Галина Куликова - Банановое убийство
– Я точно могу сказать, что на этой распечатке не моя мама. Я знаю наизусть те несколько фотографий, которые у нас есть, – звенящим голосом сказала Тоня. Было ясно, что вечер воспоминаний ее сильно расстроил. – Я бы узнала ее лицо даже по такому кусочку.
Тема, казалось, была исчерпана, и в комнате повисла гнетущая тишина:
– А как вы догадались, что у меня горло болит? – неожиданно спросила Изольда, которой до смерти надоело без пользы проводить время.
Полезными же она считала любые действия, которые так или иначе подышали ее ставки. Ближайшей ее задачей было привлечение внимания Леонида Николаевича, из поля зрения которого она так надолго выпала. Кроме того, ей действительно очень хотелось знать ход мыслей частного детектива. В конце концов, она не кашляла и не использовала носовой платок, а этот тип пришел и сразу же ее припечатал.
– Нет ничего проще – вы постоянно сглатываете, и от вас пахнет лакрицей. Поэтому я и расположился подальше от вас. Ни один человек в здравом уме не станет поедать лакричные конфеты, если только не мучается горлом.
– Фу, – выдохнула Изольда. – Я‑то думала… А у вас всего лишь хороший нюх.
– Я тоже чувствовал, что от тебя пахнет какой‑то гадостью, – признался ее добрый племянник, – но мне и в голову не приходило, что ты болеешь. Кстати, а что насчет меня? – обратился он к Сильвестру, покусывая губу. – Я ведь тоже любопытен. Про меня объясните, будьте так любезны.
– Всегда пожалуйста. У вас рубашка с короткими рукавами, виден загар – совсем свежий, потому что кожа еще только начинает шелушиться. И загар не городской, не наш, а южный. Значит, ездили на юг. Рассуждаем дальше. На запястье отчетливый белый след. Значит, загорали вы в часах. Кто будет на пляже целый день носить часы, верно? Следовательно, вы ездили не в отпуск, а по делам службы. К лацкану пиджака, который лежит рядом с вами, пришпилен корпоративный значок, изображающий дом. Вероятно, ваша фирма занимается операциями с недвижимостью. Если вы ездили по делам службы на юг, то, пожалуй, смотрели дома на продажу. Вот, собственно, и все.
– Забавно, – ухмыльнулся Потапов. – Потрясающая наблюдательность. А что насчет вылеченного зуба?
– Вот именно, – подхватил Герман, едва оправившийся после коллективных воплей, запретивших ему курить. – С чего вы взяли, что я был у стоматолога?
– Вы все время трогали языком зуб, – ответил Сильвестр, смирившись с ролью фокусника, проводящего мастер‑класс. – Лицо у вас при этом было довольное. Значит, вы трогали не больной зуб и не дырку от удаленного зуба. Выходит, вам поставили пломбу.
– Но вы назвали точное время! Меньше двух часов назад, – напомнил Герман.
– Не понимаете? Вы постоянно смотрели то на часы, то на печенье, которое стоит перед вами на журнальном столике. То есть ждали, когда можно будет, наконец, чем‑нибудь подкрепиться. Ведь после того, как пломбируют зуб, минимум два часа запрещают есть и пить. Верно? Я понял, что истекают последние минуты запрета.
Герман не стал скрывать восхищения.
– Браво! – воскликнул он, хлопнув в ладоши. – Может быть, вам вместо сыска заняться аудитом? У меня на складе небольшая проблемка…
– Дядя Герман! – укоризненно воскликнула Тоня. – Моего жениха убили, а вы говорите – проблемка на складе.
– Извини, дорогая, – стушевался тот, блеснув пиратскими глазами. – Просто не могу пройти мимо таланта. Сразу хочется захапать себе.
Это у тебя социалистическая отрыжка или новые буржуазные привычки? – проворчал Леонид Николаевич. – Зачем тебе хапать? Придет черед, будешь рваться туда, где воздуха больше, глядишь, пожалеешь, что слишком сильно нагрузился.
Сильвестр уже стоял в дверях, Майя – мгновенно оказалась рядом, в полной боевой готовности.
– И что же вы думаете по поводу медсестры? – спросил на прощание Леонид Николаевич, против воли проникшийся к гостю доверием – так ловко тот все расставил по своим местам. – Подавать в милицию жалобу или не стоит?
– Прошу оградить меня от вопросов, касающихся милиции, – сухо ответил Сильвестр. И, пристально посмотрев на Майю, добавил: – Каждый человек сам решает, иметь ему с ней дело или воздержаться.
Тоня вышла вслед за гостями на лестничную площадку поинтересоваться, удовлетворила ли Сильвестра состоявшаяся встреча.
– Вполне, – ответил тот. – Информация имеет свойство накапливаться, а накопившись, формировать новые идеи. Я буду держать вас в курсе.
