Дарья Калинина - Бабушка по ипотеке
– Паршивая овца может завестись в любом стаде.
– У жены дяди Бори… Как же ее звали?.. Дай бог памяти, какое-то непростое и вычурное имя. Эльвира? Нет, не Эльвира. Может быть, Эльмира? Нет, тоже не так. Эвридика? А! Вспомнила! Эрика ее звали! В общем, отец этой Эрики занимался какой-то хозяйственной деятельностью. А чтобы ты знала, в советские годы на этом только и можно было сделать хорошие деньги. И как мне кажется, он вовсю их делал. Потому что Эрика всегда щеголяла в самых модных и дорогих вещичках. А в Советском Союзе джинсы фирмы «Вранглер» подчас стоили больше, чем инженер получал в месяц в своем КБ. А у Эрики одних только таких импортных брючек было не меньше десятка. И еще кофточки, сапожки, туфельки, а уж нижнее белье! Один раз она мне показала свою комбинацию, я чуть не скончалась от зависти. Мне показалось, что такой красоты я в жизни своей не видела. И скажи мне, стоило такой девице оставаться с дядей Борей, у которого были такие никудышные родственники?
– Конечно, если она его любила.
– Любила… Может, она его и любила, но оскорбление было слишком велико. Эрика после той истории ушла от дяди Бори, и как сложилась ее дальнейшая судьба, я не знаю.
– Дядя Боря больше никогда с ней не общался?
– Она сама прекратила все контакты. Сказала, чтобы он ее не искал, не звонил, вообще забыл про нее.
– И дядя Боря послушался?
– Ты же знаешь, какой он мозгляк и хлюпик. Даже когда его подталкиваешь, все равно на что-то толковое для него решиться – целая проблема. А уж самому сделать серьезный шаг – это точно не к нему. Может, конечно, он и пытался помириться с Эрикой, но успеха это не имело.
Жанна задумалась, а потом решила позвонить дяде Боре. Если кто и сможет просветить ее насчет содержимого тайника тетушки, то только он. Ведь львиную долю тетушка прикарманила именно в его доме и именно у его жены.
Глава 12
Дядя Боря был дома и, откровенно говоря, удивился звонку племянницы. Оно и понятно, обычно они с Жанной созванивались на Новый год, а виделись еще реже, исключительно во время обязательных семейных торжеств – свадеб и похорон. А тут за совсем короткое время Жанна звонит ему уже второй раз.
Но еще больше дядя Боря удивился, когда услышал о цели звонка племянницы.
– Перстень? Золотой? С черным агатом? И чего ты вдруг заинтересовалась мужскими украшениями?
– Есть информация, что такой перстень тетушка Любовь передала одной своей знакомой с целью получения в залог под него крупной суммы.
Жанна не ожидала, что дядя как-то отреагирует, но он очень оживился и спросил:
– А эта агатовая вставка была выполнена в форме правильного шестигранника?
– Да. Вы его помните?
– Вот старая хрычовка! – неожиданно выругался дядя Боря. – Прости, дорогая, это я про твою тетушку! Старая дрянь!
– Значит, помните перстень!
– Еще бы мне его не помнить. Это был мой любимый перстень. Первый подарок от моей Эрики. Всего она подарила мне четыре перстня. Господи, меня как кипятком обдало всего! Сколько лет не вспоминал, и вдруг ты мне говоришь, что мой перстень нашелся!
Жанна не стала уточнять, что слово «нашелся» тут не вполне подходит. Вместо этого она спросила:
– А как выглядели остальные перстни?
– Один был с бриллиантами, выложенными буквой «Б». Это первая буква моего имени.
– Понятно.
– Второй перстень, если мне не изменяет память, был с двумя крупными колумбийскими изумрудами и брильянтами, а третий с очень красивым синим камнем и тоже с брильянтами.
– И все их украла тетя Любовь?
– Да. Все их украла эта мерзавка. Залезла в шкатулку, которая стояла на туалетном столике у Эрики, и выгребла оттуда все подчистую. И удрала.
– И как она умудрилась?
– Мы сели обедать, а она сказала, что пойдет ополоснуть руки. Сидим. Ждем. Все нет ее и нет, мы ждали-ждали, потом пошли искать. В ванной комнате ее не оказалось, одежды тоже не было, и мы поняли, что она ушла. Долго еще голову ломали, пытаясь понять, что ее так обидело. Звонили ей даже домой, сотовых тогда еще не было, а она трубку не брала. А потом Эрика хватилась содержимого своей шкатулки. Ну, и все стало ясно.
– А что еще было в шкатулке?
– Золото.
– Перстни?
– Не только. У Эрики тоже имелись свои драгоценности. И конечно, как у всякой женщины, у нее их было куда больше, чем у меня, мужчины.
– Она держала их в той же шкатулке?
– Шкатулка была довольно вместительной.
– Но что именно у вашей жены имелось из украшений?
