Иоанна Хмелевская - Колодцы предков
– Не знаю, откуда нам знать, что несколько десятков, может сотен или совсем недавно, – сердито запротестовала Тереза.
– Так видно же! И корова заметит!
– Ни одна корова в колодец не заглядывала, – обиженно напомнила моя мамуся.
– Мы искали сундук, а не наскальную живопись, – сладко объяснила Люцина. – Кроме того, было темно...
– Зато теперь все видно. Делайте, что хотите, но придется обыскать эти кучи. Упаси вас бог, что-нибудь сбросить в колодец, откладывайте в сторону все, что не камень. А я, на всякий случай, еще раз проверю эту яму...
Из обиженного оцепенения родственников вывел Михал Ольшевский, который первым, с диким энтузиазмом ринулся на каменные кручи. Через минуту его примеру последовали остатки провинившихся, несколько смущенные отсутствием информации о цели поисков. Кучи камней сменили место, переместившись ближе к полю, а возле хлева выросла гора самого разнообразного мусора. Тетя Ядя не выдержала, фотоаппарат сам впрыгнул в руки. Тереза перестала ругаться – у нее иссякли силы, моя мамуся упрямо требовала определить цель поисков. Разгоряченным Михал бросил работу, съездил в музей, оформил себе служебную командировку в Волю и очень быстро вернулся. Марек очень тщательно обследовал внутренности колодца, после чего не выдержал и тоже принял участие в каторжном помешательстве.
Ближе к вечеру, разгребая гору отложенного в сторону мусора, он наткнулся на небольшую, плоскую, металлическую коробочку, старую, но достаточно хорошо сохранившуюся.
– По моему это, больше ничего не подходит, – сказал он задумавшись и обратился к Франеку. – У вас нигде нет маленького плоского ключика?
Франек вытер пот со лба и посмотрел на коробочку.
– Есть старый отцовский хлам, – ответил он неуверенно. – Я думаю, там может быть и ключик. Выбросить это я так и не собрался...
Он скрылся за коровником. Родственники оторвались от каторжной работы и уставились на коробочку. Михал ощупал ее со всех сторон.
– Табакерка конца прошлого века, – рассудил он. – Иногда их запирали на ключ, но редко. Вы думаете?..
– Посмотрим. Могло случиться так, что война осложнила дело. В любой момент все могли погибнуть. Они могли передавать сообщение о сундуке устно, но в подобной ситуации могли что-то и оставить. Может, письменное сообщение... Отец Франека собирался сказать ему об этом перед смертью.
– Ну и сказал, – перебила Люцина, – что здесь...
– Вот именно. И что должно означать это «здесь»? Не сундук, а только сообщение. Он бросил коробку в сухой, засыпанный колодец и выбил на стене стрелку, которая должна попасться на глаза при первой же попытке раскопок...
– Значит она была возле поверхности? – заметила моя мамуся.
– Вот именно. Благодаря этому, теперь она оказалась почти на самом дне. Ее можно было найти без всей этой работы.
– Черт побери, – уныло сказал Ендрек.
– Это чудо, что она вообще не пропала, – вздохнула тетя Ядя.
– Еще не известно, в этой ли коробочке дело, – засомневалась Люцина.
При мысли о том, что коробочка окажется ненужной и придется возобновить поиски, всем стало не по себе. Ендрек три раза сплюнул через левое плечо. Михал посмотрел на Люцину с болезненным упреком. Моя мамуся внезапно вспомнила, что у нее есть желудок и схватилась за правый бок.
Франек вернулся с несколькими ключами. Один из них подошел к заржавевшему замочку. Он повернулся в замке. Родственники затаили дыхание.
В коробочке лежал белый конверт, сложенный пополам и слегка пожелтевший от влаги. Все затаили дыхание и уставились на него. Марек подсунул конверт Михалу.
– Вынимайте осторожно, может рассыпаться...
Страшно бледный Михал вынул конверт как святыню и величайшей осторожностью развернул его. Он оказался заклеенным, а вообще держался неплохо. Адреса на нем не было.
– Я думаю, что это он, – пробормотал Франек после долгого всеобщего молчания. – Тот, который получил отец, и которого я потом нигде не мог найти...
– Я думаю, что мы простим его за это, – добродушно заметила Тереза. – Может, откроем?
– Лучше дома, – неуверенно ответил Михал.
– Лучше, лучше, – настаивала тетя Ядя. – Здесь опасно. Мне все время кажется, что этот бандит за нами подглядывает...
– Если он хоть немного соображает, то должен подглядывать за нами постоянно, – рассудила я.
– Пойдем! – заторопилась моя мамуся. – Не понятно, чего вы ждете...
