Джана Делеон - Луизианская заварушка
Остаток пути я хранила молчание. Лучше не давать негативным мыслям ходу. Герти открыла дверь моего дома с чашкой кофе в руках. Я без слов протиснулась мимо и поплелась наверх мыться и одеваться. Надеялась, что при должном везении дамы поймут намёк и исчезнут, но когда через пятнадцать минут спустилась вниз, они заедали кофе шоколадным пирогом, который я купила у Уолтера.
Едва я вошла, они умолкли. Герти уставилась на меня, Ида Белль – в чашку. Потом Герти пнула подружку под столом, а та подняла свои бесстыжие очи:
– Прости, что заставила тебя ехать в машине голышом, обмотавшись мешком для мусора, мне очень жаль. – Вот только в голосе ни малейшего раскаяния не слышалось.
– Нет, вам не жаль. И вы действительно думаете, будто обычное «прости» может загладить то, что я в таком виде попалась на глаза Леблану?
Герти шумно втянула воздух и уставилась на Иду Белль:
– Вот про эти детали ты не упоминала.
– Ну разумеется, – не удивилась я. – Эти «детали» выставляют её не в лучшем свете, не говоря уже о том, что с потрохами сдают нас Леблану, ведь вряд ли кто-то ещё улепётывал от бара насквозь мокрый сразу после кражи лодки.
Герти хмуро покачала головой:
– Ты должна побороть свою страсть к этой машине или продать её. Она сводит тебя с ума.
– Ой, меня их отношения с машиной уже не волнуют, – отмахнулась я. – Даже приближайся сюда сильнейший ураган, и будь «корвет» последней тачкой в городе, я больше в него не сяду.
– И я тебя не виню, – поддержала Герти.
– Ладно! – всплеснула руками Ида Белль. – Прости. Я не хотела никого ставить в неловкое положение или подводить нас под арест. И я решу свои проблемы с машиной.
На лице её едва-едва, но всё же проступило раскаяние, так что Герти кивнула, а я налила себе кофе и села.
– Я забросила твою одежду в стирку, – сообщила Герти, – но не забудь потом переложить в сушилку. Обязательно. Со здешней влажностью всё быстро пропахнет.
Ещё одна прелестная черта Луизианы.
Я глотнула кофе:
– Скажите, что всё было не зря и на снимках что-то есть.
– О да, – подтвердила разом просветлевшая Герти.
– Отлично. Этот бармен – жуткий тип. Отличный подозреваемый.
Она покачала головой:
– О нет, не бармен.
– Женщина? – нахмурилась я.
– Не просто женщина. Это троюродная сестра Мари. Шерил.
Ида Белль кивнула:
– Мерзкое отребье, покинувшее Греховодье много лет назад. Она всегда завидовала Мари.
– Ладно. Допустим, у неё были возможность и мотив, но нужны доказательства. И как она сговорилась с Мелвином, пока он сидел?
– Это самое лучшее. – Герти улыбнулась. – Шерил – охранник в тюрьме.
Я моргнула:
– В тюрьме Мелвина?
– Ага. Ну не круто ли?
– Да, да, это хорошо. Просто замечательно. Снимки получились чёткими?
– Идеальными. Всё на мази. Кроме одной мелочи.
– Какой ещё мелочи? – прищурилась Ида Белль.
– Есть вероятность, что Мелвин меня видел. Я не могла управлять лодкой в маске… Фонарь осветил меня лишь на секунду, и я сразу же пригнулась, но Мелвин стоял на краю причала.
– Думаете, он станет мстить? – спросила я.
– Сомневаюсь, – отозвалась Ида Белль. – Он, конечно, идиот, но у него нет причин считать, что мы пытаемся повесить на него убийство. Ну знает Мелвин, что мы за ним шпионили, и что?
– И правда, – согласилась я, хотя по мне, так лучше б он оставался в полном неведении.
– У нас получилось! – Герти захлопала в ладоши.
– А то ж. Теперь, когда найдём Мари, и её арестуют, мы сможем предоставить адвокату нашу теорию и фото.
Её лицо вытянулось.
– Наверное, ещё многое предстоит сделать, но большую часть плана мы выполнили.
– Точно, – кивнула я.- Большую часть.
– Теперь, – вмешалась Ида Белль, – осталось всего лишь найти Мари.
Я вздохнула. Да уж, «всего лишь».
Глава 17
После всех волнений, горячего душа и пирога, я должна была отключиться, едва коснувшись подушки, но в итоге лишь безуспешно ворочалась в постели. Может, волнений оказалось слишком много, а может – и скорее всего, – слишком много кофе. В любом случае сон не шёл. Наконец плюнув, я решила усыпить себя чтением, вскочила с кровати и пошла к столу, где днём оставила книжку. А когда потянулась за ней, случайно столкнула на пол стопку писем Мардж. Резинка лопнула, и конверты разлетелись по комнате.
