Петр Шордей - Домик в дачном поселке
Вместо этого, бросаешь жертву в озеро, и покой тебе обеспечен.
Ага, я забыла, ведь швитезянка еще жила перед тем, как ее останки были спрятаны. В багажнике она могла очнуться. И что тогда? Тогда нужно было бы добить или принести извинения.
Мне кажется, что убить человека собственными руками — дело нелегкое. Тут на Рождество карпа не прибьешь, не говоря уже про другого человека, да еще и в будний день.
Думаю, человека легко убивать на расстоянии, к примеру, застрелить. Даже метнуть в него дротик. Но вот расколоть ему тыкву, о, это уже совсем другие вызовы.
Тем временем, у тебя имеется лежащая без сознания жертва насилия, и ты вкидываешь ее в воду. Никаких проблем. В каком-то смысле, она и сама утонет Это ведь, в каком-то смысле, словно выстрел из пистолета, правда? Никакого эмоционального сопереживания не требуется.
Нужно только привязать какой-то груз, чтобы жертва пошла на дно. Ведь под влиянием воды, заливающей ей легкие, она тоже могла бы очнуться.
Wash and go — то есть, два дела в одном флаконе, ты помнишь ту рекламу; одним махом ты и убиваешь, и прячешь останки…
Очень ловко задумано.
С ловким приветом,
Оля.
* * *Оля!
Как мне кажется, ты выбрала не то призвание!
Вместо того, чтобы сверлить дырки в зубах, тебе следует сверлить дыры в животах. Глядишь, еще бы нефть открыла!
Ну хорошо, мужик приложил девице чем-то тяжелым в ходе изнасилования, например, кулаком, после чего умножил и отяготил живое еще доказательство своего позорного поступка последствиями собственной, насильника, похоти.
Он притарабанил оба груза в озеро, после чего умыл в нем руки[15].
И вот теперь ищи ветра в поле. А точнее — в озере.
Тебе же остается только вязание крючком и выбрасывание пустых пивных бутылок после Янека.
А мужик, моя руки, в этой воде растворился, ведь наверняка же вы спускаете в нее все органические и неорганические стоки за весь отпускной период, так что фиг его теперь найдешь.
Темная могила, а также дым седой.
Оставь все тем шерлокам из района. Закроют дело, тут и к бабке не ходи, как в банке пеню насчитают.
С банковскими приветами,
Агнешка.
* * *Агусик!
Ты абсолютно не права.
Во-первых, банк никогда и ничего не прикрыл бы, самое большее — уморил бы тебя голодом[16].
Во-вторых, этот тип не мог вот так запросто бросить женщину в воду. Ведь даже если бы она весила столько же, сколько топ-модель, далеко он ее бы не забросил. Килограммов, скажем, пятьдесят, это и так гораздо больше веса ядра, того что толкают на стадионе. Мужик, самое большее, бросил бы швитезянку себе под ноги, не говоря уже о балласте, который тоже нужно было бы толкнуть.
Вода у самого берега озера очень мелкая, это вам не Морске Око[17].
Сама знаешь.
Мужик должен был, просто обязан был загрузить все барахло на какую-то лодку и выплыть с трупом in spe[18] на широкие воды. Кстати говоря, эти широкие воды сейчас это вспышки фотоаппаратов здешней прессы, для которой сейчас просто праздник.
А откуда он эту лодку взял?
Ты попробуй найти здесь перед сезоном хотя бы одно весло. Все закрыто.
Только у одних нас лодка возле озера…
Только у нас.
И никаких других домов здесь нет.
Лодка стоит на прицепе в саду, впрочем, ты и сама знаешь
А кроме того, для всяких инвестиций установили шлагбаум. Зона тишины и тому подобное, следовательно, никаких тебе случайных свободно стоящих, лежащих или там плавающих лодок нет. Правда, на пляже имеется прокат, но от нас до пляжа приличный шмат дороги.
Тем временем же, Янек унаследовал от тетки землю и останки курятника над озером, после чего настоял, чтобы что-то строить. Отсюда и лодка у самого берега. И на эту стройку пошли все деньги от зубов, в которых я делала дырки. Ага, а еще и на лодку.
Ты можешь представить себе убийцу, который сначала через весь поселок тащит к озеру лодку, потом труп, а к нему еще и какой-никакой груз? Валандается туда-сюда в то время, как у него задницу пришмалило?
Нет, все должно было придуматься в один миг.
Все необходимое убийца имел под рукой.
Все это казалось легким и лепящимся одно к одному.
Но ведь я специалистка, как ты сама сказала, по тому, чтобы выискивать дырки в целом. Дипломированная!
Лодка у меня уже имеется.
