Людмила Ситникова - Прайс на прекрасного принца
– Ладно, будем считать инцидент исчерпанным.
– Вы меня увольняете?
Германов щелкнул пальцами:
– Разве есть повод? Если вы непричастны к краже книги, значит, я вынужден попросить у вас прощения и отпустить с миром… в кухню.
Когда расстроенная Катка, опираясь на руку Брониславы, вышла из кабинета, она увидела, как в коридорчик, ведущий в комнаты прислуги, юркнула Альбина.
Часом позже произошел один неприятный разговор.
Увидев, что Копейкина продолжает спокойно вытирать пыль в гостиной, Бина, не скрывая раздражения, спросила:
– А почему ты все еще здесь?
– Как видишь, я работаю.
– Разве тебя не уволили?
Катарина приблизилась к Альбине вплотную:
– С какой стати меня должны были уволить?
У девушки забегали глазки:
– Ну… я… я совершенно случайно услышала ваш разговор с Климом. Он обвинял тебя в краже и…
– Случайно, говоришь? – Ката взяла Бину за локоть. – А не твоих ли рук это дело, дорогуша?
– Сдурела?! С какого бока меня приплетаешь?
– Это ты! – осенило Копейкину. – Ты взяла из кабинета Германова книгу, чтобы подставить меня.
– Ложь!
– Ты хочешь, чтобы я покинула особняк? Чем я тебе не угодила? А может, ты боишься?
– Чего?
– Тебе виднее. Иначе как объяснить пропажу печатного издания?
– Заткнись! Я уже сказала, что услышала ваш разговор случайно. Не надо сваливать с больной головы на здоровую.
– Я тебе не верю.
– Твои трудности.
– Вход в кабинет открыт для всех желающих. Помимо меня, туда могла зайти и ты. Днем в доме никого нет, делай что твоей душеньке угодно.
– Ага! Мне больше делать нечего, как подгрести в кабинет Германова, свистнуть книгу по бизнесу и погрузиться в увлекательное чтение. Так, что ли?
Катарина прищурила глаза:
– Речь шла не о чтении, а о подставе.
– Слишком много говоришь.
– Ты тоже, – на губах Катки блуждала улыбка.
– Прекрати так на меня пялиться! – взвизгнула Альбина.
– Как – так?
– С подозрением.
– Извини, по-другому не умею.
– Ну и дура! – Альбина выбежала из гостиной.
– Вот ты себя и выдала, – прошептала Ката. – Ведь Клим даже словом не обмолвился, что пропавшая книга имела отношение к бизнесу!
* * *Повесив пальто Катки на вешалку, Виктория прошла в кухню.
– Знаете, – радостно сказала девушка, – сейчас мы с вами полакомимся вкусным тортиком!
– Я не голодна.
– Не надо стесняться. – Вика отрезала большой кусок кондитерского изделия и, положив его на блюдце, поставила перед гостьей. – Угощайтесь.
– У вас сегодня знаменательное событие?
– Ну, можно сказать и так. А как вы догадались?
– Не знаю, – повела плечами Копейкина. – Просто увидела торт и решила, что у вас праздник.
Виктория сделала маленький глоток из фарфоровой чашечки.
– Если честно, меня просто распирает от счастья! Сегодня бабулька, за которой я ухаживаю, составила завещание. Ее двухкомнатная квартирка будет моей! – Вика умолкла. – Только, пожалуйста, не подумайте, что я изначально рассчитывала на такой царский подарок. Вовсе нет. Я и понятия не имела, что бабуля так расщедрится.
– Не оправдывайтесь. – Ката попробовала торт. – Мм… Во рту тает.
– Вкусный, правда? У нас здесь кондитерка рядом. Я всегда торты у них покупаю.
Минут десять Виктория рассказывала Катарине о преимуществах одного торта перед другим, а когда этот поток восхвалений иссяк, неожиданно спросила:
– Послушайте, а вы ко мне ведь по делу приехали. Почему же мы треплемся о тортах?
– Вы так интересно рассказывали, я не решалась вас перебить.
Смутившись, Вика потянулась за вторым куском торта:
– Зачем я вам понадобилась?
– Не возражаешь, если перейдем на «ты»?
– Считай, уже перешли.
– Отлично. Вика, ты работала сиделкой в загородном доме Германовых. Я ничего не путаю?
– Нет, все правильно. За старичком ухаживала.
– На протяжении какого времени?
– Ровно восемь месяцев.
– Что можешь рассказать о семействе?
Виктория слизнула с указательного пальца розовый крем.
– Семейство как семейство. Я же в основном в комнате Альберта Осиповича находилась. По дому просто так не разгуливала, с домочадцами о погоде не беседовала.
– Альберт не покидал спальню?
– Нет. Плох он был. Иногда лежал в лежку, а когда ему получше становилось, мог самостоятельно сесть на кровати.
