Джорджетт Хейер - Тупое орудие
– Да, и как можно скорее. Очевидно, он не заметил ничего подозрительного, но если он встретил человека в вечернем костюме, он, может быть, сумеет описать его.
– У меня мало сомнений касательно того, кто это был, – сказал сержант. – Это точно Норт. Но никак не возьму в толк, что он делает с орудием убийства. Ловкость рук не его сфера. У вас есть какие-то идеи, шеф?
– Нет. И к тому же у меня нет идеи, зачем, если это был он, ему понадобилось убивать Карпентера.
Сержант изумленно уставился на него.
– Но разве это не ясно, шеф? Карпентер, должно быть, видел убийство покойного Эрнеста. Мне-то сдается, что он для разнообразия попытался шантажировать Норта.
– Послушайте, Хемингуэй, если Флетчер в 21. 58 выпроводил Карпентера, как мог тот увидеть убийство?
– Может, он его не выпроводил, – медленно проговорил сержант. – Может, миссис Норт все это выдумала. – Он помолчал и потер подбородок. – Я понял вас, шеф. Он, так сказать, замешан в этом деле, так? Кажется, Чарли Карпентер знал малость побольше, чем мы полагали.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В полицейском участке влюбленную парочку допросил Ханнасайд. Молодые люди были готовы помочь, но их показания были туманные и даже путаные, так что в серьезные свидетели они явно не годились. Как только девушка, младшая горничная, у которой был свободный вечер, поняла, что полиция всерьез заинтересовалась человеком в вечернем костюме, она принялась фантазировать и утверждать, что заметила больше, чем рассказала попервоначалу.
– Он показался мне странным, – сообщила она Ханнасайду. – О, подумала я, да ты выглядишь очень странно! Знаете: чудно.
– В каком смысле чудно? – спросил Ханнасайд.
– Ну, я не знаю! То есть я не могу это точно сказать, но было в нем что-то такое – понимаете, ну как он шагал, ужасно быстро. Он показался мне гангстером.
– Ну да! – вмешался ее ухажер. – Еще чего!
– Но правда, Сид, честно. Я так подумала.
– Ничего такого ты мне не говорила.
– Да, но у меня было такое чувство, – загадочно объяснила мисс Дженкинс.
– Какое еще чувство!
– Скажите мне вот что, – вмешался Ханнасайд. – Этот человек был брюнет или блондин?
Мисс Дженкинс отказалась утверждать что-либо определенное. Под нажимом она призналась, что было слишком темно и нельзя было ничего разглядеть. Мистер Сидни Портер снисходительно заметил:
– Да ты ничего и не видела. Все было так, сэр: мы с моей дамой, что называется, беседовали. Поэтому мы никого не заметили. Я хочу сказать, никого наверняка.
– Вы видели человека в вечернем костюме?
– Нет, не могу припомнить, – осторожно сказал мистер Портер. – Было – прошло два-три человека, но я на них не обращал внимания. Понимаете, вроде бы на той стороне прошел какой-то пижон, но поклясться не могу.
– Да, и больше того, он должен был встретить полицейского, – вставила мисс Дженкинс. – Этак через минуту после того, как он прошел, я увидела полицейского. Подумать только, он проделал это, можно сказать, под носом у полицейского. О-о, бывают же люди совсем без нервов? Я прямо знаю, это был гангстер.
– Не дури! Полицейский прошел за сто лет до него, – ласково проговорил мистер Портер. – Подумай получше! Ты же ничего не видела.
Его мнение полностью разделял сержант Хемингуэй; когда парочка удалилась, он сказал с отвращением:
– Ничего себе свидетели! Если они весь вечер были заняты друг другом так, как когда я на них наткнулся, чудо, что они вообще кого-то видели. Черт знает что вытворяли. Не понять, как это они могут такое выдерживать целыми часами. А девице захотелось увидеть свой портрет в газетах. Знаем мы таких. И Портер не многим лучше. Да оба они хороши.
– Разве что девушка видела мужчину в вечернем костюме, что подтверждает слова владельца киоска. Посмотрим, что скажет нам полицейский. Если девушка говорила правду, что он прошел сразу после человека в вечернем костюме, это может нам что-то дать.
Но констебль Мэзер, очень серьезный веснушчатый юноша, с сожалением заявил, что, проходя по Барнсли-стрит, он не встретил никакого человека в вечернем костюме.
– Пожалуйста! – рассердился сержант Хемингуэй. – Что я вам говорил? Эта дурочка просто рассказывала сказку.
– Когда вы проходили мимо дома 43, не заметили вы, был свет в полуподвале? – спросил молодого полисмена Ханнасайд.
– Это у миссис Прим, – сказал Мэзер. – Простите, сэр, мне надо минутку подумать.