А еще имеется тот самый волос.
И как раз на этот самый волосок я и нахожусь от решения тайны. Янек убийцей быть не может. Он же у нас каша-размазня. Сначала он позвонил бы мне и спросил, что ему следует сделать: то ли утопить труп, то ли закопать, а может и во всем признаться. Да он вообще спросил бы сначала, можно ли ему ту телку изнасиловать. Предположительно, у нее он спросил бы то же самое. Он всегда был растяпой.
Но вот каким чудом убийца проник в наш домик, не выломав двери?
Нужно будет это продумать.
С обдуманным приветом,
Оля.
Глава 2
Короче, абсолютно все про меня и Янека Стемпнева[19] рассказала Стемпню во время обеда. То, что зовусь я Александрой Гловацкой, что мне уже за сорок, что я дантистка из Варшавы… Потом до нее дошло, что Стемпень и так должен был меня знать, хотя бы с виду, и что она, Стемпнева, просто не верит, чтобы он не запомнил высокую блондинку, следовательно — длинноногую, опять же — худощавую, таким образом: стоящую греха. Якобы, у нас двое детей в том возрасте, когда дети еще считаются с родителями, а родители с детьми — никак. Для Стемпневой, Янек, мой муж и архитектор в одном флаконе, очень даже ничего себе (в присутствии Стемпня Стемпнева очень даже осторожничает). Тем не менее, по ее мнению, мы оба очень даже ничего. Халупу нам стережет Казик-органист. Каждые четыре года мы меняем автомобиль (а точнее, автомобили, потому что машины у нас две). И вот теперь, обрати внимание, я явно скучаю, и Янек тоже, так что в каком-то смысле, явном исключительно для Стемпневой, поскольку она совершенно уверена, скучаем вместе, то есть, если можно выразиться, друг с другом.
То есть, по мнению Стемпневой мы люди стандартные, следовательно, от этой всей скуки на все способные.
Стемпень, со своей стороны, доложил Стемпневой, что я потребовала провести анализ ДНК того волоса, что нашла у себя в умывалке. Ему, то есть, Стемпню, кажется странным, что я вообще связала этот волос с той, из озера. По его мнению, это ненормально, чтобы человек сам обращал на себя внимание в деле об убийстве. Ну, опять же, та лодка… Это его тоже страшно удивляет.
По мнению Стемпня, всякие тайны на собственной грядке я ищу потому, что уже издавна не получаю от мужа сексуального удовлетворения.
Якобы, он, то есть — Стемпень — таких как я знает.
А вот Стемпневу, следует тебе узнать, весьма заинтересовало, откуда это он «таких» знает и сколько.
Еще Стемпневу смущают двери, которых никто не выломал. По ее мнению, такой вот домик над озером, на краю деревни, а точнее — дачного поселка при этой деревне, это весьма удобная малина, тем более, что у Казика-органиста ключи к ней имеются.
По моему же, в свою очередь, мнению, Стемпнева, похоже, тоже давно уже не получала сексуального удовлетворения от мужа, поскольку, для разнообразия, она считает Казика интересным мужчинкой.
Стемпню же он интересным ну никак не показался, тем более — во время воскресного обеда.
Сначала Стемпень посчитал, что шницели у Стемпневой недожарены, то есть, как обычно, их жрать невозможно, после чего взялся за «того пьянчугу».
И ему, то есть, Стемпню, плевать было на то, что тот пьянчуга уже не пьет. И не обращал он внимания на аргумент, что если бы пил, приходский священник собственноручно выгнал бы его из дома, поскольку самому органисту это было бы сделать затруднительно.
По мнению Стемпня, священник сам на органе играть не станет, потому-то он и глядит сквозь пальцы на скрытый алкоголизм органиста.
Но вот по мнению Стемпневой, человек, играющий на органе, обязан быть образованным, поскольку он, по крайней мере, знает ноты, ну а человек образованный просто обязан одновременно быть впечатлительным, ну а впечатлительные — она считает — не убивают.
По мнению же Стемпня: убивают, да еще как.
Никогда не известно, что такому в голову стукнет, хотя сам признал, что подобный тихий-тихий тип бывает непредсказуемым, в особенности же — по отношению к женщинам.
Но тут Стемпнева уперлась в том, что, самое большее, он мог дать кому-то за деньги, которых, как известно, много никогда не бывает, тем более, в таком приходе как наш, ключи от нашего домика.
На что Стемпень заявил, что деньги этот Казик-органист, то есть, Поремба[20], и так от нас имеет, опять же — постоянно и практически ни за что, так что он сам никак не рисковал бы ради единоразового заработка, даже если бы тот мог потом оказаться и многоразовым.
