Дарья Донцова - Верхом на «Титанике»
– Не знаю, – растерялся я.
– Олеся умирает очень скоро после получения дома, – продолжала Нора, – похоже, Ася Михайловна не в курсе, что в коттедже лежат спрятанные деньги. Интересно, каким образом горничная наткнулась на тайник? Думаю, совершенно случайно. Право, странно. Не успела обрести коттедж и… несите на кладбище.
– Инсульт, как вы сами абсолютно правильно отметили, может случиться в любом возрасте!
– Но у Маши тоже инсульт! – воскликнула Элеонора. – Младшая Беркутова умерла! Интересная закономерность!
Я ахнул.
– Вот почему она не вернулась домой! Как вы узнали о кончине девушки?
Нора смяла пустую пачку из-под папирос.
– Когда ты позвонил с сообщением, что Маша не ночевала в коммуналке, я забеспокоилась и снова потрясла свои связи. Знаешь, что выяснилось? Вчера вечером в одну из московских больниц была доставлена девушка, которая умерла в палате реанимации, не приходя в сознание. При несчастной, скончавшейся от нарушения мозгового кровообращения, не было никаких документов, отсутствовали сумочка, мобильный телефон. В машине «Скорой помощи» беднягу раздели и обнаружили целлофановый пакет, набитый пачками долларов, девушка прикрепила его к животу поясом.
– У нее был ремень, – вспомнил я, – подчеркивал талию, кожаный, с пряжкой.
– Не кажется ли тебе…
– Кажется! – закричал я. – Их убили! И Олесю, и Машу! Но как?
– Довели до инсульта.
– Как? – тупо повторил я.
– Дали лекарство.
– Какое? – спросил я.
– Пока не знаю, – процедила Нора, – есть некие наметки, но очень шаткие, домик на зыбучем песке. Впрочем, я понимаю, по какой причине Федор не понес Ладе в сизо жратву.
– Ну, – я забыл в запале про хорошие манеры, – говорите скорей!
– Видишь ли, Иван Павлович, в изоляторе временного содержания строгие правила, там просто так харчи не возьмут. Непременно потребуют паспорт, а наш клиент не захотел его предъявлять.
– Побоялся, что жене сообщат?
– Дурак ты, Ваня, – усмехнулась Элеонора, – смешное предположение. Прямо вижу эту картину: тетки в форме берут документ, перелистывают и злобно шипят: «А, так ты зарегистрирован с другой бабой! Ща телефончик раздобудем, законной жене про шмару стуканем».
Я сделал вид, что не обижен насмешкой. В конце концов, ошибиться способен каждый, Норе следует не ёрничать, а спокойно сказать: «Ваня, ты не прав».
– Ваня, ты не прав, – продолжила хозяйка, – приемщицы продуктовых посылок никаких акций затевать не станут, а вот следователь, раздраженный тупым молчанием Лады, ее нежеланием вступать в контакт, может поинтересоваться: кто решил снабдить женщину сушками, и выйдет на Федора. А тот очень не хочет светиться…
– Я прав! Он боится, что позвонят домой, жене сообщат, начнут расспрашивать, вот он и залег на дно.
– Но к нам пришел! – едко напомнила Нора.
– И это объяснимо! Лада Федору не безразлична, он хорошо знает любовницу, понимает: та не способна на убийство, и хочет ей помочь. Кстати, нас он сразу предупредил, что женат, просил соблюсти тайну. С частным детективом легче, он получает деньги и охраняет интересы клиента.
– Молодец, Ваня, – подытожила Нора, – нам не надо показывать паспорт, мы с тобой, два лоха, поверили господину на слово, а он не Шульгин и, думаю, не Федор.
Я невольно встал из кресла.
– Вы уверены?
Нора щелкнула мышкой.
– Вот, читаю тебе ответ на мой запрос. Надо иметь сто друзей, которые хотят по сто рублей, тогда легко справишься с любой проблемой. Так, так… вот оно! На сентябрь месяц в столице сорок восемь человек зарегистрировано и проживает с фамилией Шульгин-Шульгина, Федор Шульгин среди них не числится. Нет такого дядечки! Фантом!
– Может, он нелегал?
– Ха, – фыркнула Нора, – если наш клиент Феденька Шульгин, то принимаем на веру и остальные обстоятельства – типа жены и бизнеса. Нелегальный порядочный гражданин с супругой? Фу! Он врал. Вот Юрий Шульгин на месте! И жена его, Лада, имеется. О ней, впрочем, я накопала интересненькое. Сейчас, Ваня, озвучу. Лада Шульгина, в девичестве Ермолаева, существует в двух экземплярах.
– Это как?
– Одна Лада Ермолаева прописана на улице Маршала Рыбалко, некоторое время назад мадемуазель Ермолаева заявила о потере паспорта. Ей, в соответствии с законом, выдали новый. А спустя пару месяцев после неприятного казуса вторая Лада Ермолаева вышла замуж за Юрия Шульгина и нынче прописана в квартире супруга. И уж совсем интересная подробность: эта госпожа Ермолаева, меняя паспорт, чтобы стать Шульгиной, сдала тот, что потеряла первая Лада Ермолаева. Не запутался?
