Барбара Маккафферти - Гвоздь в пятке
– Печально, – вздохнул я.
Миссис Оффут согласилась, с грустью кивнув в ответ. Но тут же оживилась.
– А кстати, – неожиданно выпалила она, – ты сам-то женат?
Караул! В Пиджин-Форке этот вопрос таит в себе массу опасностей. Уж и не знаю, что такое здесь происходит с женщинами. Создается впечатление, будто все местные дамы являются членами тайного общества, основная цель которого – охота на холостяков.
Догадайся я, что меня ждет, быстренько сменил бы тему. А теперь что оставалось делать? Только сказать правду. В любом случае информатор, сообщивший миссис Оффут о моей принадлежности к шпионской сети, с радостью просветил бы ее и насчет моей личной жизни.
– В данный момент – разведен, – процедил я сквозь зубы.
Карие глаза за стеклами очков стали просто огромными.
– Как интересно! – пропела она радостно. – Дай-ка я покажу тебе фотографию внучки! Она скоро приедет ко мне погостить. Вы просто созданы друг для друга!
В следующий миг до меня донеслось шуршание платья – миссис Оффут вихрем унеслась за снимком. А я, признаться, чуть было не смылся, но не смылся. Во-первых, у меня еще оставались кое-какие вопросы. А во-вторых… чем черт не шутит! Что я, собственно, так переполошился? В свои восемьдесят с лишком бабушка выглядела очень даже мило. Вряд ли ее внучка окажется такой уж страхолюдиной.
Вопрос решился сразу же, как только я взглянул на фотографию. Если на свете существует такая штука, как дурные гены, то бедную внучку миссис Оффут можно запросто назвать их скопищем. От бабушки несчастная унаследовала лишь очки. Ей достался длиннющий нос, тяжеленная нижняя челюсть и жидкие волосы, не способные скрыть торчащих ушей. Всю имеющуюся в наличии силу воли я направил на то, чтобы удержать свою челюсть на месте.
– Не правда ли, интеллигентное лицо? – воскликнула миссис Оффут. – Так и светится умом!
Улыбка у меня вышла не слишком уверенной. Очень хотелось бы надеяться, что умом Бог внучку в самом деле не обидел. Это единственное, на что она могла опереться.
– Как только она приедет, сразу же тебе позвоню! – пообещала миссис Оффут.
– Гм-м, – только и выдавил я.
Меня уже знакомили с кузинами, дочерьми, племянницами, внучками, внучатыми племянницами и еще черт знает с кем. До возвращения в Пиджин-Форк я представления не имел, сколько, оказывается, у моих соотечественников всяких незамужних родственниц.
Прискорбно, но факт: мне хватало нескольких минут, чтобы догадаться, почему же эти представительницы прекрасного пола оставались, так сказать, за рамками мужского внимания. Хорошенькие дамочки, как правило, жалили языком с неумолимостью ядовитой змеи, ну а уродины – те были не просто уродливы… они стремились к высшим пределам уродства. И за пределы.
Что же касается внучки миссис Оффут… Я бы сказал, она отважно покорила вершины, на которые до нее уродство и замахнуться не смело.
– Я тебе точно говорю – вы с ней идеальная пара! – щебетала предприимчивая старушка.
Ага. Не менее идеальная, чем Чудовище и Красавица. Только в нашей паре роль Красавицы определенно досталась бы мне. Перспектива, признаться, малоприятная. Я бы даже сказал, устрашающая. Пришлось быстренько свернуть на другой курс:
– А Мэрилин в последнее время не говорила вам ничего такого… необычного, странного?
– Не понимаю. Что ты имеешь в виду?
Какое счастье! Миссис Оффут рассеянно отложила фотографию обожаемой внучки.
– Может, упоминала о ссоре с кем-нибудь? Или, например, кто-нибудь крутился возле ее дома?
Миссис Оффут с сомнением покачала головой.
– Прошло-то уж два года… Помню лишь, что она жаловалась на Делберта Симса.
– На Делберта?
Я, разумеется, не подал виду, но для меня это оказалось большим сюрпризом.
Сложив тонюсенькие ручки на груди, миссис Оффут важно кивнула.
– Мэрилин сказала, что Делберт пытался убить ее собаку.
Даже портрет внучки не произвел на меня столь сногсшибательного впечатления. И этим все сказано.
– Делберт пытался убить ее собаку? – медленно повторил я.
– У Мэрилин был такой крошечный песик – уж и не помню, как они называются… Точь-в-точь белая мышка, только покрупнее и весь в кудряшках, знаешь?
Я согласно дернул головой.
– Так вот. Мэрилин собачку всюду с собой таскала. Даже в магазине сажала в тележку, пока выбирала покупки. А один раз, в главном супермаркете, собачка выпрыгнула из корзинки и потерялась. И Делберт ее нашел. – Миссис Оффут умолкла, глядя на меня.
– И?..
– И Делберт уже замахнулся, чтобы дать пинка песику, но Мэрилин в последний момент успела выхватить бедняжку прямо у него из-под ноги! – Моя собеседница всплеснула сухонькими ручками. – Ой, что тут началось! Весь город только об этом и говорил. Делберт Симс… он… в общем, знаешь ли, он не очень приятный человек.
По-видимому, слов покрепче старая дама употребить не решилась.
– Бездельник он, – сказал я. – И негодяй.
Миссис Оффут согласилась не раздумывая:
– Верно!
Время я потратил не впустую. Делберт Симс, до сих пор значившийся главным подозреваемым лишь в списке шерифа, после рассказа миссис Оффут не замедлил занять первую строчку и в моем собственном. Пожалуй, не помешает приглядеться к этому бездельнику и негодяю поближе. Пожалуй, стоит даже провести часок-другой у его дома. Мало ли, вдруг увижу что-нибудь такое, чего наш бездельник и негодяй не предназначал для посторонних глаз, а? Мысль, согласитесь, неплохая.
Однако ей на смену пришла мысль совершенно иного рода. Каким образом распрощаться, улизнув от обещания встретиться с кошмарной внучкой?
Почти сразу же выяснилось, что я поставил себе неразрешимую задачу. Миссис Оффут не желала меня отпускать – загородила дорогу и давай расписывать свое сокровище. Ситуация была безвыходной. Разумеется, оставалась возможность применить силу и, отодвинув миниатюрную седовласую леди, просто-напросто дать деру. Но этот трусливый вариант, сами понимаете, не для джентльмена.
Пришлось сдаться на милость судьбы. Я с ужасом услышал собственный голос:
– Да-да, непременно позвоните мне, когда ваша внучка приедет. Буду ждать с нетерпением.
Как только миссис Оффут отпустила меня на все четыре стороны, я в спешном порядке сел за руль и двинул домой. Перед бдением у жилища Симса следовало позаботиться о Рипе. Не оставлять же беднягу без его – а вернее, моего! – вечернего моциона. Да и голодом я не имел права его морить. Кто знает, сколько мне придется торчать в засаде…
Пока я вылезал из машины, Рип исполнял свою приветственную арию под названием «Встреча любимого хозяина». Пес был в прекрасной форме. Клянусь, он не сделал ни одной передышки.
Я поднимался по ступенькам, приговаривая как заведенный:
– Привет, Рип! Привет, мой мальчик. Хороший песик… Напугал, напугал прямо до смерти!
И вдруг наступил на что-то мягкое и склизкое.
На миг я, грешным делом, подумал, будто Рип излечился от своей лестницефобии. Но если то, на что я наступил, действительно было тем, о чем я подумал… псу грозило на всю жизнь обзавестись новой фобией. Иными словами, страхом перед свернутой в трубку газетой.
Ногу я поднимал очень медленно. И осторожно. Рип перестал лаять и заинтересованно склонил голову набок.
На ступеньке лежал кусок сырого гамбургера. А под ним – обрывок страницы из тетради.
Знакомые каракули на этом обрывке гласили:
СЛЕДОМ ТВАЯ.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Шериф был вне себя от злости. Я это уловил даже по телефону. Оно и понятно: сам-то он не держит животных, вот и разозлился на меня за то, что кто-то решил отравить мою собаку.
Лукавить не стану, я был на волосок от срыва. На грани. Еще чуть-чуть, и я бы ему все выложил: мол, так и так, Верджил, заведи себе холь кого-нибудь – кошечку там или собачку, а уж дальше моя забота. Я уж постараюсь. С радостью подкину отравы твоему питомцу.
– Просто поверить не могу, – бурчал Верджил. – Семь месяцев везу на себе это дело, и хоть бы что, хоть бы одна угроза!
– Понимаю вас, Верджил… – промямлил я. Достаточно сочувственно. И это при том, что ни капли сочувствия не испытывал.
– Это выше моего разумения, хоть убей, – продолжал жаловаться Верджил. – Вчера с Делбергом беседовал. Никто не скажет, что я сижу сложа руки…
– A y Делберта нашлось что вам сообщить?
Не подумайте, будто я ухватился за возможность переключиться на другое. Мне и в самом деле нужно было это знать. Но если бы разговор свернул в иное русло, откровенно говоря, возражать бы не стал.
Шериф ответил не сразу. Не знаю, как вам, а мне становится не по себе, когда в трубке вдруг повисает гробовое молчание.
– Верджил?
– Ничего особенного, – угрюмо рявкнул он.
В голосе шерифа, как обычно, звучала мировая скорбь, но мне почему-то показалось, что он не совсем искренен. Может, все-таки пришел к выводу, что я посягаю на его сферу деятельности? Тогда нужной информации мне не видать как своих ушей.
