Елена Логунова - Любовные игры по Интернету
– Ох! – вздохнула заведующая.
– Разве не открылась?
– Ну как вам сказать? И да, и нет, – тщетно скрывая растерянность, дама взяла со стола очки и принялась полировать чистые стекла манжетой кофточки. – Формально мы ее открыли, а на самом деле эта школа еще не работает. Штат не утвержден, программы занятий нет… Если честно, то мне вообще пока не ясно, с какого конца браться за организацию работы этого учебного заведения.
– Станичным детям не нужна школа искусств? – не поверила я.
– Станичным детям много чего нужно! – загорячилась заведующая. – У нас учебников в школах не хватает, парты разваливаются, в спортивных залах инвентарь на ладан дышит! Если бы кто-нибудь заранее поинтересовался моим мнением, я бы назвала десяток дыр, которые можно было залатать с помощью этих спонсорских денег!
– Школу искусств построили спонсоры? – поняла я.
– Всего один спонсор, – дама поправила шиньон и посмотрелась в тусклое стекло книжного шкафа. – Руслан Игоревич Колупанченко. Знаете его?
– Колупанченко? – повторила я. Эта фамилия и в самом деле была мне знакома. – Это случайно не генеральный директор Горюновской шоколадной фабрики?
Шоколадную фабрику в городе Горюновске – старейшее в крае кондитерское предприятие – мне как-то доводилось снимать. Производство впечатлило масштабами и опьянило вкусными запахами, а вот генеральный директор предприятия нам не понравился. «Жук!» – сказал про него Вадик. Шоколадный жук у меня четко ассоциировался с навозным. От расфуфыренного и надушенного толстяка Колупанченко действительно смутно попахивало дерьмецом. Работники предприятия шептались, что фабрику Руслан Игоревич получил в полное свое распоряжение в смутные времена «прихватизации» и превратил крупнейшее в регионе кондитерское производство в кормушку на несколько грязных рыл.
– Думаю, он вовсе не случайно директор. – Заведующая тонко усмехнулась, но сразу же стерла с лица ехидную улыбочку и начала петь дифирамбы шоколадному директору. – Господин Колупанченко – меценат, он очень много времени, сил и денег тратит на благотворительность, и детская школа искусств в нашей станице появилась исключительно благодаря ему. Честно говоря, отдел народного образования практически не принимал участия в реализации этого проекта, все сделала команда Руслана Игоревича.
– А вы теперь не знаете, что с этим щедрым подарком делать, да? – проницательно спросила я. – Адресочек новой школы нам подскажите, пожалуйста.
– Пожалуйста! Улица Гербицидная, восемь, – заведующая не страдала расстройством памяти. – Это частное домовладение, но к зданию школы выгорожен проход прямо с улицы.
– А на открытии этой самой школы искусств вы были? Гостей и участников торжества видели? – очень по делу подала голос дотоле молчавшая Ирка.
Я сразу поняла, к чему она клонит, и уже приготовилась сунуть под нос заведующей «Бураховское слово» с фотографией, но дама разочаровала нас:
– Нет, я там не была. Меня как раз в край вызывали, в департамент. И вообще никого из наших сотрудников на торжественном открытии школы искусств не было, потому что все были заняты на экзаменах в средних школах. – Тут заведующая негромко стукнула ладонями по столешнице и привстала, очевидно, вежливо нас выпроваживая. – Извините, если не смогла вам помочь. Прошу прощения, мне нужно работать, у нас выпускные вечера на носу.
Ирка автоматически устремила взгляд на круглый картофельный нос заведующей и действительно углядела на физиономии дамы кое-что лишнее:
– А вы шоколадом измазались!
Иркины обличительные интонации больше соответствовали бы фразе типа «А вы Родиной торгуете!». Я ухмыльнулась и подумала, что смысл в этом есть, шоколадный король Колупанченко наверняка не просто так потратился на благотворительность в Бураховской, явно что-то с этого поимел, а местные власти ему поспособствовали.
Коротко и довольно сухо попрощавшись с заведующей районо, мы с подружкой вернулись на площадь и спрятались от яростно палящего послеполуденного солнца в складках юбки монументальной колхозницы. В этом тенистом ущелье мы распили купленную в ларьке бутылку минералки, а затем освежившаяся Ирка вновь начала требовать полноценного питания. Мы высмотрели на площади кафе «Зорька» и отправились туда, от нечего делать споря о смысле названия заведения. Ирка считала, что название «Зорька» – это наследие советских времен, когда кафе могло именоваться более пышно, например «Красная зорька» или «Зорька социализма». А я опять вспомнила о бураховских коровах-рекордсменках и предположила, что кафе назвали в их честь.
