Иоанна Хмелевская - Гарпии
— Какое письмо?
— Да от Войцеховского же, идиотка!
— А, от Войцеховского. У меня его нет. Фелиция забрала.
Тут Доротка вернулась из кухни с перцем и солью и села на своё место за столом. Меланья тоже собиралась сесть, но, услышав ответ сестры, замерла.
— С ума сошла! Дала Фелиции письмо! Ну так считай, пропало.
И громко позвала:
— Фелиция! Особое приглашение требуется? Сама же кричала — есть хочу. И захвати письмо Войцеховского.
Тем временем Фелиция, сосредоточенно нахмурившись, перебирала бумаги, наваленные на столик в прихожей. Перешла в столовую, порылась в куче бумаг на журнальном столике, беспомощно оглянулась.
— Не знаю я, куда оно подевалось. Наверняка кто-то из вас взял. А может, Доротка?
— О каком письме вы говорите? — не поняла Доротка.
— Да нет, я же видела — письмо унесла ты! — напомнила старшей сестре Сильвия.
— И что я с ним сделала? — поинтересовалась Фелиция.
— Откуда мне знать? Я в кухне осталась.
— Ну и что? Могла и из кухни видеть, куда я его положила. Мне казалось — вот на этот столик. Должно быть, Меланья прикарманила.
Меланья тем временем уже села за стол и взяла в руку вилку.
— Отвяжись! Зачем ты его вообще брала?
— Чтобы прочитать! — ехидно информировала Фелиция.
Отчаявшись найти письмо, она тоже села за стол.
— Зачем? — не унималась Меланья. — Ведь уже прочла. Собиралась наизусть выучить?
— Читала не я, а Сильвия. А сама знаешь, если эта дурында станет читать вслух, ни слова не поймёшь, сплошные «охи» и «ахи».
— Ну, знаешь! — возмутилась Сильвия.
— Знаю. И слух у меня пока — слава Богу. Кроме дурацких восклицаний и призывов ко всем святым вкупе с Матерью Божией, я ничего толкового не услышала. А уверена, в письме не было ни святых, ни Богородицы, ни всех твоих «ахов».
— Правильно, зато была конкретная информация, а теперь из-за твоего склероза мы ничего не узнаем! — кипятилась Меланья. — Как всегда, письмо потеряно с концами. Нет, я с тобой спячу!
— От склеротички слышу! — огрызалась Фелиция. — Письмо я положила на видное место, это ты, как всегда, куда-то его сунула.
— Как же, делать мне нечего, только твои бумажки прятать!
— Это не моя бумажка, а общая. А такая милая привычка у тебя есть, есть!
— Перестаньте ссориться за ужином! — прикрикнула на сестёр Сильвия. — Можно это отложить на потом! А я ей все равно скажу. Доротка, тебе пришло письмо.
Доротка слегка встревожилась. Она уже давно привыкла к тому, что все её письма тётки вскрывали и прочитывали, поэтому избегала переписки личного характера, а служебная корреспонденция не предоставляла тёткам материала для издевательств.
Девушка позаботилась о том, чтобы банковские извещения не присылали ей на дом, так что была спокойна на сей счёт. А вот теперь пришло явно какое-то нетипичное письмо, и неизвестно, чем ей это грозит.
— И что? — осторожно поинтересовалась девушка.
— И твоя тётка немедленно его где-то посеяла! — не преминула пустить шпильку Меланья.
— Во-первых, не сразу, — с достоинством начала Фелиция.
— Ах да, разумеется, после небрежного прочтения.
— Читать надо внимательно, а не… небрежно, — наставительно заметила Фелиция.
— Вообще не следовало читать, раз письмо адресовано мне! — тихо пробурчала Доротка.
Меланья, разумеется, услышала.
— О, наша принцесса изволит гневаться! Тайна переписки, не так ли? Молода ещё заводить тайны!
Разумеется, Сильвия её тут же поддержала:
— Ты ничего не должна скрывать от нас! Мы несём за тебя ответственность. Это было письмо от Войцеховского.
Говоря это, тётка потянулась за следующим куском рыбы, который сорвался с вилки и шмякнулся на скатерть. Сильвия попыталась с помощью ножа и вилки положить его на тарелку, но лишь разломала кусок на мелкие части и размазала по скатерти.
— Майонезика бы ещё добавила, — издевательски посоветовала сестре Меланья. — Маленькое пятно тебя не устроило, обязательно надо было развезти на полскатерти. Вот же лежит лопатка, зачем было вилкой цеплять? Кто так делает?
— Не знаю я никакого Войцеховского, — одновременно произнесла Доротка. — Кто это?
— Твой крёстный, — рассеянно проинформировала Сильвия, пытаясь заслонить тарелкой пятно на скатерти.
Доротка не поняла, к кому относились последние слова Сильвии. Неужели крёстный тётки Меланьи имеет нехорошую привычку цеплять рыбу вилкой, не пользуясь предназначенной для этого специальной лопаткой?
