Лоуренс Блок - Вор под кроватью
Наверное, именно в таком баре Барбара Крили и встретила хриплоголосого насильника, который вначале сунул ей в кофе таблетку снотворного, а затем в знак уважения (или отсутствия оного) засунул в неё свой жезл. Интересно, не отирается ли он тут и сейчас? Я незаметно осмотрелся, не очень отчётливо представляя, кого именно пытаюсь найти. Я ведь не видел его лица, кроме голоса я вообще ничего о нём не знал, так что шансов опознать негодяя, если он молча сидел на соседнем табурете, у меня практически не было.
Зато я мог опознать Барбару Крили — она стояла у бара, поставив одну ногу на стальную штангу, через пять табуреток от меня.
Но это была не она, хотя и похожа. Эта женщина была немного плотнее и старше той, под чьей кроватью я недавно провёл несколько часов, лицо у неё было тяжелее, а волосы — короче. Чем дольше я смотрел на неё, тем меньше находил сходства с Барбарой.
Я ещё раз оглядел помещение, просто так, проформы ради. Знал, что Барбары сейчас здесь нет, но почему-то не сомневался, что она регулярно появляется в этом баре. Возможно, она встретила своего «приятеля» в другом месте, тем не менее тут атмосфера была как раз подходящая. Если бы я имел возможность посидеть подольше, рано или поздно оба они материализовались бы у этого бара.
Ну а мне зачем нужно, чтобы они материализовались?
Абсолютно незачем, сказал я себе, поднимаясь. Что мне нужно, так это отправиться домой, собраться и пойти на дело. Я залпом допил остатки «Пелегрино», забрал большую часть сдачи и вышел.
Глава 20
В 8:45 я уже сидел за рулём бронзового седана «меркьюри-сэйбл», припаркованного практически вплотную к единственной пожарной колонке на Арбор-корт. Это, конечно, против правил, но мне было наплевать, поскольку машину я угнал.
Я иногда сомневаюсь, что на Арбор-корт хоть иногда заходят копы из дорожной полиции — не думаю, что эта улочка им вообще известна, — но, если по закону зловредности какая-нибудь девчонка-полицейский и вздумала бы забрести в наш тупичок, я был к этому готов. С моего места мне была видна вся улица. Конечно, ключ в замке зажигания я не держал, так как у меня его попросту не было, но мог завести машину и слинять оттуда быстрее, чем самый быстрый коп в мире.
Однако за десять минут я не увидел никого — ни полисменов, ни пешеходов, ни даже кошек и собак. В конце концов из дома вышла Кэролайн и растерянно остановилась, осматриваясь по сторонам. Я завёл машину и сделал пару гудков, чтобы привлечь её внимание. Сначала она не признала машину, но, когда я опустил стекло и позвал её по имени, подбежала ко мне.
— О, вот ты где! — сказала она. — Классная тачка. Где взял?
— На Семьдесят четвёртой улице. Одолжил на время.
— Да? У кого же?
— Понятия не имею.
— Украл, что ли?
— Только формально, — сказал я. — Потому что намереваюсь её вернуть.
— Ты знаешь, так всегда говорят аферисты и растратчики после того, как их посадят. «Господин судья, но ведь я собирался вернуть эти деньги!» Только почему-то они никогда этого не делают.
— Ну а я не такой, — заверил я Кэр, — конечно, я её верну. А на что она мне сдалась? Где её парковать? Машины — это зло вообще, а когда у человека нет гаража, приходится парковать на улице…
— И кто-нибудь может её «одолжить», — подхватила Кэр, — чтобы сдать на запчасти.
— Слушай, что это с тобой? — спросил я. — Ты всё меньше походишь на мою единомышленницу и всё больше — на господина Рэя Киршмана.
— Не говори гадости! — возмутилась Кэролайн. — А впрочем, может быть, ты и прав. Я просто растерялась, не знала, приедешь ты или нет.
— Я же сказал, что приеду.
— Ну, после того, что случилось с толстяком…
— Мы едем в Ривердейл! Садись давай! Это всего в нескольких милях отсюда.
— Я знаю, но всё же…
— Мне нужны деньги.
Мне также совершенно необходимо было поднять самооценку — последнее время всё шло наперекосяк. После моего позорного лежания под кроватью дела шли из рук вон плохо. Копы приставали, воры грабили квартиру, клиентов убивали прямо у меня на глазах. Я и не знал, чего ждать в следующую минуту. Надо было действовать: может быть, разбомбить Ирак я и не смогу, но уж Мейпса ограбить — это непременно, будьте уверены! PI я не стану дожидаться, как на это отреагирует премьер-министр Франции.
— Ладно, жди здесь, — сказала Кэролайн. — Я скоро вернусь. И не вздумай ехать туда в одиночку.
