Татьяна Луганцева - Девочка на шáру
— Иностранка? — уточнил Мартин.
— Да, — ответила Яна.
— Вот черт! Ну что ж, значит, теперь и Интерпол нас будет искать, — задумчиво проговорил лысый и прикрикнул на Яну: — Молчи, стерва! В зале должна быть тишина, больше я шутить и предупреждать не буду!
Мартин оторвал налившиеся кровью глаза от, наоборот, побледневшей Яны, зашел за печку, не переставая следить за перепуганными посетителями ресторана.
— Я слышал про два дерзких ограбления ювелирных магазинов в Риме и Милане, — продолжил «чревовещать» Эрос, — думаю, что мы стали свидетелями третьего налета.
Яна легонько кивнула головой в знак того, что она поняла слова своего спутника, и еле заметно пожала плечами, мол, «и что с того?».
— Так вот, Яна, они не оставили в живых ни одного свидетеля. Пять трупов в одном магазине и восемь в другом бутике.
Глаза Яны стали очень большими, она с ужасом обвела взглядом лица присутствующих людей, словно не веря, что все они могут оказаться мертвыми в ближайшее время.
— Здесь человек двадцать пять, очень много, но эти мерзавцы могут пойти и на такое, им все равно уже обоим светит высшая мера, а больше не дадут. А наверху их ждет целое состояние, — поднял глаза к потолку Эрос.
Яна почувствовала, что у нее пересохло во рту. Она осторожно взяла графин с вином, налила себе полфужера и, столкнувшись с удивленным взглядом Мартина, показала ему, что обе ее руки находятся над поверхностью стола. Затем взяла фужер и выпила вино. Бандит усмехнулся и снова зашел за печку. Первый бандит, с красивым лицом, тем временем взобрался на стол и принялся ковырять в потолке, пытаясь открыть имевшийся, оказывается, люк, тем самым подтверждая догадку Эроса об интересе грабителей именно к ювелирному салону.
— Сидеть и ничего не делать, будто куропатки на вертеле, нельзя, — сказал Эрос, напоминающий сейчас каменного сфинкса.
— А что делать? — одними глазами спросила Яна.
— Надо хотя бы попытаться что-то сделать, ведь они все равно не оставят нас в живых. Я мог бы вызвать огонь на себя, но… это плохой план. Ты, если и добежишь до выхода, не успеешь открыть замок и получишь пулю в спину.
Яна поежилась, ощущая неприятный холод в позвоночнике.
— У нас будет один шанс… — Взгляд Эроса стал собранным и ясным. — Наверняка один бандит полезет наверх, а другой останется караулить здесь. Им нужна тишина лишь до определенного момента, чтобы не привлечь внимания охранников ювелирного салона. Как только бандит разделается с ними и приступит к ограблению, мы перестанем их интересовать, и оставшийся внизу сможет всех нас уничтожить.
Яна впитывала в себя слова ученого, казалось, только сейчас осознавая весь трагизм сложившейся ситуации.
— Поэтому, Яна, мы должны, как только первый бандит влезет наверх, но не успеет еще обезвредить охранников, чем-то привлечь внимание второго и обезоружить его. Тогда я смогу защитить нас от его соучастника. Несмотря на старость, у меня отличное зрение, и я очень хорошо стреляю, но мне нужен пистолет. Возможно, когда мы вдвоем нападем на бандита, кто-то из присутствующих мужчин поможет нам.
«А если нет?» — пронеслась в голове Яны крамольная мысль. Она, честно говоря, очень слабо представляла себе, как будет на пару со стариком-инвалидом скручивать матерого преступника, убившего уже тринадцать человек и намеревающегося убить еще двадцать пять. Яна должна отнять у него оружие? А помогать ей будет восьмидесятилетний старец в инвалидном кресле? Но воспрепятствовать решительно настроенному Эросу Яна не могла, где-то в глубине души понимая, что умереть лучше, хоть как-то сопротивляясь, чем в роли безропотной жертвы. Больше всего ей сейчас было жалко своего сына — еще несколько минут, и он лишится любящей матери…
Яна вздохнула и налила себе еще вина, игнорируя взгляды Мартина. А с его стороны не последовало даже никакого замечания. Видимо, бандит решил, что иностранка — форменная алкоголичка и нет ничего страшного, если она напьется перед смертью, главное, что ведет она себя тихо. Этакая тихая пьянчужка… Яна тем временем поняла, что ей не выпить столько, чтобы ее душу отпустили ледяные потные лапы страха.
— Ты, главное, толкни его на меня, а уж руки у меня сильные, — прошептал Эрос.
— Что этот старикашка все время бормочет? — выкрикнул Мартин, пока его друг возился с люком.
— Он молится за всех нас, — нашлась Яна.
