Маша Стрельцова - Дзен в большом городе
Женька неодобрительно смотрел, как я мародерничаю.
— А кому сейчас легко? — меланхолично ответила я на его взгляды и засунула диск во внутренний карман куртки. — Посмотрю дома, чем девочка дышала, может, и найду зацепку какую-нибудь.
— Слушай, а тебя, похоже, в приличные дома пускать нельзя, — присвистнул он.
Я хмыкнула, хищно огляделась, и фото Нинки так же отправилось в карман. И, не обращая более внимания на него, я принялась рыться в письменном столе. Надо же, какая щепетильность. Тут вопрос жизни и смерти, а он мне морали читать вздумал. Будем считать это изъятием вещдоков.
В первом же ящике я нашла интересные фотографии. На одной был Женька, сфотографированный явно из засады, и в сердце его была воткнута игла.
На второй фотографии наверняка был тоже он, но за точность я бы не поручилась — на месте головы был вырезан аккуратный кружок.
— Дружок, да тебя привораживали! — присвистнула я.
— Не говори ерунды.
— Смотри сам.
Он скользнул взглядом по фотографиям и пожал плечами:
— Неубедительно.
Я молча встала и принялась методично рыться во всех ящичках и шкафчиках. Буквально через пять минут я позвала Женьку:
— А вот на это что скажешь?
В углу платяного шкафа сидели две тщательно изготовленные куклы. Желтоволосый мальчик в кимоно и с картонной катаной, девочка с темными короткими волосами. Они держались за руки и сердце мальчика было проколото длинной иглой, закапанной воском.
— Ничего не напоминает? — усмехнулась я.
— Дела, — озадаченно почесал он в голове.
Я разодрала небрежно сшитую ткань, порылась в вате и вытащила вырезанное из фотографии лицо.
— И что это значит? — спросил парень. — Что-то я себя влюбленным в нее совсем не чувствую.
— Значит то, что девушка хотела тебя приворожить, да умения не хватило, — скупо отозвалась я, продолжая рыться в Нинкиных вещах.
И вскоре я нашла еще одну странную вещь. В кармане курки обнаружился чек на семь тысяч из «Изумруда», ювелирного салона города, и тут же — бирка, гласящая, что еще недавно она была прицеплена на обручальное кольцо.
— Нинка собралась замуж? — недоверчиво спросил Женька, рассматривая находки.
Я неопределенно пожала плечами, рассматривая чек. Девица сделала в салоне две покупки, и было это в среду.
— Впрочем, теперь мне все понятно, — удовлетворенно улыбнулся парень. — Нинка вышла замуж, назло мне, а мать недовольна выбором. Согласись, в это все укладывается. И то, что мать о ней говорить не хочет, и то, что не переживает из-за ее отсутствия.
Я с сомнением поглядела на него, подошла к столу, взяла тетрадку. Судя по надписи, она принадлежала Завьяловой Нине, ученице 10 «г» класса.
— Вроде все укладывается, ты прав. Но она школьница! Кто же ей даст замуж выйти?
— Не будь занудой, — хмыкнул он. — Типа не знаешь, как у нас теперь это делается.
— Мда, мы такими не были, — покачала я головой. — Но все равно — жить вместе это одно. А вот официально замуж выйти в шестнадцать лет с бухты-барахты все равно не получится. Согласен?
— Тут не поспоришь, — кивнул он, а я снова принялась рыться в платяном шкафу. Действовала я прямолинейно — проверив карманы, я швыряла вещь за спину. Потом уберу, некогда мне все по полочкам раскладывать. Форс-мажор у меня. Проверив шкаф, перешла к книжным полкам. Я перетряхивала все книжки, швыряя их после этого в общую кучу. Нашла сто рублей и записанный на листочке в клеточку заговор на любовь.
Итак, налицо то, что девушка Женьку привораживала. И у нее не получилось. И что это нам дает?
Скрипнула дверь — Ольга Павловна снова подкралась в своей обычной манере. Я обернулась, удивляясь тому, что она как обычно не визжит, посмотрела на нее и виновато вздохнула. Дамочка, с пучками ваты из ушей, молча смотрела округлившимися глазами на бедлам, что я устроила в Нинкиной комнате. Вываленные из шкафа вещи, раскиданные фотографии. И рада бы хозяйка была сказать мне пару ласковых, но гнев душил ее, и потому она только молча трясла рукой в направлении колготок, что висели на люстре.
— Это что? — наконец прохрипела она.
— Колготки, — с готовностью ответила я.
— Вон!!!
— Что, простите?
— Вон!!! Вон из моего дома!!! — Дама покраснела как помидор, от гнева ее просто трясло.
Цепкой рукой ухватив за рукав, она выволокла меня из квартиры, толкнула на пороге в спину, и в подъезд я вылетела кубарем. Вслед полетела куртка и сапожки, хозяйку нисколько не смутило, что я упала, она даже не попыталась сбавить тон.