Я со вздохом наклонилась, чтобы их собрать, а выудив залетевший под кровать, вдруг увидела на лицевой стороне какие-то знаки – на других такого не было. Я выпрямилась, изучая изображение. Вроде как рисунок, но непонятный… И тут я осознала, что держу конверт вверх тормашками, перевернула, и всё стало ясно.
Набросок женского лица. Чёткие прямые линии. И слеза на щеке. Я сгребла остальные конверты на стол, а этот вязала с собой в кровать вместе с книгой. Вдруг он не просто так выделяется из всей пачки?
Ответ я получила, едва начала читать.
«Мне пришла весточка от Франсин. О твоей свадьбе. Я знала, что ты не страдаешь от одиночества, но это… словно нож в сердце. Почему, Харви? Невыносимо больно.
Ничто больше не имеет значения. Ни эта война, ни даже моё возвращение.
Через пару месяцев я впервые за два года появлюсь в Греховодье, но буду одна.
Здесь, в джунглях, у меня хотя бы есть цель. Есть люди, о которых нужно заботиться. Есть важная миссия.
Я боюсь своей реакции на нашу с тобой первую встречу. Как, как мне прожить оставшиеся годы, когда ты так близко, но не со мной?»
Я со свистом выдохнула.
Харви?!
Мужчина, по которому Мардж сохла и кому писала все эти неотправленные письма, – Харви Чикорон? Главный засранец в округе?
Я обалдело откинулась на подушку. Это всё меняло. Если Мардж долгие годы безответно любила Харви, наблюдала за его семейной жизнью с Мари, а потом и за интрижками на стороне… одному богу известно, что она чувствовала.
И что планировала.
Могла она любить его так сильно, чтобы убить? Безусловно, любовь – настоящая любовь – никогда не толкнёт на подобное. Но когда тобой годами пренебрегают, когда предпочитают тебе девиц помоложе или посговорчивей, возможно ли, что всепоглощающее светлое чувство превратится в нечто другое… нечто тёмное?
У Мардж были и военные навыки, и оружие. Вдруг она и правда разделалась с кобелём, что избивал её подругу и спал со всем, у чего есть пульс?
И многие ли знали о чувствах Мардж? Уж точно не Ида Белль и Герти, иначе б они первыми предложили её в качестве подозреваемой. Да, не очень приятно обвинять подругу, но мёртвым всё равно.
Однако если Мардж удавалось скрывать свою любовь к Харви от этих двух бандиток и тем более от Мари, то она была величайшей актрисой всех времён и народов.
Я уставилась в окно в кромешную тьму ночи и покачала головой. Как в таком маленьком городке может твориться столько всего? Я с подобным никогда не сталкивалась, ибо вечно из кожи вон лезла, чтобы упорядочить свою жизнь и избежать любых осложнений. И вдруг поняла, что всё сводилось к избеганию людей. Видимо, люди – самая большая трудность, с которой можно столкнуться.
Сунув письмо обратно в конверт, я положила его на тумбочку, выключила лампу и со вздохом скользнула в прохладу простыней, пытаясь сосредоточиться на чём угодно, кроме собственной жизни. А то с приезда сюда и так увлеклась самокопанием и сомневалась, что выдержу очередное откровение, как следует не выспавшись.
Но едва я задремала, как ту же вскочила.
Опять возня на чердаке!
Я рванула к сумке, что притащила из магазина вместе с продуктами. На сей раз этот мелкий пушистый грызун меня не одолеет. Я подготовилась, купив фонарик и пневматический пистолет. Уолтер смог продать его без проверки данных, так что прикрытие не пострадало.
Вооружившись законно приобретённым стволом, я прокралась по чердачной лестнице и ненадолго замерла, давая глазам привыкнуть к темноте. Затем посмотрела направо, налево, но не заметила ни единого признака присутствия мохнатого взломщика.
Вдруг в дальнем углу за коробками что-то зашуршало, и я двинулась вперёд, тщательно выбирая не скрипучие с виду доски. Всего пара шагов, и я увижу гадёныша.
Один, два, три…
Я сиганула через ряд коробок, одновременно включая фонарик. Свет пронзил темноту чердака подобно взрыву. Я моргнула, привыкая, и направила пистолет в сторону шума.
– Не стреляй! – раздался женский голос.
Ошарашенная, я выронила фонарик, и тот грохнулся на пол, развернувшись лучом в другую сторону. Я же всматривалась в темноту, ожидая увидеть одну из греховодных дам, действующих по приказу Иды Белль или Герти. Но вот фигура шагнула вперёд, и я выпучила глаза:
– Мари!
Точно она! Несмотря на возраст, лицо её оставалось всё тем же, что и на старых фото. Мари медленно шла ко мне с поднятыми руками.