По дороге домой Майя не утерпела и спросила у босса:
– Ну, что вы думаете обо всех этих людях? Они заслуживают внимания?
– Самого пристального. Один из них откровенно лжет. Второй… Что касается второго, тут мне придется просить твоей помощи.
– Да пожалуйста! – расхрабрилась Майя, вдохновленная хорошими отношениями, которые ей удалось завязать с Мурочкиным и Жабиным. – Просите, чего хотите, я все сделаю.
Возможно, ты удивишься, но мне кажется, что Роман Потапов – не настоящий мужчина. В смысле, гей. Я хочу, чтобы ты выяснила, правда ли это.
– Да что вы говорите! – поразилась Майя. – Не может этого быть. С чего вы взяли?
– Сначала я думал, что он смотрел на тарелки или просто мечтал, но потом понял – ерунда все это. Потапов любовался своим отражением. Стекла серванта служили ему зеркалом. Ты встречала нормальных мужчин, которых интересовала бы собственная осанка, поворот головы и все такое прочее? Я специально проверил – с того места, где он сидел, никого не было видно в отражении, кроме него самого. Он рассматривал себя со всех сторон, принимая всякие позы.
– И что тогда? – шепотом спросила его помощница. – Если вдруг он окажется геем?
– Будем разбираться в его взаимоотношениях с бывшей женой и мотивами, которые им движут. Ведь он до сих пор не желает выпускать Тоню Потапову из поля зрения. Это странно, ты не находишь?
Майя с ним согласилась, попутно сообщив, что один ее бывший сокурсник сейчас в модельном бизнесе и, возможно, присоветует, как провести тест, который поможет определить сексуальные предпочтения Потапова.
– А про канифоль вы забыли? – с некоторой обидой спросила она, вспомнив свою охоту за скрипачом Мурочкиным. – Мне нравилась эта версия. Она была очень понятной. Убийца постоянно пользуется канифолью, канифоль оказалась в том пакете, куда он положил банановую кожуру. Отыскав человека, которому постоянно требуется канифоль, мы отыщем убийцу.
Я не забыл, – ответил Сильвестр. – Но теперь, когда стало ясно, что преступник не живет в нашем подъезде, а пришел извне, канифоль перестала быть уликой. У нее слишком много сфер применения. Например, с ее помощью можно успешно припаять одну железку к другой.
– Нуда, – согласилась Майя. – Еще она нужна, когда делаешь из кого‑нибудь мумию.
– Прекрати, – поморщился Сильвестр. – Мы имеем дело не с маньяком. Человек, способный подбросить на место преступления книжку Бананы Ёсимото, не похож на одержимого. Он в здравом уме и, вероятно, наслаждается собственной изобретательностью.
«Да, дельце закручивается непростое, – подумала Майя. – Даже в голове не укладывается: банановая кожура, фарфоровый ангел, старые серьги, фотография никому не известного уха… Да еще человек с родимым пятном! Все так таинственно…»
– Так что ты там сказала по поводу однокурсника? – вернул ее на землю Сильвестр. – С ним следует связаться как можно скорее. Если выяснится, что Потапов исповедует однополую любовь, мы прижмем его к ногтю и разживемся дополнительной информацией. У нас на руках будет отличный козырь. Уверен, что его тетка ни о чем не догадывается, а он боится ее до полусмерти. На этом можно сыграть.
Глава 10
Утро Семена Елисеева ознаменовалось приятным событием. Накануне он завершил важный отчет, заменив заболевшего главного бухгалтера. А сегодня его уже вызвали на самый верх, обласкали, пообещали премию и отправили обратно на рабочее место с добрыми напутствиями.
Семен летел по коридору воодушевленный и краснощекий, гордо поглядывая на проходящих мимо сотрудников. Похвала руководства может до такой степени распалить скромного работника, что он на время делается львом, бегущим по саванне и рыкающим на всякую мелочь, попадающуюся на пути. Прийти в кабинет и сразу сесть за компьютер казалось Семену совершенно невозможным, и он понес сосуд своей радости к доброму другу Роману Потапову, который с некоторых пор сидел в отдельном кабинете и имел в распоряжении личную секретаршу.
Потрепав эту самую секретаршу по щеке и до невозможности смутив ее своим поступком, герой дня ввалился к приятелю без доклада и застал его за рабочим столом в тот самый момент, когда тот с трагическим выражением лица очинял карандаш.
– Моя личная жизнь пошла коту под хвост, – после серии наводящих вопросов признался Потапов Семену. – Жена от меня сбежала и не хочет возвращаться. Нашла себе переводчика, теперь повсюду ходит с ним под ручку. Сколько‑нибудь приличные женщины не обращают на меня внимания. Я для них пустое место. Иногда смотрю в зеркало – вроде бы совсем не урод, вполне мог бы кадрить красивых женщин. В чем тут дело?