– Так сейчас я уже и не вспомню. Но была одна подвеска в виде бабочки на листке. Очень красивая и тонкая работа. А крылья бабочки были буквально усыпаны драгоценными камнями. Эти самоцветы складывались в узор, вещь была уникальной красоты.
– А еще?
– Серьги были. С изумрудами. В комплект к моему перстню. Собственно говоря, этот перстень к ним и шел, но Эрика находила его грубоватым. А для моих рук он был в самый раз, так что она с удовольствием подарила его мне.
– Она была добрая?
– У нее было всего слишком много. Ей хотелось делиться этим с окружающими. Если считать щедрость мерилом доброты, то да, Эрика была добра. Хотя со мной она поступила совсем не по-доброму.
– Вы имеете в виду ее уход?
Дядя Боря молчал.
– Тема для меня слишком тяжелая, – произнес он наконец. – А почему ты взяла на себя расследование смерти тети?
Жанна объяснила, что иначе под подозрение может попасть она сама. Дядя Боря ахал и пугался. А под конец заявил:
– Какой бы ни была Любовь, твой долг похоронить ее достойно.
Жанна ушам своим не поверила.
– На какие средства, дядя?
– Надо изыскать. Она – одна из нас. То, что она в свое время оступилась, ничего не меняет. Она из нашего рода, а значит, достойна того, чтобы упокоиться со всеми необходимыми почестями, отпеванием и памятником.
– Вы мне самой памятник готовите, – с горечью произнесла Жанна. – Откуда деньги взять?
– Разве тетя ничего тебе не оставила? Быть этого не может! Ни за что не поверю, чтобы у нее ничего не было припасено в кубышке. Лиза всю жизнь была скупердяйкой. Она из тех, у кого снега зимой не выпросишь.
– При чем тут какая-то Лиза? Мы говорим про тетю Любовь.
– Любовь или Лиза – это одно и то же.
– Как это?
– А разве ты не знаешь, что Любовью она стала лишь где-то лет в двадцать пять?
– Знаю.
– А до этого всегда звалась Софьей.
– И это я тоже знаю. Но вы-то сказали Лиза.
– А в промежутке между Софьей и Любовью она звалась Елизаветой.
– Тетя сменила имя два раза? – поразилась Жанна.
– Это то, что известно мне.
– И всякий раз меняла комплект документов?
– Полагаю, что так.
– Но почему она отказалась от Софьи?
– Первое имя ей не нравилось, она находила его слишком старомодным. Лизой ей тоже быть почему-то не понравилось. И тогда она выбрала себе имя – Любовь, на нем и остановилась. Она находила, что новое имя больше ей соответствует.
Жанна слушала и поражалась. Сколько нового и интересного узнаешь о человеке, разговаривая вот так с людьми, знавшими его всю жизнь.
– Так что ты думаешь насчет похорон? – снова спросил дядя Боря.
– Одной мне не справиться.
– Ладно. Я тебя понял.
– Дядя Боря, а вы знаете, как сложилась жизнь Эрики после того, как она от вас ушла? Неужели вы совсем ничего про нее не знаете?
– Она вышла замуж… кажется.
– Кажется или вышла?
– Во всяком случае, у нее родился ребенок. Мальчик или девочка.
– То есть вы не в курсе?
– Эрика запретила мне лезть в ее жизнь. Я лишь раз случайно увидел ее на улице с каким-то ребенком в штанишках, но мальчик это был или девочка, я не понял.
И помолчав, дядя Боря спросил:
– Разве Люся тебе не говорила об этом?
– О чем?
– Мы с ней вместе видели Эрику с ребенком.
– Нет, она об этом не упоминала.
– Странно.
Жанне показалось, что дядя был разочарован то ли ее ответом, то ли забывчивостью тети Люси. Понять было сложно. Впрочем, дядя Боря вообще в родне слыл чудаком. Да и как еще назвать человека, который достиг профессиональной карьеры, материального достатка и всего, чего душа желает, но при этом живет бобылем, на женщин даже не смотрит, для которого единственная женщина – это его бывшая жена Эрика, которая сбежала от него больше тридцати лет назад.
– И потом мы еще долго спорили с Люсей, кто это может быть у Эрики – мальчик или девочка. Неужели она тебе не рассказывала?
Тетя Люся ничего такого Жанне не рассказывала, видимо, вообще забыла. И немудрено, ведь для нее эта встреча имела куда меньшее значение, нежели для дяди Бори. И конечно, тетя Люся давно выбросила этот не касающийся ее лично эпизод из своей головы.
Но Жанна не стала огорчать своего дядю забывчивостью его родственницы и, наоборот, поддержала предложенную им тему, сказав:
– Раз штанишки на ребенке были, значит, мальчик.
– Девочки тоже носят штанишки, – тут же откликнулся дядя Боря. – У малыша были кудряшки, но и мальчикам иногда оставляют длинные волосы. Тем более что я помню, Эрике всегда нравились длинные кудри. Она и меня пыталась уговорить отрастить волосы подлиннее. Я всегда отказывался, может, поэтому она меня и бросила?
