Людмила Милевская - Мерзавец на выданье
Михаил спокойно пожал плечами и уверенно подтвердил:
— Не могла.
— Ха! Кто бы говорил! С чего это ты так хорошо о ней думаешь?
— С того, что знаю ее.
Валерия рассмеялась:
— Ты? Знаешь ее? Идиот!
Она повернулась и, неистово размахивая руками, зашагала к скверу.
Ее заявление озадачило Михаила. Он остановился, постоял в задумчивости и, словно очнувшись, сорвался с места. Валерию он догнал уже в сквере.
— Почему это я идиот? — зло дергая ее за рукав, закричал он.
— А потому! — ответила она, ничего не проясняя. — Потому! Потому!
— Ты не юли! Раз начала, говори: почему? Почему я идиот?
— Сам знаешь!
— Нет не знаю! Уж ты скажи! Скажи, если не трусишь!
Похоже, он был уязвлен.
— Отвяжись от меня! — гаркнула Валерия, не желая ничего говорить.
Проходя мимо чугунной лавки, она энергично от него отмахнулась. Слишком энергично — такой силы Михаил не ожидал. Не устояв на ногах, он упал, ударившись головой об угол лавки.
Упал и… отключился.
Валерия сгоряча пробежала несколько шагов, оглянулась, замерла, испуганно вскрикнула и вернулась. Рухнув на землю, она тормошила Михаила, прислушивалась к его дыханию, нервно щупала пульс, прикладывала ухо к его груди и в конце концов с ужасом обнаружила, что сердце не бьется.
Сердце не бьется!
Валерия сунула руку под его затылок — затылок был в крови.
— Убила! — закричала Валерия, в ужасе оглядываясь по сторонам. — Убила-аа!
Сквер был на удивление пуст. Где-то вдали маячила стайка подростков, ждать помощи от которых не приходилось. Валерия достала из сумочки мобильный и лихорадочно попыталась набрать «скорую помощь», но телефон не работал. В отчаянии Валерия отбросила его в сторону и начала делать искусственное дыхание рот в рот, точь в точь как учили ее в английской спецшколе.
Просто счастье, что научили! Вскоре у Михаила появился пульс, он задышал, открыл глаза и сразу спросил:
— Что это было?
— Уф, как ты меня напугал, — с облегчением вздохнула Валерия. — Думала, что убила тебя. Как ты себя чувствуешь?
Михаил прислушался к своим ощущениям и ответил:
— Слабость и болит голова.
— Еще бы, ты сильно затылком ударился. Давай я подняться тебе помогу.
Она протянула ему руку, но он отрицательно покачала головой:
— Нет, спасибо, я сам.
— Как — сам? — испугалась Валерия. — Ты только что был почти труп. Сердце остановилось. Еле его запустила.
— Ах, вот в чем дело, — прозрел Михаил.
Не принимая предложенной помощи, он самостоятельно поднялся с земли и уселся на лавку. Валерия, озабоченно поглядывая на него, уселась рядом.
— Ты уверен, что можешь сидеть? — спросила она. — Мне кажется, тебе лучше прилечь.
— Нет, — ответил он.
— А может вызовем «скорую»?
— Нет, не стоит.
Он покачал головой, но тут же поморщился от боли. Валерия достала из сумочки носовой платок и приложила его к затылку Михаила.
— Кровищи сколько, — посетовала она. — Ты прости меня, Миша, не знала, что так получится. Страшно на Лизку была я зла. Боже, как я испугалась, когда не обнаружила у тебя пульса.
Он невесело усмехнулся:
— Пульс был, но очень слабый.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Валерия.
Михаил замялся, но все же сказал:
— Понимаешь, Лера, я не совсем здоров. У меня редкая, но не смертельная болезнь. Эта болезнь время от времени роняет меня на землю.
— Ты эпилептик что ли?
— Да нет, здесь совсем другое. Понимаешь, в обмороки падаю, причем в самое неподходящее время. Пульс становится еле слышен, дыхание почти останавливается, а потом все налаживается само собой. Прихожу в себя, как правило в синяках и шишках.
Валерия расстроилась:
— Выходит, я зря тебе искусственное дыхание делала.
— Выходит, что зря, хотя, я жалею, что этого не почувствовал, — Михаил усмехнулся.
Валерия вспомнила, как она делала это чертово искусственное дыхание, как старалась, и, скрывая улыбку, нарочито сердито сказала:
— Ты мне брось эти шутки. На Лизке своей тренируйся.
Михаил помрачнел.
— Кстати, — вспомнил он, — мы там перед приступом моим о чем-то беседовали.
— Вовсе нет, — отрезала Валерия. — Не беседовали ни о чем.
Он рассердился:
— Да ладно врать-то. С памятью у меня пока полный порядок. Так что ты хотела о Лизе сказать? Ведь о ней, как я понимаю, шла речь.
