Иоанна Хмелевская - Крокодил из страны Шарлотты
– Лысый недомерок в шляпе попал на десять – одиннадцать, – сухо сообщила я Михалу. – Разыграл комбинацию на сотню. Кажется, ему это окупилось с лихвой.
– Тихо, – шикнул на меня Михал. Музыка из транслятора оборвалась, и разнеслось какое-то карканье. – Точно, два куска чистоганом.
А вскоре я стала свидетелем того, как лысый недомерок сорвал куш на фаворите десятком жетонов и выиграл за вифайф семнадцать тысяч. При этом он мне самолично признался, что ему всю жизнь везет на деньги. Вдруг он нас выведет на золотую жилу?..
Я поделилась ценной мыслью с Михалом. Тот высыпал на стол орехи и сказал:
– В этом что-то есть. Можно попытаться, чем черт не шутит. Вот только не обанкротиться бы раньше времени, он играет с размахом.
– Толстуха тоже играла с размахом.
Стояла уже весна, и лесок в Шарлоттенлунде ласкал глаз неотразимым очарованием. А если вспомнить, что прямо за лесом плещется море, к которому я всегда питала слабость, то очарование становилось еще неотразимей. Твердое убеждение, что в Стране Шарлотты нас что-то ждет, не покидало меня; сверкая черной крокодиловой кожей, это «что-то» неотступно маячило передо мной. У меня уже развилась настоящая мания на почве этой дубленой рептилии.
Приняв решение заменить Толстуху лысым недомерком в шляпе, мы с первого же заезда не спускали с него глаз. Установили за ним попеременное наблюдение, но пока безрезультатно – лысый недомерок поставил на вифайф и пять очередных заездов вообще пропустил. После шестого, выяснив, что вифайф он проиграл, недомерок двинул к кассе – должно быть, решил отыграться на парных. И сделал это, к сожалению, в последнюю минуту, когда мы уже отчаялись и сыграли на свой страх и риск.
– Черт бы его побрал, – раздраженно пожаловалась я Михалу. – Поставил уже после меня. Но как-то странно, может, нам тоже так сыграть?
– А у тебя есть лишние деньги? – съехидничал Михал. – На что поставил?
– На единицу, двойку и одиннадцать – в комбинации, а еще на тридцатку.
Михал пожал плечами.
– Только единица еще подает кой-какие надежды. Решил рискнуть на аутсайдерах. Подожди, увидим.
Ждали мы недолго. Пришли одиннадцать – один, и лысый недомерок в шляпе получил свои трудовые 835 крон. А нас чуть удар не хватил.
– Я на все готов! – в беспамятстве шипел Михал. – Если он сейчас выложит тысячу, я тоже ставлю тысячу!
– Опомнись, у нас на двоих столько не наберется! Михал скользнул по мне невменяемым взглядом и кинулся разыскивать лысого недомерка. Я понеслась его догонять, потому как лысый недомерок стоял за углом, а Михал разогнался аккурат в противоположную сторону. Жутко нервничая, мы топтались за углом, выжидая, пока недомерок не втолкует что-то субъекту с примечательным носом и не направит свои стопы к кассе. Как только он их направил, Михал шмыгнул следом.
– На что лысый сыграл? – нетерпеливо вцепилась я в Михала, когда тот вернулся.
– На парный. Четырнадцать – один. Я ушам своим не поверила.
– И ты тоже?
– Ну да!
– С ума сошел! Ведь участников всего тринадцать!
Михал взглянул на меня так, словно только что очнулся от гипноза, и лихорадочно стал искать по карманам жетон. Посмотрел на него, потом на табло, где аршинными цифрами светилось всего тринадцать номеров, а потом снова на меня, уже с ужасом.
– Это твой недомерок с ума сошел!
– Кто-то из вас уж точно! Господи, выходят на старт! Беги, поставь на что-нибудь нормальное! Ведь последний розыгрыш!
Подталкивая друг друга, мы стремглав бросились к кассе. Михал назвал первые попавшиеся номера, я сгребла жетоны в сумку вместе с идиотским жетоном на четырнадцать – один. Не успели мы прийти в себя, как лошади, сделав два круга, вышли на финишную прямую.
– Семь – четыре! У нас, по-моему, такой есть? – спросила я, в который уже раз испытав потрясение: вдруг взять и с бухты-барахты выиграть – это что-то новенькое!
– Проверь, я и сам не помню. И не радуйся заранее, еще только первый заезд.
– Положим, второй. Первый был с Дубль Рексом. И то хорошо, может, сотню дадут.
– Неизвестно, скорей всего, полсотни. Вот если бы ты не упустила недомерка в первом заезде, получила бы больше.
– Кто бы говорил. Как будто ты его не упустил.
– Прикажешь отвечать за бзики всяких лысых полудурков?
– Можешь хотя бы за одного, волосатого? Которого каждый день в зеркале видишь!
