Дарья Донцова - Любовное зелье колдуна-болтуна
Я завела мотор. Мой лучший друг Димон любит повторять: «Проблемы надо решать в порядке живой очереди, а не хвататься разом за все». Сейчас скатаюсь в Медянск, поболтаю с госпожой Вербицкой. А потом вернусь в кафе и поговорю с девушками. Что-то не дает мне покоя бордовый гравий, из-за которого незнакомая Марина получила серьезную травму.
Глава 21
– Давайте сэкономим наше с вами драгоценное время и, минуя светские формальности, предисловие и вступление, сразу приступим к основной теме беседы, – предложила Валерия Леонидовна.
– Отличная идея, – кивнула я. – Ваш отец изучал старинные книги колдунов Кудрявцевых?
– Не назвала бы их книгами, – пояснила профессор, – скорее, это дневники. Множество тетрадей, переплетенных в кожу. Подавляющая часть записей сделана от руки, а в конце девятнадцатого века, вроде в тысяча восемьсот девяносто пятом году, если я правильно помню, у Кудрявцевых появилась пишущая машинка. В своей первой печатной записи тогдашний глава семьи упоминает о том, как приобрел изделие фирмы «Ундервуд», и очень хвалит его. Господа Кудрявцевы никогда не были бедными людьми. Первые записи датированы тысяча триста сорок восьмым годом.
– Ничего себе! – ахнула я. – Неужели тогда была в ходу бумага?
Вербицкая чуть наклонила голову.
– Да, есть мнение, что на Руси писчая бумага вошла в употребление в первой половине четырнадцатого века. Считается, что ее через Новгород завезли ганзейцы, то есть немецкие купцы. Понятно, что стоило это удовольствие ой как дорого и простому человеку нужно не было. Зачем неграмотному листы для письма? Но Алексей Кудрявцев, который первым писал дневники, был весьма образован. Начальная запись сообщает, что сын Ивана Калиты Семен по прозвищу Гордый, великий князь Московский и Владимирский, повелел знахарю составить лекарство от чумы, которая тогда косила население Европы. Князь опасался, как бы зараза не доползла до его семьи. Алексей сделал снадобье, тщательно каждый день фиксируя, как подбирает его состав, он был не просто лекарь, а очень талантливый ученый. Кстати, тогда еще не Кудрявцев, а Алексей по прозвищу Кудрявый, фамилия появилась позднее. У него родилось четыре сына и две дочери. Все дети выжили, что для того времени, когда младенческая смертность была огромной, необычно. В записках знахаря упомянут рецепт состава, которым он поил жену во время родов. Это сильное обезболивающее. Еще он давал супруге настой, убивавший инфекцию, а деток потчевал каплями, которые сейчас назвали бы витаминами. В последней записи Алексей, проживший рекордные для своего времени девяносто два года и сохранивший четкий разум, составил памятку для будущих поколений. Велел в ней обучать грамоте и мальчиков, и девочек, никогда не ругаться, не дробить семью, жить всем вместе, зятьев и невесток приводить в дом, а не уходить в чужие семьи, но тайных знаний по медицине пришлым родственникам не сообщать, обучать лекарскому искусству только детей, передавать им знания, велеть вести книги… Если последующие поколения нарушат заповеди Алексея, он восстанет из могилы и всех проклянет.
– Сурово, – поежилась я.
– Для людей прошлых веков это страшная перспектива, – подтвердила Валерия, – да и сегодня кое-кто испугается такой угрозы. Я уверена, проклятие и правда на энергическом уровне действует, поэтому никогда, даже в самую злую минуту, нельзя говорить близким что-нибудь вроде фразы: «Чтоб тебя черт унес». Мой отец проделал титаническую работу, перевел записи Кудрявцевых на современный язык, подобрал аналоги названиям трав и других составляющих лекарств. Я папу в детстве практически не видела, он постоянно сидел в кабинете за закрытой дверью. Иногда по ночам я просыпалась от его громкого голоса – он зачитывал маме очередной рецепт и рассказывал, как его перетолковал. Матушка преподавала в мединституте, поэтому понимала мужа и во всем его поддерживала. Когда мне исполнилось десять, я получила от папы первое задание – тот велел расшифровать название «белоцвет», выяснить, как растение именуется сегодня, и обосновать свою догадку. У отца была огромнейшая библиотека, и я начала ползать по полкам. Перерыла много изданий, наконец поняла, что «белоцвет» – это ромашка, объяснила, почему пришла к такому выводу. И только спустя несколько лет сообразила, что отец распрекрасно все про это аптечное растение знал, Кудрявцевы в ранних записях называли его «желтый глаз» из-за яркой сердцевины. Просто он хотел проверить, есть ли у меня задатки исследователя, брошу ли я просматривать скучные научные книги или захочу получить результат. Я увлеклась и с той поры начала у него учиться. Сейчас горжусь, что адова работа Леонида Валерьевича по расшифровке записей Кудрявцевых дала свои плоды. На основании тех дневников мы создали прекрасное лекарство от гипертонии «Леовербиц», названное в честь отца.