Это было похоже, как минимум, на процессию при коронации. Первым шел Михал, держа конверт в раскрытых ладонях, словно корону на атласной подушке. За ним выступали Марек и Франек, как слуги или ассистенты. За ними толкались женщины, а замыкал процессию Ендрек, на всякий случай, с вилами в руках. Тетя Ядя, несмотря на страхи, не выдержала, отпрыгнула в сторону и сделала несколько снимков. Во дворе Михал споткнулся о Пистолета, который, гоняясь за кошкой, бросился ему под ноги. Михал уронил конверт и тут же на него наступил.
Все втиснулись в комнату на втором этаже. Помещения внизу казались нам недостаточно безопасными. Если бы у Франека была башня, несомненно, мы забрались бы и на нее.
Михал положил на стол притоптанный конверт, выбрал один из шести подсунутых ему инструментов – вязальную спицу номер 2, остановил дрожь в руках и осторожно вскрыл послание. Внутри оказался исписанный листик бумаги, появление которого было встречено вздохом облегчения, похожим на выпуск пара из паровоза. До последней минуты, все боялись, что конверт окажется пустым. Михал благоговейно расправил листок.
– Почерк последнего Лагевки! – проинформировал он осипшим от волнения голосом. – Боже мой!.. Слушайте: «Уважаемый друг! Перед лицом грозящей отовсюду смерти, я нарушаю данную отцу клятву и письменно оставляю известие, до сих пор передаваемое из поколения в поколение устно. В случае моей смерти, вы останетесь единственным распорядителем доверенного нам имущества. Оно лежит там, откуда вы на протяжении долгих лет черпали источник жизни, на самом дне. Документы скрыты в подвале дома, в котором я сейчас живу. Да даст нам бог пережить это страшное время.» Подпись. Болеслав Лагевка. И дата. Венгров, 1 октября 1939 года.
Михал опустил руку с листочком и обвел нас загоревшимся взглядом. Мы в свою очередь уставились на него.
– Он чувствовал, бедняга... – жалобно вздохнула тетя Ядя.
– Источник жизни! – застонала Люцина. – Матерь божья... На самом дне...
– Колодец?.. – неуверенно предположила я.
– Какой, ради бога, колодец?!!! – взбунтовалась Тереза. – Мы обыскали уже два, нет, три, если считать тот, что в Тоньче! Сколько еще будет этих колодцев?!!..
– Ничего нового. – Спокойно сказала моя мамуся, отодвинула кресло и села за стол. – Я с самого начала знала, что искать надо в колодце.
– Откуда вы черпали источник жизни, – произнес Михал, находящийся в полуобморочном состоянии. – Источник жизни и на дне... Это должно быть в здешнем старом колодце!
– Может, кто-то все украл, – уныло заметила я. – Франек, ты был здесь все время...
– Ни из какого колодца никто ничего не воровал, – твердо ответил Франек, в его голосе зазвучало отчаяние. – Бога ради, не думаете же вы, что это я!.. Или мой отец!.. Боже!..
– Идиот, – остановила его Люцина. – Не трогай себя и своего отца, хорошо? Надо подумать.
– Над чем? – фыркнула Тереза. – Уже два колодца оказались пустыми, где ты возьмешь третий, фаршированный?!
Люцина пожала плечами, отобрала у Михала свою спицу и воткнула ее в клубок. Марек задумчиво уставился на окно.
– На конверте нет адреса, – медленно сказал он. – А если он писал кому-то другому...
– А отцу дал только на хранение? – оживился Франек. – И этот чертов колодец в совсем другом месте, у кого-то другого? Может получиться и так!...
– Может, у покойного Менюшко? – ядовито подсказала Тереза.
– Освящали здесь, – напомнила я.
Михал посмотрел на нас взглядом полным отчаяния, после чего поднял листок:
– Антонию Влукневскому, сыну Франтишека в деревню Воля, – громко прочитал он. – Черным по белому написано...
– В таком случае, начнем заново старыми добрыми методами, – вздохнул Марек. – Франек, что здесь было раньше?...
– Ничего, все было как есть, – угрюмо ответил Франек. – Только жили мы в старом доме...
– Ой, а зачем вы его спрашиваете? Я то знаю лучше, – нетерпеливо прервала моя мамуся. – Я приезжала сюда, когда его еще и на свете не было. Дом был в коровнике, а там, где мы сидим, росла смородина. Остальное стояло как сейчас, я все прекрасно помню.
– И ты не знала, где был колодец? – сердито спросила я.
Моя мамуся посмотрела на меня так, будто ее осенило. Все замолчали и внимательно на нее смотрели. Что-то здесь было не в порядке...
– Действительно, зачем же ты расспрашивала про колодцы у Франека? – рассердилась Тереза.
– Ты забыла про колодец? – агрессивно вмешалась Люцина. – И что еще ты так здорово помнишь?