Довольно урча, «сэйбл» двигался по Вест-Сайд-драйв. Ехать на нём было одно удовольствие, он прекрасно слушался руля и шёл гладко, да и движение уже успело рассосаться. На 57-й улице я застрял на светофоре и повернулся к Кэролайн:
— По твоей загадочной улыбке можно предположить, что свидание прошло успешно.
— О да! Но только вначале я натерпелась…
— А что случилось?
— Ну, понимаешь, я пришла первая, всего на пару минут раньше назначенного времени. Вошла в отель «Алгонкин», как до меня туда заходили всякие знаменитости — к примеру Дороти Паркер и Роберт Бенчли.
— Ну да, и Александр Вулкотт, и Джордж Кауфман…
— Ну и эти ребята тоже. Так вот, я села за столик прямо в вестибюле, и ко мне сразу же подлетел официант — по виду прямиком из Лондона — и спросил, что я буду пить. А я растерялась.
— Ну ты даёшь! Почему?
— Во-первых, бар расположен у них чуть дальше в фойе, так что я не знала, может, в лобби людям подают только чай. Правда, почти все вокруг пили чай из бокалов для мартини. Похоже, слово «чай» там употребляют для определения любых напитков… И потом… вдруг она действительно собиралась пить чай, а тут — нате вам! Я хлебаю бухло, как последняя алкоголичка!
— Подожди, ты ведь написала на сайте, что любишь скотч?
— Ну да, написала, но не была уверена, что мне надо демонстрировать свою любовь на первом же свидании. Ты же знаешь, как говорят: «У вас не будет второго шанса, чтобы произвести хорошее первое впечатление».
— Неужели так говорят?
— Мне кажется, я где-то это слышала. Ну и пока я решала, что лучше, в вестибюль зашла женщина и устремилась к моему столику. Она даже не огляделась — увидела меня и рванула с места в карьер.
— Это что, была распространительница продукции «Эйвон»?
— Да нет же, это была моя Дородная Тёлка!
— Ну и как она в жизни? Дородная?
— Красавица! Немного выше меня, хотя это ни о чём не говорит, тёмные волосы, изумительная фигура, такое нежное лицо, и румянец… И серые глаза…
— Серые?
— Ну да, она сказала, что в детстве они были голубыми, но потом с возрастом цвет вымылся из глаз. Такое бывает?
— С волосами.
— Ну а тут это произошло с глазами, так что «Клэрол» ей не поможет. Она пришла с работы, сказала, надеется, что не заставила меня долго ждать, а я ответила, что сама только пришла и даже не успела ещё сделать заказ, и тогда она…
Бла-бла-бла-бла… И так далее, и тому подобное. Кэролайн пересказывала мне их диалог слово в слово, ей бы работать репортёром, описывая королевские свадьбы. Я сразу же отключился, поскольку внешность новой знакомой Кэролайн поразила меня.
Волосы, цвет лица, фигура, конечно, тысячи женщин могли обладать теми же параметрами, но… В последнее время меня не оставляло чувство, что в моей жизни вот-вот произойдёт нечто неожиданное, какое-то невероятное совпадение, от которого я приду в шок, и это «нечто» тихо ждёт сейчас своего часа, размышляя, с чем бы ему совпасть.
Я снова включился в тот момент, когда Кэролайн в своём рассказе подошла к моменту выбора напитков.
— …И она спрашивает, что я хочу заказать, а я в ответ: «Наверное, чашку чая». И тут она говорит: «Я думала, ты любишь скотч», — представляешь? Ну, я подтверждаю — мол, типа, да, люблю, но иногда приятно и чаю выпить; а она говорит, что целую неделю вкалывала как проклятая и что чаем напряжение не снимешь; тогда я соглашаюсь: «Ладно, я тоже выпью рюмочку». Я ведь знаю, что ты никогда не пьёшь перед делом, верно, Берн, но мне-то одна рюмочка не может помешать? Не может, верно, Берн? Я ведь не пойду с тобой в дом?
— Нет, я пойду один.
— Ну вот я и подумала, что от одной рюмки не опьянею.
— Так ты выпила одну рюмку?
— Вообще-то две.
— А я думал, ты только что сказала.
— Берн, ну кто пьёт одну рюмку? Это как одна половинка ножниц. Или одна штанина. Они всегда вдвоём. Понимаешь?
— Нет, бывает, что люди пьют одну рюмку, — твёрдо возразил я. — Иначе откуда взяться выражению: «Выпить по рюмочке»? По одной рюмочке, верно? Не по две, не по шесть, не по десять. Ты сама всегда говоришь: «Выпью рюмку». А потом пьёшь две. Где логика?
— Логика есть, и преотличная! Сначала я говорю: «Выпью рюмку», а чуть позже спрашиваю себя: «А не пропустить ли по второй?» Так что первая рюмка — не самоцель, а просто некий этап. В общем, мы выпили по две рюмки, и я съела целую тарелку орехов, чтобы нейтрализовать действие алкоголя. Теперь я в порядке.
