Елена Логунова - Секретная миссия Пиковой дамы
Он поежился и полез в карман в поисках блокнота, в котором под диктовку приятеля Лехи записал номер мобильника любопытной бабы. В том, что ее подозрительный интерес к его собственной персоне, а также к яхте «Лорис» и событиям минувшего августа был не случаен, Антуан уже не сомневался. Вчера, вынужденно слушая звучащий с экрана голос девицы-ведущей, он вспомнил, когда слышал его в первый раз. Не в «Америке», нет! Днем раньше, по телефону, в разговоре о выловленной из моря записке!
Досадно, но записная книжка с нужным телефонным номером осталась дома.
Антуан нервно побарабанил пальцами по рулю в кожаной оплетке, повернул ключ в замке зажигания и вывел машину со служебной стоянки телекомпании.
В кондитерскую «Гуд-Гуд» мы с Иркой вошли порознь — она на несколько минут раньше, потому что я высадила ее из машины у самого порога магазина и тут же отъехала. Парковаться на центральной улице запрещено, а ближайшие дворы и подворотни уже были плотно забиты стоящими машинами, так что мне пришлось проехать квартал до рынка и оставить «шестерку» под крылышком у Никодимовны.
— Молодец, что ко мне свернула, — одобрила мои действия бабка. — У меня сейчас дневной тариф, на пятерку меньше. Ежели простоишь больше двух часов — еще пятерку от общей суммы сброшу. Но только учти, с семнадцати ноль-ноль такса повысится! И предоплата двадцать пять процентов, так что десятку гони сразу!
— Студентам, пенсионерам скидки? — поинтересовалась я, привычно выуживая из кошелька полтинник.
— Сдурела? Откедова же у студентов и пенсионеров машины возьмутся? Им пусть трамвай скидки делает!
Бабка деловито отсчитала мне сдачу и кузнечиком сиганула на дорогу, призывая следующего клиента.
Скорым шагом я вернулась на Зеленую и вошла в кондитерскую. Мелодично тренькнули колокольчики, симпатичной вязанкой свешивающиеся с притолоки. Ирка, притиснувшаяся к витрине в четвертой балетной позиции — отставив в сторону ногу в гипсе, — обернулась на звук и хриплым от вожделения голосом сказала:
— Я хочу эти золотые бомбошечки! Ты взяла деньги? Я забыла свой кошелек в машине.
Я участливо заглянула ей в глаза и увидела, что отражающиеся в них «золотые бомбошечки» сияют, как начищенные медяки.
— Я взяла деньги, но давай погодим с бомбошечками, ладно? Сначала дело, — попросила я, оглядываясь по сторонам.
И немедлено тоже попала в сладкий плен. О, мой любимый темный шоколад, настоящий швейцарский, с лесным орехом! Рука сама собой потянулась за бумажником.
— Сначала дело, — злорадно напомнила Ирка, подталкивая меня в спину.
Я неохотно двинулась вперед.
С улицы «Гуд-Гуд» казался крошечным магазинчиком в первом этаже трехэтажного дома, с одним окном и дверью на фасаде, но внутреннее помещение оказалось достаточно просторным. Непропорционально длинный и узкий зал тянулся, наверное, через все здание, и покупатели двигались к кассе в дальнем его конце по коридору между стенами-витринами. Бесчисленные застекленные ящички напоминали пчелиные соты, с той разницей, что в них помещался не только мед, — хотя мед тоже был, причем нескольких сортов. Шоколад, конфеты россыпью, в пакетиках, коробочках и коробках; зефир, пастила, засахаренные фрукты и орехи, нуга, халва, рахат-лукум… Сделав несколько шагов, я поняла, что не пробовала и трети лакомств, представленных на витринах.
— Я хочу это, это и это! — маниакально бегая глазами по полкам, сообщила я девушке за прилавком.
Она участливо улыбнулась.
— Нет, сначала я! — Ирка бесцеремонно отодвинула меня в сторону. — А то ты сейчас все деньги потратишь, на меня и не хватит!
— Успокойся, у меня есть «Виза», — я шепотом осадила распоясавшуюся подругу и извиняясь улыбнулась продавщице. — Вы же принимаете кредитные карточки?
— Принимаем.
— Отлично! — я заставила себя вспомнить, зачем пришла. — Тогда расскажите, пожалуйста, что у вас есть для диабетиков?
— Вот! — девушка повела рукой в сторону витрины, сплошь заставленной цветными коробочками.
Однако она немногословна!
— Я куплю вот эти глазированные ломтики и еще вот эти палочки, — я показала пальцем. — А для моей подруги — во-он те конфеты в золотой фольге.
— И еще эти, эти и эти! — вмешалась Ирка. — И два шоколадных пирожных!
— Четыре шоколадных пирожных, — поправила я, сглотнув слюнки.