В пользу моей версии говорило и меню, в котором было удивительно много блюд из молокопродуктов. Я выбрала молочный суп и вареники с сыром, а Ирка заказала себе блинчики с творогом, сметанник и молочный кисель. Трапезничая, мы светски беседовали.
– Это же надо было так неблагозвучно и неприятно назвать улицу – Гербицидная! – изумлялась моя подружка.
– Ага! Назвали бы по-русски: улица Удобреньевая! – уплетая вареники, поддакнула я. – Опять же конкретизировать можно было, о каком именно удобрении идет речь: Навозная улица или, скажем, Птичье-Пометная!
– А теперь ты путаешь! – с нескрываемым удовольствием заметила она. – Гербициды – это вовсе не то же самое, что удобрения!
– Да ну? – я слегка удивилась, но спорить не стала.
Ирка с мужем держат специализированный магазин «Наше семя», и в садово-огородных делах подруга разбирается.
– По-русски улица Гербицидная называлась бы Ядохимикатной! – заявила она. – А если говорить конкретнее, то Нитрофосной или, например, Медно-Купоросной!
Разговор о садово-огородных отравах не испортил нам аппетита, но головы мы друг другу задурили основательно, потому что, выйдя из кафе, начали спрашивать местных жителей, как проехать на улицу Ядохимикатную. Из четырех опрошенных нами аборигенов ни один не признался, что не знает такой улицы, при этом каждый имел собственное мнение о том, где эта проклятая Ядохимикатная может находиться. В результате мы минут сорок колесили по станице, последовательно побывали на улицах Ягодной, Яхонтовой, Едохина, а также приблудившейся к ним Самокатной и только случайно наткнулись в странствиях на нужную нам Гербицидную.
– О! Вот же она! Гербицидная! – закричала Ирка, зорким глазом прирожденного штурмана разглядев табличку на заборе. – А почему мы Ядохимикатную ищем?
– Потому что дуры, – грубо, но самокритично ответила я. – Теперь ищи дом номер восемь и вывеску школы искусств.
– Это на той стороне, – подружка махнула рукой.
Я развернула машину прямо посреди улицы, потревожив степенно шествовавших по ней гусей. Они зашипели, хлопая крыльями и вытягивая шеи. Ирка, первой выбравшаяся из машины, попятилась от рассерженных птичек и пробормотала:
– Какие страшные звери!
– А Паниковский брал их голыми руками! – напомнила я.
– Отважный мужик! Твой знакомый?
– Твой тоже, – насмешливо хмыкнула я. – Или ты не читала роман «Золотой теленок»?
– Какой еще теленок? – рассердилась пристыженная подружка. – Прямо переклинило тебя сегодня на крупном рогатом скоте! Только одно и твердишь: коровы, коровы!
– Корова! – сказала я.
– Издеваешься? – надулась она.
– Какое издевательство, ты чего? Я говорю, за забором корова! Как раз возле этой самой школы искусств!
Подруга оглянулась и посмотрела сквозь редкий штакетник. На зеленой травке у крыльца Бураховской школы искусств имени Л.Ф. Шишкаревой лежала крупная рогатая скотина классического бурого цвета. Типичная бураховская буренка!
– Я туда не пойду, я лучше с гусями останусь, – заартачилась Ирка. – На мне красная юбка, не хочу, чтобы меня корова забодала!
– Я тоже не хочу, чтобы тебя забодали, – согласилась я. – Но в одиночку я к этой зверюге не полезу. На мне зеленая кофточка! Вдруг эта корова дальтоничка? Примет зеленое за красное – и привет!
– Может, это не корова, а бык? – задумалась подружка. – Быки на красное реагируют.
Она подошла вплотную к забору, присела на корточки, сунула физиономию между кольями и стала рассматривать животное, которое не обращало на нас никакого внимания.
– Неудачно лежит, скотина! – присматриваясь и так, и этак, недовольно приговаривала Ирка. – На животе лежит! Не могу разглядеть, есть там у нее вымя или нет! Как-то глупо эти коровы устроены, все половые признаки у них в одной зоне расположены! Ни тебе молочных желез на груди, ни бороды на морде! Дай мне камень какой-нибудь, пожалуйста.
– Ты что? Будешь побивать бедное животное камнями только за то, что у него нет бюста и бороды?!
– Ты спятила? – удивилась Ирка. – Я просто хочу спугнуть эту тварь, чтобы она поднялась на ноги и позволила нам заглянуть ей под брюхо! Мы увидим, что у нее там, и поймем, корова это или бык!