– Не всякая дочь так увековечит память родителя, – похвалила я ее. – Но дневники колдунов никогда не издавались. Почему?
Валерия Леонидовна поправила красивые бусы.
– Они не представляют интереса для массового читателя. Если взять бытовой пласт, это просто монотонное описание дня: встали, поели, работали, поужинали, легли спать. А то, что касается составления лекарств, опасно для обывателя. Ну, например, рецепт приворотного зелья. Масса дураков решит его составить и применить на практике, а там, пусть и в микроскопических дозах, используется белладонна. Если превысить дозу этого растения из семейства пасленовых, то человек, выпив настой, легко отправится к праотцам.
Я обрадовалась, что разговор свернул в нужную сторону.
– Дневники попали в руки профессора Вербицкого в результате ужасных событий – Кудрявцевых обвинили в отравлении людей. Знахари могли не только лечить, но и убивать?
Профессор провела ладонью по столу.
– Вспомним слова, приписываемые Гиппократу: «В ложке лекарство, в чашке яд». Та же белладонна, или, как ее еще называют, красавка, в малых дозах помогает при целом ряде заболеваний. Но увеличьте дозу, и все – вам конец!
Вербицкая нажала на кнопку в столешнице и попросила:
– Елена, принеси нам чаю. Уважаемая Татьяна, почему вас волнуют дела давно минувших дней? Как те канувшие в Лету события связаны со смертью Игоря Бражкина?
– Мы рассматриваем много версий, от банального ДТП до хладнокровно организованного покушения, – ответила я. – Отмечу, что несколько человек, связанных с мэром, скончались от гриппа. Болезнь у них, независимо от возраста, пола и состояния здоровья, протекала одинаково: ломота в суставах, никаких респираторных явлений, затем резкое повышение температуры, насморк, кашель.
– Вы описали картину вирусного заболевания, – констатировала Вербицкая, – ничего удивительного, оно развивается именно так.
– Вот только эпидемии в Лоскутове и окрестностях не наблюдалось, – возразила я.
– Бывают единичные случаи, – не встревожилась профессор, – до массового поражения не всегда дело доходит.
– Ни один из заболевших не выжил, – продолжала я, – температура и давление у них не упали, несмотря на все принятые врачами меры. Мы предполагаем, что бедняг могли отравить ядом. Такой готовили Кудрявцевы, его состав явно указан в книгах знахарей, и рецепт отравы наверняка знала Евдокия Андреевна Хвостова. Ей принадлежал дом на дне карьера, где много лет жили те, кого в Лоскутове считали колдунами. Хвостова являлась последним представителем династии целителей.
– И что? – нахмурилась Валерия Леонидовна.
– Думаю, Кудрявцевым было известно много способов не только того, как вылечить человека, но и как его убить, – продолжала я. – Мы найдем в архиве их дело и узнаем, что происходило. В прошлом веке в СССР газеты были партийными, журналисты писали только то, что им разрешали или велели, поэтому в местных изданиях тех лет нет ни слова о судьбе Кудрявцевых. В советской стране создавалось впечатление, будто преступлений не совершается, а если отдельные личности нарушают закон, их якобы мигом ловят. Но архивы милиции тщательно сохраняются, мы непременно найдем нужные папки. Евдокия была маленькой девочкой, когда все ее родственники отправились за решетку. Малышку отдали в приют. То ли кто-то сглупил, то ли сделал так нарочно, но Евдокия осталась прописана в доме на дне карьера. И она в нем опять поселилась, когда, повзрослев, покинула интернат. В конце девяностых строение купил у Хвостовой один мужчина. Книг с записями у Евдокии не было, их передали вашему отцу, но скляночка с ядом могла быть спрятана где-то в избе. Евдокия на нее случайно наткнулась, поняла, что именно нашла, и стала потихоньку продавать отраву.