– Нет. Значит…
– Лада Шульгина то ли сперла, то ли купила, то ли выпросила паспорт у настоящей Ермолаевой. Шульгина на самом деле не Лада.
– А кто?
– Вот это и надо узнать, – Нора прищурилась, как счастливая кошка, отведавшая парного мяса, – завтра поедешь в дом на улице Маршала Рыбалко, найдешь Ермолаеву номер один и побеседуешь с ней.
– А Валентин и Татьяна Карловна? – напомнил я.
– Они здесь при чем? – удивилась Нора. – Дело ясное, Олеся влюбилась в мужчину, который, несмотря на недетский возраст, полностью зависит от маменьки. Кстати, ты не знаком с подобными личностями?
– Я вовсе не смотрю Николетте в рот!
– А кто намекал на тебя? – хихикнула хозяйка. – На воре шапка горит! Не дуйся, Иван Павлович. Валентин боится Татьяну Карловну, но не хочет иметь дело с бабами, которых она ему подсовывает. Наверное, маменька находит себе подобных девиц, а Валя, несмотря на свою рабскую сущность, пытается выползти из-под мамашиного влияния. Эк она его скрутила! Фотографию у любовницы поставил. Хотя…
– Что «хотя»?
Нора засмеялась.
– Я старая боевая лошадь, Ваня, многое повидала. Был в моей биографии интересный субъект, бабник, каких поискать! Не подумай чего плохого, у нас с ним бизнес-дела были. Так вот, Виктор всегда при себе изображение мамы имел, торжественно его своим девкам демонстрировал, а желая разорвать отношения, заявлял: «Ты была невнимательна к моей маме, передергивалась, когда фото видела». Дескать, не он виноват, что любовь рухнула. Девица косо на снимок смотрела, вот Виктор и ушел, потому как неуважение к маме снести не мог.
– Сильный ход!
– Версия Валентина отработана и забыта! – резюмировала Элеонора. – Олеся была просто пешкой в руках хитрого преступника! Так, завтра займешься двумя делами: съездишь в кафе «Гудроновый пеликан»[6], там стало плохо Маше Беркутовой, поболтаешь с персоналом и еще основательно потрясешь Ладу Ермолаеву.
– Куда ехать сначала?
Нора вынула из ящика стола пачку папирос.
– Зануда ты, Ваня. Мне без разницы. Действуй как хочешь, но чтобы вечером явился с подробным отчетом. Все! Теперь я желаю остаться одна!
Глава 20
Не успел я сделать и два шага по коридору, как Ленка сунула мне в руки телефонную трубку и заговорщицки прошептала:
– Вас! Девушка, хорошенькая!
– Каким образом ты узнала о ее внешности? – усмехнулся я.
– А по голосу, – не сдалась домработница, – колокольчиком звенит.
Ну согласитесь, женская логика – вещь удивительная. Чем больше я общаюсь с милыми дамами, тем яснее вижу: мне никогда не понять их ход мыслей. Вот вам свежий пример! Две недели назад Асенька Рогова, э… в общем, пассия, с которой я временно связан ни к чему не обязывающими отношениями, позвонила мне и радостно зачирикала:
– Ваня! Наш муж улетел в Германию, скорей приезжай.
– А он точно отсутствует в России? – предусмотрительно уточнил я.
– Ой, не дрожи, – засмеялась Асенька, – лучше поспеши! Я совершенно одна, как ухо на голове!
Подавив желание объяснить Асе, что ушных раковин две, я поехал в гости, был встречен поцелуем и возгласом:
– Я тебя люблю! Купила пирожное! То самое! Из «Пушкина». С вином!
– Ромовую бабу! – обрадовался я.
Вообще говоря, я равнодушен к сладкому, но от замечательной выпечки из лучшей кондитерской столицы не откажусь, а ромовая баба мною нежно любима с детства.
Когда мы спустя энное время сели пить чай, я, предвкушая гастрономический оргазм, спросил:
– И где моя баба?
– Я тут, – кокетливо ответила Асенька, распахивая халатик, – пошли опять в спальню?
– Я имел в виду ромовую бабу, – уточнил я.
– А! Я съела ее, – безмятежно ответила Асенька.
– Погоди, погоди, – забормотал я, – всего час назад ты сказала, что привезла для меня из «Пушкина» угощение!
– Верно, милый, – заморгала Асенька, – принесла и думаю: оно может испортиться до вечера. Пришлось самой съесть, с кофе.
– Зачем тогда ты сообщила мне про бабу? – изумился я. – Ты ее ведь слопала!
– Ты должен знать, какая я заботливая, – стрельнула глазками Асенька, – поехала в ресторан, думала о Ванечке, выбирала его самое любимое-прелюбимое!
– И сама съела!
– Исключительно из соображений сохранности, – надулась Асенька, – это же логично!