— Пусть молится молча! — рявкнул лысый. — А ты, белобрысая выскочка, мне чем-то не нравишься. Если надо будет уничтожить заложников, то ты первая пойдешь в расход, — жизнеутверждающе заявил он, отчего Яна пришла к мысли, что ей таки не избежать участвовать в обезвреживании матерых убийц.
С долей грусти она посмотрела на притихших посетителей кафе и не прочитала на лице ни одного из мужчин склонности к подвигу. Затем перевела взгляд на бандита-красавчика и увидела на его лбу капли пота — от натуги и сосредоточения. Еще мгновение, которое тянулось вечно, и крышка люка сдвинулась, плавно отъехала в сторону. Преступник зацепился за край люка и, подтянувшись на руках, плавно поднялся наверх. Яна даже не стала смотреть на своего спутника, от которого так и шли энергетические волны. Медлить было нельзя, а следовательно, пора было действовать.
Недолго думая, мысленно попросив прощения у Бруно, она взяла тяжелый хрустальный кувшин с остатками вина и что есть силы стукнула им о ближайший аквариум. Раздавшийся в звенящей тишине грохот был сопоставим с грохотом Ниагарского водопада и со звоном всей одномоментно разбитой посуды в посудной лавке. Вода вместе со всем рыбным великолепием потоком рухнула на пол, осколки стекла стучали по нему, словно сорванные с шеи женщины стеклянные бусы. Яна даже залюбовалась произведенным ею эффектом. Все присутствующие в ресторане синхронно повернули к ней голову, включая оторопевшего Мартина. Наконец, очнувшись, бандит кинулся к Яне, а та уже билась, закатив глаза и схватившись за горло, в конвульсиях, лежа поверх столика и, для пущей убедительности, прямо поверх недоеденной пиццы. В своем-то дорогом костюме! Лысый несся к ней сломя голову. В это же мгновение сверху послышались выстрелы и шум борьбы.
«Дай бог, чтобы я этим грохотом привлекла внимание охранников», — подумала Яна, задыхаясь на высокохудожественном уровне.
— Что за черт! Что здесь происходит? Вы что творите? — Мартин явно не ожидал такого поворота событий. Весь пол был залит водой, в которой судорожно бились рыбы, что нервировало еще больше.
— Она подавилась, — выкрикнул Эрос, тоже несколько ошарашенный поступком Яны.
— Вот стерва! Так я и знал, что покоя от иностранки не будет, надо было сразу ее пристрелить! — выругался Мартин, поглядывая наверх. Лоб его покрывался испариной, руки затряслись, а глаза испуганно забегали.
«И это выдержка матерых бандитов?» — усмехнулась про себя Яна, продолжая исполнять роль припадочной.
Так как она продолжала дергаться и создавать ненужный налетчикам шум, Мартин подошел к ней, схватил и приподнял, зашипев:
— Уймись ты!
И тут Яна что есть силы стукнула бандита острой коленкой в пах и оттолкнула от себя прямо на старика-ученого, как тот и просил. Больше всего Яна боялась, что Мартин сейчас выстрелит или сверху к нему придет помощь в виде его красавчика-партнера.
Эрос не растерялся и крепко ухватил бандита за руки, прижимая его спиной к себе и не давая выстрелить в Яну. А Мартин, судя по его багровому лицу и хриплому дыханию, не мог пока вообще ничего сделать после меткого удара Яны. Он только смотрел на нее, вытаращив глаза, словно пытался убить взглядом. Что характерно, никто из присутствующих не кинулся женщине и старику на помощь!
Мартин, видимо, был человеком крепкой физической закалки — он в считаные секунды начал приходить в себя. Эрос явно просчитался: во-первых, какая бы хорошая физическая форма у него ни была, в восемьдесят лет она, эта форма, ничто по сравнению с формой тридцатилетнего мужчины, а во-вторых, бандит был отнюдь не слабаком, а подготовленным к экстремальным ситуациям бойцом. Резким и коротким ударом локтя он разом выбил из несчастного старика весь воздух и отбросил инвалида, словно сломанную тряпичную куклу, затем развернулся и, все еще тяжело дыша, поднял руку с пистолетом, чтобы его рукояткой разбить голову бедного поверженного Эроса. Яна, наблюдавшая за движениями Мартина со стороны и видевшая все, словно в замедленной съемке, вдруг спохватилась и… обрушила свою сумку на голову преступника, успев напасть раньше, чем тот опустил свою руку. Эффект не заставил себя долго ждать. Ведь одно дело, если стукнуть дамской сумочкой, где лежат пудреница, губная помада и носовой платочек, — в таком случае максимум, на что можно было рассчитывать, так это убить комара, присосавшегося к макушке. Совсем другое дело — и другой звук от удара по голове! — если в объемистой сумке лежат образцы грунта и мрамора, а попросту камни, весящие килограммов так пять. Мартин вздрогнул, замер на мгновение и медленно осел на пол. Видимо, голова его дала сигнал, что такой вес ему не выдержать.
