Наталья Александрова - Испытательный срок для киллера
Она нервничала, была рассеянна, так что Богданов даже обиделся на ее равнодушие. На следующий день муж пришел домой в таком состоянии, что у Марьяны в душе шевельнулось чувство жалости. Он был весь серый, щеки отвисли, он смотрел прямо перед собой невидящими глазами. Она уговорила его принять ванну с хвойной пеной, сказала, что это успокаивает. Пока Леонид Петрович расслабленно лежал в ванне, Марьяна аккуратно обыскала его карманы и в потайном кармане пиджака нашла патрончик из-под валидола. В патрончике лежала одна таблетка, и это был не валидол. Таблетка была маленькая, розоватого цвета. Зачем она Синицкому? Марьяна прислушалась, как там в ванной, Леонид Петрович расслабился и выходить не собирался. Она закрыла дверь спальни и набрала номер Итальянца. Узнав, что она звонит из дома, он страшно рассердился, ведь он категорически запретил ей это делать. Марьяна в двух словах рассказала ему про таблетку, он очень заинтересовался, велел дать мужу снотворного или успокоительного и сказал, что подъедет к ее дому через сорок минут. Когда муж заснул, Марьяна спустилась вниз, выскочила за угол, где стоял его «Опель Омега». А рано утром он поднялся прямо к ее двери и передал патрончик из рук в руки, в то время, как Леонид Петрович крепко спал. Перед тем как положить патрончик в карман мужниного пиджака, Марьяна проверила его содержимое. Таблетка лежала внутри, интересно, что же это за таблетка и для чего она Синицкому? Ну да ладно, пора будить мужа, ему сегодня надо на похороны Никандрова.
Итальянский знакомый Марьяны высмотрел на стоянке у кладбища синюю «девятку» Синицкого. Вокруг никого не было, он подошел, спокойно открыл машину ключами, которые ему дала Марьяна, и поставил маленький радиомаячок, так ему было удобнее следить за Синицким. Он заметил все: и как Синицкий покупал коньяк, и как подсадил в машину симпатичную блондиночку, и как поставил машину у дома номер 5 по улице Верности. Блондиночка была ничего себе, конечно, не супер, но время провести можно, хотя Марьяна в сто раз красивее. Вот так и надо этому Синицкому, пропадет совсем через баб, и поделом ему. Уж после пятидесяти мог бы угомониться, тем более что жена – красавица. Что это, никак они уже обратно идут? Ну, стоило на свидание приезжать, немудрено, что у блондиночки вид разочарованный и какой-то бледноватый. Он проследил, как Синицкий высадил свою даму у детского садика, заметил подъезд, куда она вошла с ребенком и свекровью. Проводив Синицкого немного и убедившись, что он свернул к собственному гаражу, Итальянец вернулся к дому симпатичной блондинки, купив по дороге гамбургер в ларьке. В жизни столько гамбургеров не ел! Дома, в Москве, его кормят хорошо и вкусно, а здесь он скоро озвереет на этих гамбургерах. Прошло часа два, и вот он увидел, что к дому подъехала «Скорая». Ему было плохо видно, кого вынесли на носилках, но он заметил там близко ту здоровенную бабу, очевидно, свекровь. «Скорая» рванула к больнице.
Так, теперь все понятно. Как там Марьяна говорила? Эта девчонка, блондинка эта, первой нашла самоубийцу, могла видеть что-то не то, стало быть, человек, который ответственен за операцию, где-то допустил промах, самоубийство, конечно, инсценировано, а девчонку хотели придержать дома или в больнице, чтобы полиция ее не дергала. Вчера он исследовал таблетку, не сам, а с помощью знакомого врача. Это лекарство действует на давление. Он подумал и подменил таблетку. Зачем? Хороший вопрос. Чтобы шантажировать Синицкого – это раз. Чтобы спутать все карты и заставить волноваться того хмыря в институте, который отвечает за операцию, – это два. Синицкий, сам того не зная, дал своей любовнице сильнодействующий яд, вряд ли ее в больнице откачают. Жалко блондиночку, светлая ей память!
На следующий вечер Марьяна опять позвонила ему из дома и назначила встречу. Судя по голосу, она была взвинчена до предела. Усевшись в машину, она попросила у него сигарету, немного успокоилась, потом спросила уже ровным голосом:
– Что происходит? Эта девчонка умерла!
– Ничего особенного, все идет по плану.
– Ты уверен?
– Да, конечно, а что, твой муж переживает?
– Не то слово. – Марьяну передернуло. – Вернулся выпивши, но на ногах еще стоял, как уж его ГИБДД не задержало, потом выпил еще и отрубился. Никогда в жизни его таким не видела.