Меланья захихикала, открыла было рот, но ничего не добавила. Зато тётка Фелиция сочла, нужным поправить Сильвию:
— Не крёстный, а крёстная.
— Чья крёстная? — не поняла Доротка. — И почему её фамилия Войцеховский? Должно быть — Войцеховская.
— Да нет, твоя крёстная вовсе не Войцеховская, и уж тем более не Войцеховский, у неё какая-то другая фамилия. Это письмо прислал Войцеховский. Наконец стало понятно, из-за чего к нам приставал нотариус.
— Какой нотариус? — опять не поняла Доротка. — Ни о каком нотариусе я не знаю и ничего не понимаю. О чем вы говорите?
— А тебе и не обязательно знать обо всем, — отрезала тётка Фелиция. — Просто в прошлом году к нам приставал нотариус. Твою мать разыскивал. А для чего — не сказал. Только теперь, из письма Войцеховского, стало понятно. Сильвия, оставь скатерть в покое, теперь не отскребёшь!
— Может, сразу выбросить в окно? — предложила Меланья.
— Идиотка! — фыркнула Фелиция.
— И в самом деле, выбрасывать мусор у дома! — возмутилась Сильвия.
— Почему я ничего не знаю о нотариусе, раз он разыскивал мою маму и меня? — с тоской произнесла Доротка.
И одёрнула себя — ведь спрашивать напрасно, опять все решают за её спиной, всегда так делают. Того гляди и замуж выдадут без её ведома.
— Ты ведь не соизволила поинтересоваться! — неизвестно за что упрекнула племянницу Фелиция и добавила: — И вообще, не обязательно тебе все знать.
— Раз не обязательно, — осмелилась возразить Доротка, — тогда зачем же меня упрекать за то, что я не поинтересовалась?
— Не умничай! — одёрнула племянницу Сильвия.
— Ей ли умничать! — презрительно выпятила, губы Меланья.
Доротка только вздохнула. Её не очень интересовало письмо от неизвестного Войцеховского, но раз уж пришло, не мешало бы знать, в чем дело. Впрочем, тётки в конце концов показали бы письмо, если бы Фелиция не успела его потерять. По этой части Фелиция отличалась исключительным талантом.
— Ну хорошо, так что же все-таки с Войцеховским? — отрешённо поинтересовалась Доротка. — Только то, что прислал письмо и тем самым стало понятно, зачем нас разыскивал нотариус? Больше мне ничего знать не надо?
— А ты слушай, что тебе говорят, тогда не будешь задавать глупые вопросы. Он искал тебя для него. Она приезжает.
— Кто?!
— Нет, я спячу с ней! — вышла из себя Фелиция. — Ты что, польского языка не понимаешь?
— Крёстная приезжает. Твоя крёстная мать, — пояснила Сильвия.
Теперь Доротка и в самом деле перестала что-либо понимать. Свою крёстную, какую-то дальнюю родственницу отца, она хорошо помнила, в детстве часто видела её, но та погибла в авиакатастрофе несколько лет назад. Откуда же она может приехать? С того света, что ли?
— Приедет с того света? — неуверенно произнесла Доротка.
— Я же говорю — законченная идиотка! — торжествовала Фелиция.
— Совсем заморочили девчонке голову! — удовлетворённо констатировала Меланья.
— Так объясни сама, если сумеешь лучше!
— Да что же тут трудного? Слушай. Прежде всего, не твоя крёстная, а крёстная твоей матери возвращается из Соединённых Штатов, где прожила чуть ли не всю жизнь, а теперь решила навсегда вернуться в Польшу. Нотариус разыскивал нас несколько лет по поручению пана Войцеховского, это какой-то поверенный крёстной. Разыскивал не тебя, а твою мать, не могли найти из-за фамилий, тут такая неразбериха получилась…
— Так я же все время об этом толкую! — сердито перебила Меланью старшая сестра.
— Не толкуешь, а скачешь с пятого на десятое! — не осталась в долгу младшая.
— А потому что ты то и дело меня перебиваешь, слова сказать не даёшь!
— А сейчас пора чай заваривать, Доротка! — распорядилась Сильвия. — Заодно собери грязную посуду со стола. И непропеченный кекс принеси.
Доротка молча встала, собрала посуду со стола на поднос и унесла в кухню. Там наполнила электрический чайник минеральной водой и нажала кнопку. Выполоскала заварочный чайник, насыпала в него чаю и вернулась в столовую.
Фелиция и Меланья все ещё ссорились. Сильвия была занята тем, что собирала со скатерти крошки хлеба и рыбы в блюдо с остатками рыбы.
— А где же кекс? — спросила она.
— Сначала унесу со стола всю грязную посуду, — возразила Доротка.
Выходя в кухню, увидела, как обе тётки сорвались со своих мест, причём Фелиция сердито кричала:
— Не позволю тебе рыться в моей комнате!
