Галина Куликова - Невеста из коробки
— Послушайте, Константин, — решительно сказала она, переминаясь с ноги на ногу. — Мне нужно сказать вам кое-что важное.
Глубоков потер подбородок указательным пальцем и сообщил:
— Я сейчас немного занят. — Он понимал, что, попади Мила в его гостиную, она сразу же догадается, что там никто не живет. — Ничего, если я спущусь минут через пятнадцать?
— Да-да, конечно. Спускайтесь, когда вам удобно, — тоже вдруг засмущалась она.
Глубоков оказывал на нее странное действие. Вероятно, ее волновала его красота да еще тот факт, что они провели вместе ночь, о которой она ничего не помнила.
Едва она зашла в квартиру, как позвонила подруга Татьяна.
— Ты сварила мазь? — спросила она с места в карьер без всяких «здравствуй» и «как дела».
— У меня же не осталось больше сырья! — тут же ощетинилась Мила. — И сегодня не было возможности съездить в лес. Я даже еще не убрала одеяла, которые ты раскидала по коридору. И Листопадов по-прежнему следит за мной, — добавила она, понизив голос, как будто охранник мог слышать сквозь стены.
— Ну, ладно, — смилостивилась Татьяна. — Я пока буду набирать заказы. Только учти, тебе придется накопать целый мешок корней. Впереди зима, а, судя по всему, мазь твоей бабушки действительно нечто из ряда вон выходящее. Шпатциков сказал, что он мажет ей не только то, что предписано, но еще и вены на ногах. А его жена лечится твоей мазью от отита. Судя по всему, первая баночка у них скоро закончится.
— Таня! Это просто замечательно. Только учти: с сегодняшнего дня ты — в доле. Не желаю бесплатно эксплуатировать твой труд. Главное в торговле — наличие покупателей. Можно сидеть на золоте и не суметь продать его.
Татьяна фыркнула и положила трубку. Мила же заметалась по квартире, вспомнив, что с минуты на минуту появится мнимый частный детектив с синими глазами и чудесным ртом, обещающим рай на земле всякой женщине, которая ему понравится. «Сколько дел, сколько дел! — бормотала Мила, загребая веником рассыпанный „Геркулес“. — И все требуют денег. Боже мой! Мне же нужно еще оплатить побелку потолка у Капитолины Захаровны! Почему получается так, что, когда нет денег, срочные дела терпят, а как только деньги появляются, становится невозможно ничего отложить?»
Глубоков явился к ней в голубых джинсах и черной вельветовой рубашке, неотразимый, как молодой Делон.
— Угостите чашечкой чаю? — спросил он, неуверенно улыбаясь. — Или дело слишком срочное, чтобы заниматься чайной церемонией?
— Я должна сообщить вам о себе кое-что шокирующее, — выдавила из себя Мила, ведя его на кухню и принимаясь тереть тряпкой чистый стол. — В последнее время у меня возникли кое-какие подозрения относительно Гуркина.
— Гуркин — это ваш бой-френд? — уточнил Глубоков.
— Все дело как раз в этом, — вздохнула Мила, наливая полный чайник и водружая его дрожащими руками на плиту. — На самом деле он мне никакой не бой-френд. Он не влюблен и даже не увлечен. А просто находится у меня на денежном довольствии. Я плачу ему деньги.
Константин дернул щекой, потом, криво ухмыльнувшись, сказал:
— Я обратил внимание, что вам нравится именно такой стиль отношений.
Вспомнив их совместную «сторублевую» ночь, Мила побледнела от унижения.
— Вы меня не правильно поняли, — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Я плачу ему только за то, чтобы он играл роль моего сердечного друга. На самом деле — мы совершенно чужие друг другу люди.
— Вот это да! — оживился Глубоков и ляпнул:
— Я так рад! Ну, то есть, что вы не… зашли слишком далеко, чтобы платить мужчинам за то, чтобы они не просто изображали, что они что-то делают, а делали это на самом деле… — запутался он в собственной фразе.
Мила его не слушала, она была чересчур возмущена.
— Гуркин лгал, что он одинокий бедный ученый, которому до зарезу нужен необременительный приработок. Я платила ему полторы тысячи в месяц и чувствовала себя благородной, как фон Мекк. А сегодня выяснилось, что этот драный павлин женат на красивой и богатой молодой женщине, ездит в роскошном автомобиле, постоянно ужинает в ресторанах и одевается так, словно какой-нибудь Армани — его добрый дорогой друг. Возникает вопрос: зачем ему я? Зачем он тратит на меня свое свободное время, когда мог бы проводить его гораздо более интересно?
— Может быть, — неуверенно предположил Глубоков, обводя всю Милу внимательным взглядом, он все же питает к вам некие чувства? И, изображая бедного ученого, надеется привлечь к себе ваше внимание?