— Я сейчас в твое агентство позвоню, уж они тебе покажут, где раки зимуют! — кричала она. — И не надейся, что тебе за этот бардак будет заплачено!
— Но я же в кухне все прибрала! — изумленно сказала я, пытаясь подняться. — И в этой комнате бы все блестело.
— Это в кухне-то блестит?!! Я сейчас зашла — грязищи по колено!
— И вителло тоннато ваше приготовила!
— Это пересушенное в духовке мясо ты называешь вителло тоннато? Прочь!
Сзади послышалось бряканье замков, и из квартиры напротив показалась дородная тетка в коротком халатике.
— Ольга, ты чего буянишь? — с интересом спросила она.
— Из «Виктории» уборщицу косорукую прислали! — бушевала дамочка. — Да что б я еще раз туда обратилась!
— А что Нинка, больше не батрачит на тебя разве? — хмыкнула баба.
— Дети обязаны помогать по дому! — кудряшки Ольги Павловны гневно затряслись.
— То-то Нинка у тебя света белого не видела, вечно с тряпкой да половником бегала, — лениво почесала необъятное пузо соседка. — Другие на танцульки, а Нинка ковер выбивает во дворе.
— Ты за своей вертихвосткой смотри, а за своей дочерью я сама погляжу!
Дверь с грохотом захлопнулась. Со стен посыпалась штукатурка.
Я встала, посмотрела на грязные ладошки, которыми я пыталась затормозить при падении. Из ссадин сочилась кровь. Кряхтя, принялась обуваться.
— Иди ко мне, хоть руки вымой, а то занесешь еще заразу, — доброжелательно сказала соседка.
— Спасибо, — смущенно улыбнулась я ей.
Пока я мыла руки, тетка стояла в дверях и с интересом наблюдала.
— За что хоть она так обозлилась?
— А кто ее знает? — обиженно сказала я. — Вроде кухню я убрала на совесть, в каждую щелку залезла, каждое пятнышко оттерла, и обед приготовила неплохой, а она разоралась — мол, все плохо.
— Не переживай, ты тут не при чем, — хмыкнула тетка. — Олька — она ужас какая вздорная. Дочку родную и ту замордовала. Девка у нее умница, тихая, скромная, работящая. Как не зайду — все блестит да сверкает, обеды да ужины она им из трех блюд всегда готовит, а Олька знай ее шпыняет.
— А что, сбежала дочка-то поди от такой жизни? — как бы невзначай спросила я.
— С чего ты так решила? — теткины глазки тут же вспыхнули от любопытства.
— В комнате ее пыльно, явно там уже с неделю никто не живет.
Тетка явственно задумалась.
— А ведь и правда, давненько я ее не вижу, — наконец призналась она и без перехода завопила: — Ленка!
— Чего орешь? — донесся недовольный девичий голосок из глубины квартиры.
— Ты с матерью так не разговаривай! — строго прикрикнула тетка. — Скажи-ка, Нинка Завьялова в школу ходит?
— Чего? Не слышу!
— Завьялова в школу ходит? — повысила голос женщина.
— Не ори, говорят же тебе! Неделю уж как нет!
— А чего это она пропускает?
— Мать позвонила классной и сказала, что Нинка простыла!
— Да ее дома вон даже нет, какое «простыла»!
— Ну мое дело маленькое, — проорала Ленка из дальней комнаты, — не сдавать же мне ее.
Я потрясла головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Очень уж мать с дочкой были громкоголосы.
— Наверно, Нинка на новую квартиру уехала, — словно невзначай бросила я.
— Какую такую новую квартиру? — насторожилась тетенька.
— Ну как? — хлопнула я ресницами. — Это-то ведь продают, вот и сделали заказ в «Викторию», чтобы упаковать вещи да глянец на квартиру навести.
— Вот тебе раз! — всплеснула она руками. — А чего же Олька мне ничего не сказала? Я же делилась с ней не раз мыслями, что хорошо бы в нашем доме квартиру прикупить. Ленка уж вырастет скоро, отселять ее надо будет, так славно было бы если бы рядом квартира нашлась! И отдельно, и при матери!
Из глубины квартиры послышалось громкое фырканье. Ленка с таким соседством явно была не согласна.
— Пойду-ка я поговорю с Олькой, — деловито заключила тетка, сунула ноги в тапки и пошла из квартиры.
Требовательно нажав на дверной звонок Нинкиной квартиры, она вдобавок еще и постучала ногой, а я тем временем спустилась на пролет ниже, и там у окна обнаружила скучающего Женьку.
Ольга Павловна открыла мгновенно, будто кого ждала.
— Здравствуй, Оленька, — сердечно поздоровалась соседка, — зайти к тебе можно?