– Его дети часто заходили проведать отца?
– Как тебе сказать… Клим Альбертович забегал к нему каждый день. В обязательном порядке – утром, перед работой, и вечером, перед сном. Эльвира в спальню свекра вообще не заходила. Не знаю, может, у них конфликт какой-то случился, но факт остается фактом. Юрка захаживал редко.
– А младший сын и дочери?
– Яна не баловала отца вниманием, да и Ева уделяла мало времени родителю. Альберт Осипович иногда просил меня, чтобы я позвала к нему младшую дочь. Между нами говоря, мне казалось, что из всех своих отпрысков старик выделяет именно Еву. Стоило ей появиться в его спальне, как дед расцветал. Просил Еву сесть у изголовья кровати, гладил ее руку, спрашивал о делах насущных. Не думаю, что Еве доставляли радость подобные визиты. Она женщина деловая, была целиком поглощена работой. Сидеть у отца – это считалось потерей драгоценного времени.
– А Марк?
– Альберт Осипович не слишком жаловал младшенького. По словам деда, Марк его сильно утомлял. Это и понятно, великовозрастный балбес без интересов и планов на будущее, живет исключительно развлечениями. Сколько раз я становилась свидетельницей его ночных возвращений с шумных мероприятий. Однажды он никак не мог открыть входную дверь и, не придумав ничего лучшего, заорал благим матом на всю округу. Альберт проснулся, перепугался, велел мне немедленно впустить оболтуса в дом и привести к нему в спальню.
Вика вздохнула:
– Лучше бы я этого не делала. Увидев, что Марк едва держится на ногах и от него за километр несет спиртным, дед разбушевался не на шутку. Кричал, что его сын – настоящий мерзавец и безответственный тип, раз посмел сесть за руль в невменяемом состоянии. На крики старикана прибежали Клим и Яна. А Марка прорвало: высказав отцу много нелицеприятного, он как ни в чем не бывало отправился к себе. Под утро у Альберта Осиповича случился сильный приступ. Приезжала реанимация. Слава богу, все обошлось. С тех пор Германов предпочитал не видеться с Марком. А если тот наведывался к отцу, то последний старался как можно скорее избавиться от присутствия непутевого сынка.
– Что входило в твои обязанности?
– Так все и входило. Альберт же был как большой беспомощный ребенок. Я его мыла, кормила, читала старику книги.
– Ты работала без выходных?
Виктория отрицательно замотала головой:
– Я же не робот. Раз в неделю уезжала к себе.
– И кто тогда присматривал за стариком?
– Бронислава Егоровна и Бинка. Последняя мне решительно не нравилась. Такая высокомерная девица, звездила постоянно. Создавалось впечатление, что она не простая служанка а, по меньшей мере принцесса. Ты прикинь, она даже контролировала меня!
– Это как?
– Возомнив себя медиком, Бинка интересовалась, какие лекарства принимает Альберт. Конечно, я терпела, старалась не выходить из себя и… стиснув зубы, отвечала на ее глупые вопросы.
Ката открыла сумочку:
– Кстати, насчет лекарств. Посмотри, эти таблетки тебе знакомы?
Вика взяла упаковку:
– Конечно. Сердечный препарат. Альберт Осипович без него не мог. Необходимо было принимать таблетки трижды в день и строго по времени. В девять утра, в три часа дня и в девять вечера.
– Лекарство достаточно сильное.
– Правильно, но только оно помогало сердечку Германова биться в груди.
– Вика, я понимаю, что с того момента прошло слишком много времени, но не могла бы ты вспомнить события последнего дня жизни Альберта?
– Не могу знать, – последовал ответ. – Он скончался в воскресенье, а в субботу вечером я уехала домой.
– Значит, тебя не было в особняке?
– Так совпало, что Альберт умер в мой выходной день.
– Что было в субботу? Как он себя вел? Может, он нервничал или был не таким, как обычно? Вспомни, это очень важно.
Виктория напрягла память:
– Да вроде нет… Утром я его помыла и до обеда читала книгу. Альберт любил слушать сказки Андерсена и часто просил меня их перечитывать. К обеду у него разыгрался аппетит. Представляешь, он съел и первое, и второе, тогда как в обычные дни мне с огромным трудом удавалось уговорить его съесть хотя бы половину тарелки супа.
– Дальше.
– До шести он спал. Когда проснулся, велел позвать Еву. Германова разговаривала с отцом около часа. Меня на время их беседы попросили удалиться. Не успела Ева уйти, как в спальню поднялся Клим. Я снова отправилась в кухню. После ужина Альберт Осипович принял лекарство и уснул. Вот, в принципе, и все события. В начале десятого я переоделась, положила в сумочку рецепты, и Клим Альбертович довез меня до метро.
