Галина Куликова - Клубничное убийство
– Как – почему? – удивился гость. – К вам в руки попала моя фотография со стихами, которые я Ире написал. Я так думаю, что попала – ведь вы сочинили мне в ответ стихи в том же духе, правильно? Они же не могут быть настоящими. Ну, их же Ира не могла сама написать. Я сразу понял, когда на могилу цветы принес, что это четверостишие должно привлечь мое внимание. И вот – пришел по указанному адресу. Рассказать вам свою историю. Вы же для этого хотели со мной встретиться?
Сильвестр кивнул головой, оценив сообразительность странного гостя.
– Но ведь на фотографии не вы! – не сдержалась и воскликнула Майя. – Есть какое‑то сходство, но отдаленное. А так – другое лицо!
– Я сделал пластическую операцию, – небрежным тоном сообщил гость, широко махнув рукой. – Как только разбогател. Ире не нравилась моя физиономия. И я решил, что раз у меня теперь есть миллион, в первую очередь нужно превратиться в красавца.
Поскольку Сильвестр с Майей, не мигая, смотрели на него, он счел нужным добавить:
– Операция прошла неудачно, и я стал еще хуже, чем был. Зато богаче. Отсудил у клиники тучу бабок. Кстати, кто вас нанял? Аршанский? – поинтересовался он, закинув ногу на ногу.
Майя обратила внимание на то, что в манерах Калевухи сквозила некая нарочитость, как будто он рисовался, работал на публику. Речь миллионера была незатейливой, а глаза – ясными и довольно нахальными.
– Нет, я имею отношение к журналу «Блеск», в котором работала Ирина. А Майя – моя помощница. Честно говоря, я рад, что вы пришли и готовы сотрудничать. – Калевуха скептически задрал брови, и Сильвестр удивился: – Что, не готовы?
– Я, конечно, вам все расскажу, – согласился тот. – Только в ответ потребую одну вещь.
– Потребуете? У вас настолько ценная информация? А если я просто сообщу о вас в милицию? Без всяких условий…
– Ну и сообщайте. Я ценный член общества. У меня яхта есть.
– Ага! – сказал Сильвестр серьезно. – Я понял: деньги, которые вы отсудили у клиники пластической хирургии, – не единственный ваш капитал. Вы богаты, и поэтому милиция прислушается скорее к вам, чем ко мне.
– Конечно. И вы об этом знаете. Я же в своих стихах написал: «Разбогател, расцвел, остепенился»… Купил «Мерседес», кстати.
– Так чего вы хотите?
– Честный обмен. Я откровенно отвечаю на все вопросы, которые вы мне зададите. А вы берете меня в дело.
– Ну, батенька… – присвистнул Сильвестр.
– Гонорар мне не нужен.
– И на том спасибо.
Я хочу участвовать в поимке убийцы, неужели вы не понимаете? Способствовать торжеству справедливости. Я любил Иру, и разоблачить ее убийцу для меня – вопрос чести. Но обращаться с преступниками я не умею, поэтому готов быть вашим… этим… подмастерьем. Я согласен делать, что угодно – следить за подозреваемыми, сидеть в засаде…
– «В "Мерседесе"?», – хотела спросить Майя, но вовремя прикусила язык. Она была уверена, что Сильвестр сейчас вежливо объяснит, почему это невозможно. Или невежливо – иногда на него находило, и он становился такой язвой, что только держись. Однако босс поразил ее в самое сердце, когда сказал:
– По рукам.
Неужели он в самом деле считает, что этот тип обладает какой‑то важной информацией? Если даже он так считал, Калевуха быстро расставил все по своим местам.
– По рукам, – согласился он. – А история моя такая. Пятнадцать лет назад я работал в парикмахерской. Женским мастером, – искренне похвалился он. Стало ясно, что миллионер не стесняется своего трудового прошлого. – Ирина была моей постоянной клиенткой. Ну… И так получилось, что у меня возникло к ней романтическое чувство.
Он сделал горестное лицо и втянул в себя сразу половину чашки чаю, которую подала ему Майя. Чай он пил без сахара, чем должен был заслужить уважение хозяина дома.
– Ирина была со мной мила, – продолжал Калевуха, – и однажды мне даже показалось, будто в ней разгорается ответное чувство. На новый год она подарила мне зажигалку…
– Зеленую?!
Вопрос выскочил из Майи сам собой, и язык прикусить она не успела.
– Вы и это знаете? – искренне удивился визитер. – Восхищаюсь вашими талантами. Да, зеленую. Очень дорогую, знаете ли. А я тогда дорогими вещами был не избалован. Не то что сейчас.
– Да‑да, мы помним, у вас есть яхта, – нетерпеливо подсказал Сильвестр.