Вот так ни с того ни с сего мы с Михалом поцапались. А ведь счастье еще, что успели поставить на фаворитов! День, можно сказать, окупился, но какой это был мизер по сравнению с упущенной первой парой!
Разозлившись на Михала, я решила в ожидании выплаты поужинать наверху в баре. Михал сначала отказался, потом, когда я почти управилась с ужином, тоже заявился, в результате мы еще сидели за столом, когда объявили наш выигрыш – 96 крон.
– Оно и лучше, не придется стоять в очереди, – сказала я.
– Придется. Весь ипподром там выстроился.
– Тогда не спеши так. Кто тебя гонит?
– Поневоле давишься, когда такая змея на тебя смотрит.
– Не попадалась тебе еще змея настоящая. Вот повзрослеешь – сам убедишься, – наставительно изрекла я, хоть и понимала, что подливаю масла в огонь.
Сошли мы вниз злые и надутые, уже и вовсе друг с другом не разговаривая. Около касс толкались остатки очередей. Пусто было только у одной, и я, не утруждая себя чтением таблички, направилась прямиком к ней. Михал сделал какой-то жест, словно хотел что-то сказать, да передумал. Поколебавшись, он потащился следом за мной.
Я вынула из сумки жетон, который у меня предусмотрительно был засунут в кармашек, и подала кассиру. И тут случилось такое, чему я при всем своем желании не могла поверить, хоть и случилось это не с кем-нибудь, а именно со мной.
Кассир взял жетон, быстро, но внимательно осмотрел его, сунул себе в верхний карман пиджака, пошарил глазами по сторонам и вытащил деньги. Я машинально тоже огляделась вокруг, но поблизости стоял только Михал, да и то демонстративно отвернувшись.
Я перевела взгляд на кассира и обалдела. Мне причиталось ровно 96 крон, а тут передо мной высилась гора денег, исключительно пятисотенными, и всю эту кипу кассир с явным нетерпением придвигал ко мне.
В голове у меня было пусто, хоть шаром покати. Впрочем, не совсем пусто – туманным облачком всплыло ощущение, что мне подсовывают эти деньги, чтобы я зачем-то их рассмотрела. Я невольно взяла тяжеленную пачку в руки, и тут кассир сделал жест, словно отгонял меня от окошка, и при этом что-то пробормотал – я разобрала только «квик», означавшее «быстро». Я попыталась запротестовать – зачем же мне отходить, да еще быстро, да еще с чужими деньгами в руках, в ответ он тоже запротестовал – тихо и злобно. В этот момент ко мне подошел Михал – спиной, что ли, почуял неладное. Лицо кассира перекосилось, он молниеносно спустил стекло и выскочил за дверь, а я осталась стоять с чудовищной суммой в руках и чудовищной пустотой в голове.
– Что все это значит? – спросил Михал, с изумлением глядя то на меня, то на лелеемое мною в ладошках богатство.
– Не знаю, – ответила я с не меньшим изумлением. – Всучил и скрылся.
Мы тупо смотрели друг на друга.
– Интересно, сколько тут? – подал наконец голос Михал и вдруг опомнился. – О господи, да он что, обмишурился?!
– Похоже на то, ох, надо же вернуть! Вот олух, ведь платил всего-то за парный, таких выплат еще свет не видывал!
– Спрячь, – решительно приказал Михал. – Ни за какой парный он не платил. И мотаем отсюда сию же секунду, потом я тебе все объясню. Дело нечисто. Давай, руки в ноги и смываемся, нас тут не было!
Публика почти разошлась, и мы без труда нашли такси. Нельзя же было возвращаться на станцию через темный лес пешком – с такой-то уймой денег! От Остерпорта мы тоже ехали на такси и, пока не очутились дома, ни разу рта не раскрыли. Покорно и все еще в каком-то отупении ждала я от Михала обещанных мне объяснений.
– Прими к сведению, – сказал он, когда мы уже вошли в мои апартаменты и закрыли дверь, – что тебя понесло получать за парный к кассе, которая оплачивает исключительно вифайфы.
– Как это?
– Да вот так. Там же написано аршинными буквами, и у окошечка, как ты сама наверняка заметила, было пусто.
– Потому-то я туда и пошла!
– И что ты ему показала?
– Жетон на парный с последнего заезда. Не спутал же он парный с вифайфом, жетоны небось совсем разные!..
Тут меня кольнуло что-то вроде предчувствия, я схватилась за сумку и заглянула в нее. В отдельном кармашке торчал последний, выигравший жетон: семь – четыре. Не говоря ни слова, я протянула его Михалу, и мы, онемев, уставились друг на друга.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил он меня наконец.
– Так что я ему дала? – пробормотала я, чувствуя, что отупела уже сверх всякой меры.
– А что ты ему вообще могла дать?
– Ну не паспорт же! Что-то от последнего заезда, остальное я выкинула, разозлившись на этого недомерка. Вспомни, какие номера ты называл тогда кассиру. Давай сверим, чего не хватает!