– Ничего, у других женщин мужья каждый день домой в таком виде приползают, а у тебя только первый раз, а ты уже в панике.
Марьяна издала какой-то сдавленный звук, Итальянец не обратил на него внимания, но те, кто хорошо знал Марьянин выдержанный характер, определили бы по этому звуку, что она в ярости, однако ни голос, ни руки ее не дрожали.
– Ну что ж, будем надеяться, что ты знал, что делал. – Она хлопнула дверцей машины.
Все ясно, заметила, что он подменил таблетки, глазастая, стерва!
Последующие за этим выходные были самыми ужасными в жизни Марьяны. С мужем творилось что-то невообразимое – сначала он пил, потом ему было плохо, затем он ненадолго забывался сном, который был больше похож на потерю сознания, потом ему было плохо с похмелья, и он опять пил, чтобы заглушить страх. Марьяна верно определила его состояние: он умирал от страха. Не от угрызений совести и не от горя, что потерял любимую женщину, а от страха. К вечеру воскресного дня Марьяна уже перестала скрывать свою брезгливость, но Леониду Петровичу было наплевать и на нее – он боялся. Она выгнала его рано утром на работу чуть ли не силой, сама пошла в свою фирму с больной головой, перепутала счета, и первый раз за время работы ей здорово попало от директора. А вечером надо было еще встречаться с Богдановым, потому что Итальянец велел держать его под рукой на всякий случай.
Виктор Викторович, однако, хоть и встретился с Марьяной, но любовный пыл его несколько поугас, потому что в институте произошли еще два убийства – начальника отдела Сущенко и его любовницы экономиста Ларисы Павловны. И если первые две смерти не произвели на Богданова большого впечатления, потому что Никандров был человек нелюдимый и к тому же имел трудный характер, ну, захотел человек покончить счеты с жизнью – в конце концов его проблемы, а смазливенькую блондиночку было по-человечески жалко, как всякую хорошенькую женщину, но не больше, то Аркадия Ильича Сущенко Богданов хорошо знал, и его жуткая смерть Виктора Викторовича просто потрясла. Зарезан в квартире вдвоем с любовницей в самый, так сказать, интересный момент, какой ужас! В душе Богданова заговорили совесть и страх, а воображение услужливо рисовало ему картину, что вот жена его узнает про Марьяну каким-то образом, ведь запросто какая-нибудь зараза может позвонить, у него, Богданова, в институте врагов много. Выследит жена их с Марьяной, а потом возьмет да и наймет киллера… При мысли о дальнейшем у Виктора Викторовича пропадало последнее желание, так что Марьяна оставила попытки расшевелить его, тем более что сама она была сегодня в таком состоянии, что один вид седых волосков у него на груди вызывал у нее тошноту. Они расстались довольно рано, Марьяна позвонила Итальянцу, чтобы доложить о новых убийствах. Когда он узнал адрес, по которому случилась трагедия, он все понял и озверел:
– Это твой муженек нас всех подставил! Крохобор несчастный, квартиру снимал вместе с этим Сущенко! Те его и засекли! Денег на квартиру пожалел, скупердяй! Нет денег – не путайся с чужими бабами, дома сиди, будешь при деле и при жене!
– А кто же их убил-то? Ты, я так понимаю, тут ни при чем?
– Да твой осел кого-то нанял! Кроме него, больше некому. Черт, ситуация выходит из-под контроля. Ведь полиция там всех перешерстит, узнают, что Синицкий в той же квартире бывал, выйдут на него – и все рухнет.
– Значит, надо сделать так, чтобы полиция на него не вышла, – спокойно сказала Марьяна, закуривая.
– Что? Ты в своем уме?
– Разумеется, сам подумай, другого выхода нет.
– Не представляю, что можно сделать. Что, по-твоему, я должен его машиной сбить? Ох, извини, что-то мы уже не туда повернули. Ладно, до завтра.
Марьяна вернулась поздно, муж уже был дома и встретил ее в сильнейшем подпитии.
– И где, интересно, ты шлялась?
– Пошел к черту, пьяная скотина!
Марьяна закрылась в ванной. Вид загаженной ванны привел ее в ярость, она села на край, уперлась лбом в холодный кафель и зарыдала, бессильно сжимая кулаки.
Все пропало. Напрасно она унижалась, возилась с Богдановым, рисковала. Этого идиота, ее мужа, вычислят и посадят, а она останется ни с чем, и может быть, еще и с работы выгонят, кому нужен сотрудник с подмоченной репутацией!
Прошло несколько дней, и как-то Марьяне позвонили на работу и сообщили трагическую весть: муж ее погиб в результате несчастного случая. Вечером прорезался ее итальянский знакомый, который откуда-то все знал, он сказал:
