Ирина Волкова - Уж эти мне мужчины
Чема, обладающий типично испанской впечатлительностью, почувствовал, как его рот наполняется слюной. Ему казалось, что острые неровные осколки терзают его собственные губы и десны. Представив, как стекло разрезает на части его горло, неторопливо опускаясь вниз, в пищевод и желудок, журналист испустил тихий стон. Он был сломлен, и Костолом это прекрасно понимал.
— Еще раз спрашиваю: где ты был? — с громким чмокающим звуком проглотив осколки, повторил Гарик.
— Я был с той женщиной, — покаянно признался журналист. — Вы уж простите, сам не знаю, что на меня нашло. Конечно, я должен был предупредить вас, но боялся, что упущу ее, пока буду объясняться с вами.
— А я что говорила! — победно воскликнула Мириам. — У этих мужиков всегда только одно на уме.
— Я не верю тебе, — сказал Костолом.
Журналист развел руками.
— Ну, с этим я ничего не могу поделать, — произнес он. — Я лично сказал тебе чистую правду. Если хочешь, можешь проверить меня на детекторе лжи.
Гарик поднялся с кресла и, подойдя к Хосе Мануэлю, ткнул его указательным пальцем в грудь. Журналист пошатнулся.
— Сейчас уже поздно, идем спать, но имей в виду, мы с тобой еще не закончили, — угрожающе сказал Гарик.
Мириам соскользнула с кровати и, нежно взяв Костолома под руку, повела его к выходу.
— Спокойной ночи, — зевнул им вслед Чема.
— Шамиль! Азиз! — оглядываясь по сторонам, позвал Волк. — Эй, кто-нибудь!
— В чем дело? — спросил Стрелок. — Что-то не так?
— Все так! — рявкнул Дарасаев, рысцой направляясь к землянке.
Пинком ноги распахнув дверь, Волк влетел внутрь и застыл, глядя на валяющиеся на полу обрезки веревок, когда-то связывавших руки и ноги узников. Не помня себя от ярости, чеченец выхватил пистолет и под аккомпанемент самых изысканных ругательств выпустил всю обойму по беззащитным кускам веревки.
Стрелок вздрогнул, услышав выстрелы.
— Ты псих! Ты что, убил их? — закричал Дмитрий Сергеевич, врываясь в землянку с пистолетом наперевес.
Кроме подвывающего от ярости и продолжающего ругаться Волка, в землянке никого не было.
— Но здесь же никого нет! — констатировал очевидный факт Стрелок. — Так в кого же ты палил?
— Уйди! Убью! Не хочу тебя видеть! — отрывисто восклицал Дарасаев, шаря по карманам в поисках запасной обоймы.
— Ладно, я могу уйти, если ты так хочешь, — пожал плечами Борисов. — Только сначала скажи мне, где заложники.
— Где заложники? — вскинулся Махмуд. — Ты спрашиваешь меня, где заложники! Может быть, ты сам скажешь мне, где они?
— А я-то откуда могу знать? — удивился Стрелок. — Вроде это твои люди их охраняли.
Дарасаев глубоко вздохнул, задержал дыхание и с шумом выпустил воздух из легких.
— Заложники исчезли, — неожиданно спокойно объяснил он.
— Как — исчезли? — не понял Дмитрий Сергеевич. — А где же охрана?
— Тоже исчезла, — сказал Волк.
— Но что произошло? На охрану напали? Их убили? Захватили в плен? — продолжал спрашивать Стрелок.
— Я знаю не больше тебя, — мрачно сказал Махмуд. — Но у меня есть кое-какие соображения.
— Может, поделишься со мной?
— Генсек! — злобно рявкнул Волк. — Уверен, что это дело рук Родина.
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Дмитрий. — Не думаю, что тут замешан Родин. Сначала надо понять, что именно произошло. У тебя есть хорошие следопыты?
— Ты прав! — согласился Дарасаев, хлопая в ладоши. — Эхтибар! — позвал он.
— Я здесь, командир!
— Заложники сбежали. Проверь по следам, сколько человек здесь побывало, что произошло и давно ли они ушли, — скомандовал Волк.
— Слушаюсь, командир!
— Эй! Никому не двигаться! Не мешать Эхтибару, не затаптывать следы, — крикнул Дарасаев своему отряду.
Десять минут спустя Эхтибар подошел к Волку.
— Командир! Здесь не было чужих! — отрапортовал он. — Следы Шамиля ведут вниз. Думаю, он отправился в аул. Заложники и Азиз пошли в другую сторону, к границе с Кабардино-Балкарией. Думаю, что они ушли час-полтора назад.
— Надо же, мы разминулись, — сплюнул на землю Махмуд. — Мы же как раз пришли из Кабардино-Балкарии. — Ты сможешь выследить их? — обратился он к Эхтибару.
— Если пойдут по земле — да, а если по камням — нет. Тут без собаки не обойтись. Но они же не дураки, наверняка по камням пойдут.
— Сделай что можешь, но найди их! — скомандовал Волк. — Отряд, за мной!
Генсек пристально посмотрел на Рябого. Рябой поежился под его взглядом.
— Судя по радостному выражению твоего лица, ты напал на след маркиза, — предположил Родин.
— Вы напали на его след еще раньше, — улыбнулся Рябой.
— Ненавижу загадки! — раздраженно рявкнул Генсек. — Твой смертный приговор я пока еще не отменял, так что излагай то, что хочешь, четко и ясно, без всяких лирических отступлений.
— Есть, — по-военному отрапортовал Рябой. — Помните, вчера вечером к вам в ресторане подходил молодой человек?
— Ближе к делу! — напомнил Леонид Борисович.
— Так вот, этот молодой человек на самом деле вовсе не мужчина, а та самая девушка-блондинка, которая исчезла из гостиницы вместе с маркизом.
— Что? — недоверчиво переспросил Генсек. — Что ты городишь?
— Что слышали! — в порыве энтузиазма не слишком вежливо ответил Рябой. — Маркиз и парень, который жил в смежном номере с девушкой, тоже были в ресторане вместе с ней, но они-то как раз были переодеты женщинами, маркиз — брюнеткой, а парень — шатенкой.
— Ты, часом, не бредишь? — осторожно поинтересовался Родин. — Я знаю, что человек, чтобы сохранить себе жизнь, на многое готов, но чтобы выдумать такое — это же ни в какие ворота не лезет.
— Но все это правда, клянусь могилой матери! — с жаром воскликнул Рябой.
— По-моему, твоя мать жива, — припоминая, наморщил лоб Генсек.
— Ну тогда могилой отца, какая разница! Отец-то давно от цирроза помер, печень подвела, — захлебнулся словами Рябой.
— Какое мне дело до печени твоего отца-алкоголика! — разозлился Леонид Борисович. — Говори, как ты вышел на маркиза!
— Ну так я и рассказываю! — с готовностью откликнулся Рябой. — Я решил проследить за испанским журналистом, приятелем маркиза, и пришел за ним в ресторан «Серебряная пуля». Там я и увидел, как журналист танцевал с брюнеткой в красной блузке, которая на самом деле была переодетым маркизом, а потом девушка, переодетая парнем, которая сидела за столиком с маркизом, переодетым девушкой, подошла к вам. То есть тогда я еще не знал, что это была девушка, переодетая парнем, я думал, что это настоящий парень, и я также думал, что девушка, которая танцевала с журналистом, была обычной девушкой, а не маркизом…
— Ты хочешь, чтобы я убил тебя прямо сейчас! — взорвался Родин. — Читай по губам: как ты нашел маркиза? Отвечай кратко и внятно.
— Так я же и говорю, — обиделся Рябой. — Когда журналист вышел из ресторана и взял такси, я незаметно поехал за ним. Он остановился у небольшого частного домика, отпустил такси, а потом на порог вышла та самая брюнетка в красной блузке, с которой он танцевал, и заговорила с ним по-испански мужским голосом. То есть я думаю, что она заговорила по-испански, сам-то я испанского не знаю, но это был точно не английский. Потом они вошли в дом, я стал подглядывать в окошко, там штора была неплотно задернута. В комнате были все — две девушки, парень и журналист, — а потом девушки и парень сняли парики, и я узнал нашу троицу, сбежавшую из гостиницы.
— А ты точно не выдумываешь? — вновь недоверчиво спросил Генсек.
— Клянусь…
— Не надо! — предостерегающим жестом поднял руку Родин.
— Я и адресок могу дать! — услужливо предложил Рябой. — Уверен, что они еще там. Они комнату снимают.
Родин погрузился в размышления. Рябой замер на месте и затаил дыхание, стараясь не потревожить босса.
— А ведь эта переодетая девка сама напросилась ко мне домой, — задумчиво произнес Генсек. — Что ж, я приму их всех с распростертыми объятиями.
— Прикажете вести наблюдение за домом? — подобострастно спросил Рябой.
— Пока да. Возьми нескольких человек и наблюдай, но незаметно — так, чтобы вас не засекли. Да, и за журналистом тоже понаблюдайте.
— Будет сделано, босс! Так я прощен?
— Более чем, — усмехнулся Родин.
— Послушайте, я бизнесмен, а не горный козел! — запротестовал Степан Иванович. — Давайте хоть немножко передохнем.
Азиз, не замедляя шага, неодобрительно покосился на Серого Кардинала.
— Жить хочешь? — лаконично поинтересовался он.
— В том-то и дело, что хочу, — хватаясь за сердце, прохрипел Кашкин.
— Хочешь жить — не трать силы на разговоры, — отрезал Шакбараев. — Сам просил вывести тебя из Чечни, теперь не жалуйся.