Валерия снова пришла в ярость:
— На кой она мне нужна, твоя Лиза, предательница эта! Никогда ей не прощу! Сдала меня по полной программе. Да и что с нее взять? Борзописец есть борзописец! Продажная тварь!
Михаил пристально посмотрел на Валерию и тихо, но твердо сказал:
— Прошу при мне о Лизе так оскорбительно не говорить. Никогда.
Валерия опешила:
— Что-оо? Что ты сказал?
— Я попросил тебя не оскорблять в моем присутствии твою же подругу, — сдержанно ответил Михаил.
— Почему это? — возмутилась Валерия.
— Потому, что ты ногтя ее не стоишь. Не годишься ей даже в подметки.
Валерия потеряла дар речи. Да и что тут скажешь, когда этот слизняк, это ничтожество, этот простофиля возомнил себя заступником, да еще кого?
Лизы!
Этой акулы!!!
Ха, обижают ее! Да она сама неплохо умеет на всех нападать. Уж не ему с ней силами меряться.
«А, пошел он к черту, придурок. Разве ему объяснишь?» — подумала Валерия, собираясь на этой рискованной ноте и прекратить разговор, но Михаил свою мысль продолжил.
— Лиза, в отличие от тебя, девушка неподкупная и благородная, — с достоинством произнес он.
Это было уже слишком. Такого Валерия стерпеть не могла.
— Да с чего ты взял, ненормальный? — закричала она.
— С того, что Лиза не ищет красавцев-миллиардеров, как делаешь это ты. Лиза способна разглядеть в человеке чистую и добрую душу, потому она и выбрала меня, страшненького и нищего.
Валерия неожиданно возразила.
— Нищего — да, — сказала она, — но совсем не страшненького. На мой вкус, ты очень даже симпатичный.
Михаил удивился:
— Зачем ты врешь? Я же слышал как ты меня облезлым козлом обзывала. Да я и сам знаю, что у меня не слишком много волос. Ну, да не в этом дело. Мне все равно как ты обо мне думаешь. Главное, что Лиза любит меня. Она ценит в людях не положение и не деньги, а душевные качества. За это и я ее полюбил, хотя это ее свойство на первый взгляд незаметно. Если честно, вначале она мне совсем не понравилась.
— И первое впечатление тебя не обмануло, — злорадно просветила его Валерия. — Лиза и не собиралась влюбляться в тебя. Таких, как ты, она и в упор не видит. Ей только «матерых волков» подавай.
Михаил рассердился:
— Это неправда! Почему же она тогда меня полюбила?
— Да кто тебе сказал, что она полюбила тебя?
— Лиза сказала.
— Она наговорит, ты только слушай, — ехидно рассмеялась Валерия. — Лизка прирожденный манипулятор, гений управления людьми. На самом деле она терпеть не может таких, как ты. Таких она презирает. Ей было нужно, чтобы ты втрескался в нее, вот ты и втрескался. Прямо с налету. Не веришь?
Михаил не поверил. Не хотел да и не мог поверить. Впервые он встретил по-настоящему достойную девушку: бескорыстную, современную, умную, добрую… Пусть не красавицу, но зато дьявольски привлекательную. И она в него влюблена. И он в нее влюблен.
А эта копилка, эта секс-мародерка, эта эгоистка Валерия теперь убеждает его, что Лиза ломает комедию с какими-то неясными целями…
Нет, Михаил поверить в это не мог.
— Зачем Лизе ломать комедию? — растерянно спросил он. — Зачем ей прикидываться влюбленной?
— Да за тем, чтобы Дороф не сорвался с крючка! — с непонятным торжеством сообщила Валерия, и Михаил испытал шок.
«О чем она говорит? Лиза морочит мне голову, чтобы Дороф не сорвался с крючка? — растерянно подумал он. — Что бы это могло значить?»
Для Михаила такое сообщение могло значить только одно: Лиза, а следовательно и Валерия, каким-то образом узнали, что он и есть тот самый Дороф!
Коли так, то вся затея его мгновенно теряет смысл. Если эти, не слишком искушенные в подобных вопросах девушки, легко раскололи его, как орех, то что говорить об поднаторевшем террористе Эрдогане?
Михаил, забыв о боли, потряс головой и взвыл:
— Какая-то чушь! Быть этого не может!
Валерия, очень довольная произведенным эффектом, громко сказала:
— Еще как может! Ха-ха!
Он задумчиво уставился на нее и спросил:
— Что-то я не пойму. Ты что, хочешь все мне представить так, будто Лиза тоже корыстна, будто она тоже нацелилась на…
Михаил хотел сказать «на меня», но после длинной паузы все же спросил:
— Лиза тоже нацелилась на Майкла Дорофа?
— Нет, на Дорофа она нацелила меня.
— Тогда при чем здесь я? — окончательно зашел в тупик Михаил, с облегчением смекнув, что его не разоблачили.