Сержант по-птичьи искоса взглянул на него и сказал:
– Или вы знаете, или вы не знаете. Серьезные серые глаза остановились на нем.
– Мне надо пройти этот путь, сэр. Я сейчас мысленно это делаю – пожалуйста, подождите минуточку. Передо мной встает вся картина.
– Продолжайте, – сказал Ханнасайд, суровым взглядом угомонив скептически настроенного сержанта.
« Воцарилось молчание, в котором констебль Мэзер, очевидно, в мыслях вернулся на Барнсли-стрит. Наконец он решительно доложил:
– Да, сэр, свет там был. В доме 39 – это у миссис Дадгейл – было раскрыто окно, но у них в рамах решетки, так что это не страшно. Затем следующий дом – дом 41 – был весь темный, а потом шел дом со светом в полуподвале. Это был дом 43.
– Понятно, – сказал Ханнасайд. – Вы в этом уверены?
– Да, сэр.
– Вы не слышали никаких звуков из полуподвала и не видели ничего необычного?
– Нет, сэр. Ставни были закрыты, и я ничего не слышал.
– Если там горел свет, убийца, должно быть, находился там, – сказал сержант. – Вообще, наверно, он уже прикончил Карпентера и ждал, когда вы пройдете, чтобы убраться самому.
– Да, сэр. – Констебль был явно огорчен. – Я очень сожалею.
– Вашей вины тут нет, – сказал Ханнасайд и отпустил его.
– Веселенькое дельце, а? – сказал сержант. – Для полного счастья нам только не хватает, чтобы таксист не рассмотрел его лица.
Вышло так, как он ожидал. Через некоторое время, когда они с Ханнасайдом были уже в Скотленд-Ярде, пришло сообщение, что некий Генри Смит, водитель такси, ожидавшего на стоянке на Глассмир-роуд, взял пассажира, джентльмена в вечернем костюме, отвез его к отелю «Пикадилли». Он не может сказать, вошел ли его пассажир в отель. Он не рассматривал джентльмена, но у него сохранилось впечатление, что это был человек среднего роста и телосложения. Он не может вспомнить его лица, это был обыкновенный человек приятной внешности.
– По крайности, значит, это не Бадд, – заметил сержант, – никто в здравом уме не сказал бы, что у него приятная внешность. И с отпечатками пальцев ничего не вышло, шеф. Этот тип был в перчатках.
– И ни следа орудия убийства, – хмурясь, проговорил Ханнасайд. – Удар тяжелым тупым предметом, нанесенный со значительной силой. То же самое орудие, каким был убит Флетчер.
– По крайности, будем знать, что в «Грейстоунз» мы его не прозевали, – утешил его сержант. – Наверно, убийца незаметно уносит его с собой. Вы что-нибудь выудили из бумаг Карпентера?
– Ничего особо полезного. Разве вот это. Сержант развернул сложенный ветхий листок. При взгляде на подпись он не удержался:
– Энджела! Ну и ну!
Письмо без даты было не очень длинное. Написанное неустоявшимся школьным почерком, оно начиналось с места в карьер:
«Чарли! Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет по нашему старому адресу. Я думаю, тебе это все равно, но я не хочу так поступать, не сказав тебе, потому что, несмотря ни на что, и на беду, в которую ты попал, дорогой Чарли, и скверных дружков и все такое, я все равно никогда не забуду старые времена. Но теперь я знаю, что это было ненастоящее, потому что я нашла настоящее и на все смотрю по-другому. Я не скажу тебе его имя, потому что я знаю тебя, Чарли, ты бессовестный и можешь наделать дел. Не думай, что это потому, что у тебя сейчас неприятности, я ухожу от тебя потому, что теперь я знаю, что любовь сильна, как смерть, и если бы у нас было настоящее, меня было бы не оторвать от тебя, потому что большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Так нас учили, а дальше шло про церковь, но теперь я все понимаю».
Возвращая послание Ханнасайду, сержант заметил:
– с Ну и в историйку она влипла! Вообразите, что кто-то мог так втрескаться в покойного Эрнеста! Похоже, она писала это, когда Чарли находился в отсидке. Так сказать, подтверждение имеющихся данных. Она, очевидно, покончила с собой из любви к покойному Эрнесту, а Чарли был мелким гаденышем, который всегда старался измарать ближнего, если мог. Ну, и что это нам дает? Разве из этого следует, что Карпентер видел убийство покойного Эрнеста?
– Если он видел, возникает два альтернативных вопроса, – ответил Ханнасайд. – Предположим, убийца видел Карпентера – узнал ли он его? Или, может, Карпентер узнал убийцу и пытался его шантажировать?
– Послушайте, шеф, мы предназначили на эту роль Норта или полагаем, что убийца – совершенно новый, ни в чем не заподозренный тип, которого мы еще в глаза не видели?
