает с ней встречаться?! Но как этому медведю Гюго Мальперу удалось добиться ее расположения?» — вертелось в голове у Сюзанны.
— Княгиня о вас очень высокого мнения, — добавил Виктор, чувствуя, что хозяйка недовольна. — Она говорила о вас только в превосходной степени.
Сюзанна Боске поднялась и направилась к пианино. И тут заметила сумку под табуретом. Как она могла забыть ее здесь! Когда час назад она проковыляла в туалетную комнату, чтобы промыть рану на ладони, бросила сумку на пол и с тех пор о ней не вспоминала. Сюзанна наклонилась, надеясь незаметно для гостя поднять сумку, но Виктор ее опередил. То, что он сначала принял за горошек на ткани, при ближайшем рассмотрении больше напоминало пятна крови. Два острых лезвия торчали из открытой сумки. Сюзанна Боске резким движением рванула за ремни.
— Прислуга совершенно отбилась от рук! Хлоя! — рявкнула она.
Прибежала горничная.
— Спрячьте это в шкаф, и поживей!
Сюзанна взяла себя в руки и одарила Виктора обольстительной улыбкой.
— Что же говорила обо мне княгиня?
— Что вы очаровательная женщина, и что месье де Шамплье-Марейю очень повезло. Я полностью разделяю ее мнение и собираюсь написать об этом в моей колонке светской хроники. Я упомяну там и про Гюго Мальпера. Ведь он столь же эксцентричен, как и богат… Я слышал, он возглавляет ассоциацию, членом которой вы являетесь?
— Ну, ассоциация — это громко сказано, — возразила Сюзанна с кислым видом. — Так случилось, что судьба когда-то свела вместе совершенно разных людей. Я встречаюсь с ними только раз в году, в Домоне, и каждый раз, чтобы туда поехать, мне приходится делать над собой усилие. Я общаюсь только с Гюго и певицей Идой Бонваль, остальные — люди не моего круга. Прошу вас, месье.
Она повела гостя в будуар, где камеристка уже поставила на круглый столик кофейный сервиз и тарелочку с пирожными.
— Не понимаю англичан с их дурацкой традицией пить чай. Разрешите угостить вас кофе? Или, может, желаете шоколаду?
— Предпочел бы кофе.
— Тарталетки с клубникой?
— Откроюсь вам, я слежу за фигурой, — сказал Виктор, заметивший еще один круглый столик на одной ножке, на котором лежали газеты.
Его взгляд упал на иллюстрированное приложение к «Пти Журналь», открытое на странице с фотографией: старик с синюшным лицом, открытым ртом и закрытыми глазами лежит на полу фиакра.
— Следите за фигурой? Вы шутите! — воскликнула Сюзанна в изумлении.
— Если есть проблемы с коленями, набирать вес запрещено, так мне сказал доктор.
— Да что вы их слушаете, этих докторов! Надо наслаждаться жизнью!
— Позвольте, я за вами поухаживаю.
Сюзанна согласилась. Виктор наклонил кофейник над чашкой и, сделав вид, что рука у него дрогнула, пролил кофе на скатерть. Раздосадованная хозяйка отскочила, боясь испачкаться.
— Простите, я так неловок.
— Ничего страшного, я позову служанку, — сказала она, стараясь быть любезной.
Едва она вышла, как Виктор подошел к столику с газетами и выудил из стопки «Фигаро». В глаза ему сразу бросился заголовок, напечатанный жирным шрифтом:
ДВЕ СТРАННЫЕ СМЕРТИ В ФИАКРЕИз газеты выпал листок бумаги. Виктор поднял его, но не успел рассмотреть, так как Сюзанна уже возвращалась в сопровождении служанки с чистой скатертью в руках. Виктор быстро спрятал листок в карман. Когда последствия досадного инцидента были устранены, хозяйка обратила внимание гостя на копию псише мадемуазель Марс.
— Я настаиваю, чтобы вы рассказали о нем своим читателям. Не забудьте упомянуть, что это редкий экземпляр. Как называется ваше издание?
— «Газетт де Франс», главный редактор Фернан Ксо.[105] Я пишу под псевдонимом Господин во фраке.
— Это издание появилась недавно?
— Три года назад. У нас печатались такие знаменитости как Эмиль Золя, Франсуа Коппе, Октав Мирбо, Анри Бек, Морис Баррес, Леон Доде, Эдмон Ростан.[106]
Сюзанна вздохнула.
— Мы, женщины, не интересуемся политикой. Лично я никогда не читаю новости, только модные журналы, ведь блистать в обществе — тяжкий труд! Мне нравится «Семья», дорогой Господин во фраке. Теперь вы, наверное, думаете, что у Афродиты д’Анжьен мечты простой домохозяйки.
— Вовсе нет. Кофе у вас превосходный, но мне пора возвращаться в редакцию. Кстати, эта певица, Ида Бонваль… Раз уж она ваша знакомая, я хотел бы взять у нее интервью. Где она живет?