— Да ничего подобного! — горячо возразила Мила. — Приходя ко мне, он ведет себя, словно пенсионер. И самым приятным времяпрепровождением считает отдых на диване.
— Да, действительно, поведение чертовски подозрительное! — повеселел Глубоков, понимая, что Лютикова нравится ему, несмотря ни на что — ни на свою взбалмошность, ни на ситуацию, в которую она попала, ни на возможную свою причастность к распространению «невидимки». Хотя Борис, доставивший домой знаменитую бабушкину мазь, здорово поколебал версию о ее причастности.
— Можете придумать хоть одну правдоподобную причину, по которой Гуркин все это проделывал? — спросила Мила, разливая по чашкам чай.
— Зачем мне придумывать? — вопросом на вопрос ответил Константин. — Я узнаю все доподлинно. Если не получится сделать это тихо, я вытрясу из вашего Гуркина правду!
В его голосе была такая уверенность, а во взгляде такая мужественность, что Мила ему даже поверила.
— Знаете, я хотел вам кое-что сказать касательно той ночи, — неожиданно перескочил на другую тему Глубоков. — Ну, той, когда мы с вами заключили дополнительное соглашение…
— Я помню, — торопливо перебила его Мила, снедаемая, помимо стыда, неопознанным томительным чувством.
— Дело в том, что…
Константин не успел договорить — телефон, прицепленный к его поясу, принялся подавать громкие сигналы. Он раздраженно чертыхнулся и, извинившись, приложил трубку к уху. На связи был Борис.
— Дедушку украли! — тонким, не своим голосом сообщил он и издал восклицание, похожее на всхлип.
— Что?! — зловещим шепотом переспросил Константин. — Украли человека, находящегося в коме? Из хорошо охраняемой клиники?
— Это не обычное похищение, — зачастил Борис. — Врачи эвакуировали его в Швейцарию. В тамошнюю клинику. Кто-то оплатил не только дорогу, но и лечение. Это он, нынешний хозяин «невидимки». Тот, кто купил наркотик. Наверное, дедушкина жизнь для него очень дорога.
— Но как позволила бабушка?!
— Бабушка улетела вместе с дедом. Она думала, что это наша инициатива — отправить старика за границу.
— Она думала! А почему не связалась с нами, прежде чем давать согласие?
— Все произошло слишком стремительно. Я только что разговаривал с ней по телефону…
— Ты сможешь отследить, кто произвел выплаты?
— Смогу, наверное, но ни секунды не сомневаюсь, что ниточка не приведет ни к кому конкретному. Дело, судя по всему, крупнее, чем мы думали вначале.
— Мне нужно бежать, — с сожалением глядя на Милу, заявил Константин, закончив переговоры.
— Вы не выпили чай, — застенчиво сказала та. Покраснела и добавила:
— И недоговорили.
— Обещаю, — поклялся Константин, — что при первой же возможности мы продолжим наш разговор.
— А Гуркин?
— Гуркина я беру под личный контроль. Кстати, забыл спросить: Листопадов отвечает вашим требованиям?
— Да, конечно, — пробормотала Мила и неожиданно вспомнила:
— Я забыла отдать ему фляжку из-под коньяка.
Константин рассердился.
— Он что, спаивает вас?
— Да что вы, что вы! Просто я замерзла, сделала глоточек…
— Мне хочется, чтобы ваша жизнь как можно скорее вошла в привычную колею, тогда и моя жизнь, скажем так, облегчится. И мы с вами сможем, не оглядываясь на обстоятельства, пить вместе чай сколько вздумается.
После этой высокопарной речи Константин выскочил на лестничную площадку словно ошпаренный. «Боже мой, я стал изъясняться, как интеллигент из плохой пьесы. Надо прекратить думать об этой женщине днем и ночью. Ни к чему хорошему это все равно не приведет, виновна она в чем-нибудь или не виновна».
Глава 17
Покормив Листопадова, Мила предложила ему ночевку на диване, но он отчего-то отказался и сообщил, что проведет ночь на лестничной площадке. Часа в два пополуночи Мила для контроля покрутила изнутри замок на входной двери и увидела в глазок, что Листопадов тут же высунулся сверху. Успокоенная, она отправилась спать и впервые за последнее время заснула сразу и надолго. Из царства сновидений ее вырвал настойчивый трезвон, который кто-то поднял, звоня в ее входную дверь. Взглянув на часы, она обнаружила, что стрелка только что сползла с семи утра.
Протирая глаза кулаками, Мила походкой пьяного матроса дошла до коридора и обнаружила на лестничной площадке Ольгиного мужа Николая. Его внешний вид просто вопил о неприятностях. Расхристанная куртка, шарф на спине, словно высунутый язык, никакого пробора — волосы встрепаны и торчат в разные стороны, будто их специально распушали феном.