— Они не диабетические, — предупредила продавщица.
— Она тоже не диабетик, — махнула я на Ирку. — Счастливица! Может есть все, что захочет!
Девушка ничего не ответила. Как же мне ее разговорить?
— Хороший у вас магазин, — похвалила я. — Мне посоветовала его одна знакомая, мы с ней вместе лежали в больнице по поводу диабета. К сожалению, не помню ее имени, но она ваша постоянная покупательница. Может, знаете — такая симпатичная женщина лет тридцати, у нее изумительные белокурые волосы, пышные и волнистые, словно завитые?
Называя неведомую мне блондинку постоянной покупательницей «Гуд-Гуд», я, разумеется, стреляла наугад, но не без оснований. Витя, между прочим, сказал мне, что образцовая волосинка оказалась на удивление ухоженной, из чего следовало, что ее владелица пользуется дорогими средствами для волос — бальзамами, шампунями, пенками. Витька даже назвал фирму, продукцией которой, с большой степенью вероятности, пользуется незнакомка. Недешевые препараты! Очевидно, дамочка не стеснена в средствах и не затрудняется баловать себя, любимую. Мне казалось логичным предположить, что и в удовольствии скушать сладенькую конфетку она себе не отказывает, для чего частенько заглядывает в дорогую кондитерскую.
Логика — великая вещь!
— А, знаю! — улыбнулась барышня за прилавком.
— Как ее зовут, не помните?
— Нина, не помнишь, как зовут бабу в шубах? — девушка повернула голову к кассе.
— Ту, у который три разных норки, песец и чернобурка? — уточнила кассирша. — Кажется, Наташа. Точно, Наташа! А муж у нее Левик.
— Вы и мужа ее знаете? — удивилась я.
— Мужа не знаем, не видели, — немногословная продавщица наконец разговорилась. — Но Наташа эта всякий раз покупает ему грильяж в шоколаде. Говорит: «Мой Левик от него без ума!»
— Ага, и еще, помню, как-то сказала, что этот Левик, если она придет из кондитерской без конфеток для него, ее попросту облает! — дополнила кассирша.
— Мужики — полные придурки! — заметила продавщица, протягивая мне увесистый пакет с покупками.
— Не, если он ей столько шуб накупил, этот Левик — не придурок! — возразила кассирша Нина.
— Значит, просто козел!
Барышни энергично заспорили, забыв о нашем присутствии. Убедившись в том, что они окончательно увязли в дискуссии о козлиной сущности мужчин, я перестала прислушиваться. Вполголоса проинструктировала Ирку, велев ей выходить на крыльцо через десять минут, прихватила поудобнее кулек со сластями и порысила к Никодимовне за нашей «шестеркой».
Стартуя из «Гуд-Гуд», я еще не знала, как дальше буду искать белобрысую диабетичку Наташу, но дискуссия кондитерских барышень о козлах и кобелях навела меня на перспективную мысль. А что, подумала я, если Наташин Левик — не мужик, а именно кобель? В смысле самая натуральная собака? Почему бы и нет, ведь собаки любят конфетки, а грильяж в шоколаде — это такие жутко жесткие кусочки непонятно чего, тверже, чем орехи, как раз только псу и по зубам! Опять же известно, что в случае неполучения грильяжа Левик этот свою Наташу попросту облаивает!
Я опять применила логику и рассудила так: Наташа женщина далеко не бедная, это уже доказанный факт, вспомним хотя бы упомянутую продавщицами коллекцию шуб. Станет такая дамочка держать дома беспородного бобика? Да ни за что! Ее любимая псина будет королевских кровей, вся с головы до лап в медалях престижных выставок и с полуметровой родословной в зубах!
Пошли дальше. Собаку какой породы логично было бы назвать Левиком?
— Наверное, рыжую, — ответила Ирка, выслушав мои рассуждения.
Я уже сняла ее с крыльца кондитерской, и теперь мы медленно катили в потоке машин, запрудивших узкую улочку.
— Почему — рыжую?
— Львы ведь рыжие, разве нет?
— Кажется, бывают и черные, — вспомнила я.
— Давай пока остановимся на рыжих, — предложила Ирка. — Черных будем рассматривать как запасной вариант… Итак, рыжие собаки… Из породистых я лично знаю шарпеев и колли.
— У колли морда узкая, больше на лису похожа, чем на льва, — заметила я, зевая: мы в очередной раз застряли в пробке.
— Это мысль, — согласилась Ирка. — Левик вполне может оказаться не собакой, а лисом! Лисицы — они рыжие и тявкают, как собаки!
— Давай лисицу тоже будем рассматривать как запасной вариант, — попросила я.
— А тогда кто остается? О, пудели! Их стригут «под льва»!
— Разве бывают рыжие пудели? — удивилась я.