Однако зря он подсказывал – мысли Калевухи из‑за этого приняли новое направление:
– Когда я спросил свою тетю Сару, зачем ей яхта, она ответила: «Так приятно будет упомянуть ее в завещании!» Как в воду смотрела. Я забыл сказать, что это тетя Сара оставила мне все свое состояние. Умерла в чужой стране от удара. Славная была старуха. Правда, слегка расточительная – любила играть в канасту и просадила чудный летний домик на побережье какой‑то старой карге из Техаса.
– Вернемся на пятнадцать лет назад…
– Да‑да! Короче говоря, как раз этот подарок и заставил меня решиться… Я оголил душу, сказал слова любви…
– И как это было воспринято? – Сильвестр не любил, когда рассказчики делали паузы и отступления. Калевуха между тем снова потянулся за чашкой и добавил себе из заварочного чайника желто‑огненного чаю.
Плохо. Ира подрезала мне крылья. Сказала, что любит своего мужа‑артиста, хотя он тогда был и непопулярным вовсе! Играл в утренниках и детских спектаклях, исполнял роли сказочных зверушек и зарабатывал не больше меня. Зато сама Ира получала неплохо. Это тоже стало причиной отказа. Говорит – я нахожусь на другой ступени социальной лестницы. Ну, женщина… Женщины вообще к таким вещам чувствительны. И, кроме того, говорит, лицо твое, Петя, мне не нравится. Мой муж, говорит, красивее. Ну, я спросил: «А если бы я разбогател? И изменился?» Она ответила, что тогда бы она еще подумала. Мне эти слова в душу запали.
– На целых пятнадцать лет запали? – позволил себе усомниться Сильвестр. – Ученые доказали, что когда предмет страсти более трех лет вне зоны доступа, интерес к нему у человека угасает.
– Как же – вне зоны? – удивился он. – Первые годы после объяснения нашего Ира ко мне по‑прежнему приходила делать прически. По прическам я мастер – вам и не снилось. Кстати, если хотите послушаться профессионала, оставьте подлиннее височки – вам пойдет. А позже Аршанский звездой стал первой величины, они в другой район переехали, и я стал не нужен. Но все равно я не терял ее из виду. Все‑таки – жена знаменитости! С глаз не пропадет… На виду, на слуху. На всех премьерах Аршанского Ира лично присутствовала. А я ее издали лицезрел. И еще она передачи вела на радио. И у передач был общественный резонанс. Я среди постоянных слушателей числился. Правда, когда письма писал или в прямой эфир дозванивался, своей фамилии не называл. Стеснялся.
– И когда же вы решили предпринять новую попытку? – поинтересовался Сильвестр. Скорее всего, чтобы проявить внимание к рассказчику. И так все было ясно.
– Когда тетя Сара умерла, – важно ответил Калевуха. – Денег у меня стало много, пора было и о личной жизни подумать.
– Скажите, а вы когда‑нибудь были женаты? – спросила Майя.
Честно говоря, просто так спросила, из чистого любопытства. В жизни редко встретишь по‑настоящему преданного поклонника… Однако Калевуха своим ответом сразил ее наповал.
– Конечно, – удивился он. – Я и сейчас женат. Сообразив, что его собеседники в некотором недоумении, он развил свою мысль:
– Я еще в двадцать лет женился. И когда у меня, значит, к Ире страсть зародилась, готов был от жены – того. Уйти. Но чего рыпаться раньше времени? Как в воду глядел. Дело не выгорело. Не жить же мне отшельником каким‑то. Никто тарелку супа не нальет… Впрочем, я и сейчас готов был старую жену променять на Иру. Но… Не судьба, видать. Она была любовью всей моей жизни, – закончил он очень убежденно.
– И вы подбрасывали ей зеленые зажигалки? – на всякий случай уточнил Сильвестр.
– Подбрасывал, – согласился Калевуха. – Мечтал вызвать воспоминания… Не получилось. Ну, да ладно. Теперь ваша очередь. Говорите.
– Что говорить?
– Говорите, как я могу поучаствовать в раскрытии преступления. Что я могу для вас сделать? И учтите, я не уйду, пока не получу настоящее задание. Не дрянь какую‑нибудь, а дело с большой буквы. Ведь вы можете отослать меня в дыру с глупым поручением – просто чтобы я не мешался под ногами.
– Куда же вас в дыру? – удивился Сильвестр. – С яхтой и на «Мерседесе»? Смеетесь?
Майе даже в голову не приходило, что босс согласится на требование Калевухи. Однако расчет Сильвестра был прост. Не нужно быть великим психологом, чтобы сообразить: убитый горем поклонник способен совершить любую глупость. И он проест ему плешь в случае отказа. Такие типы настырны и, что самое ужасное, предприимчивы. Если оставить его без наблюдения, он может наломать таких дров, что мало не покажется. Лучше ограничить его какими‑никакими рамками.
