Дарья Донцова - Королева без башни
Я внимательно осмотрела помещение. Сундуки, коробки, чемоданы. На первый взгляд ничего интересного. Я подошла к одному коробу и подергала крышку, та легко поддалась. Внутри оказались шапки, самые разные, из ткани, фетра, холста, кожи, украшенные бантами, помпонами, бисером. Они были старыми, но вполне пригодными к носке. В другом сундуке находились платья, которые носили модницы шестидесятых годов прошлого века, в основном из крепдешина и шелка. Я начала открывать чемоданы и поняла: на чердаке хранится исключительно одежда. Кто-то заботливо сложил ее, переслоил старыми газетами и засыпал высушенными апельсиновыми корками. Кое-где в оранжевых шкурках виднелись темно-коричневые палочки. Память услужливо развернула картину.
Вот моя мамочка очень аккуратно очищает апельсин, а семилетняя дочь, зачарованно наблюдающая за этим процессом, восклицает:
– Мама, зачем ты сначала надрезаешь шкурку, а потом снимаешь ее ломтиками? Лучше пальцами отковырять, быстрее получится.
Мамочка откладывает в сторону продолговатые шкурки, достает из шкафа над разделочным столиком железную баночку с надписью «гвоздика» и, вытряхивая из нее ароматные сушеные палочки, произносит:
– Женщина обязана все делать красиво, даже чистить фрукты. А теперь смотри, втыкаем в каждую корочку по гвоздичке, высушим ее в темном месте, не на батарее, и положим в одежный шкаф, а его полки непременно застелим газетой.
– Зачем, мамуля? – удивляюсь я.
– Иначе противная моль съест и твою шубку, и шерстяное платье, и шарфик, – терпеливо объясняет она, – запомни, нет лучшего средства от этой напасти, чем корки от цитрусов с гвоздикой и газета.
Я тряхнула головой, видение исчезло. В распоряжении современных хозяев много других способов борьбы с молью. На чердаке либо поработала пожилая женщина, либо вещи складывали очень давно.
Я медленно пробиралась дальше и в конце концов наткнулась на множество плетеных сундучков с детскими штанишками, сарафанчиками и прочим гардеробом, здесь хранились наряды детсадовцев, младших школьников и подростков. Количество вещей меня удивило. У Груздева всего один ребенок, Наташа, а Михаил Матвеевич не тот человек, чтобы покупать малышке тонны нарядов, и в корзинах много брючек для мальчика.
В тишине чердака послышался скрип, кряхтение, тяжелое дыхание: кто-то влез под крышу. Я осторожно присела на корточки, выглянула из-за скопища чемоданов и увидела Антона, склонившегося над одним баулом.
Он порылся в куче тряпья, вытащил наружу темно-синее платье с широкой кружевной оборкой и удовлетворенно крякнул.
– Нравится? – спросила я.
Антон подпрыгнул, стукнулся башкой о скат крыши, сел на пол и, прижимая к груди наряд, простонал:
– Напугала! Я чуть не умер! Что ты здесь делаешь?
– Вопрос переадресован тебе, – ухмыльнулась я, – только не говори, что решил озаботиться поисками прикида для новогодней вечеринки. До праздника еще далеко, и женское платье плохо сядет на твою фигуру.
Антон смутился.
– Ну… в общем… э… э…
– Наши отношения стали настолько доверительными, что ты можешь честно рассказать о своих планах, – подбодрила я его.
Антон понизил голос:
– Ваш стилист… Тамара… – он замялся.
– Сделай одолжение, продолжай, – попросила я.
Начинающий скряга принялся комкать платье.
– У Тамары страсть, она коллекционирует винтажную одежду.
Я кивнула.
– Отлично. Она собирает старье. А при чем тут ты?
Антон глянул на сундуки.
– Я сказал ей, что на чердаке тьма хороших вещей, состояние отличное, она может кое-что приобрести! Недорого!
– Молодец! – восхитилась я. – Твоей оборотистости позавидует сам Михаил Матвеевич. Его зять вычислил человека, который хорошо заплатит за никому не нужные лохмотья.
– Неправда! – возмутился зять Груздева. – Здесь ценные экземпляры! Тамара нашла одно, хорошо заплатила, торговаться не стала. Я удивился, как она быстро с деньгами рассталась!
Ну еще бы! Сам Антон просто так и разорванной бумажной салфетки не отдаст!
– Я пожалел даже, что продешевил, – бубнил он. – Следовало подороже просить.
– Зачем ты сейчас сюда залез? – прервала я поток горьких сожалений скупца.
Антон потряс синим платьем.
– Вот это она тогда забраковала, посчитала скучным. А рано утром мы в коридоре столкнулись, и Тамара попросила: «Помнишь то темно-синее платье, с юбкой солнце-клеш? Хочу его тоже взять! Принеси!»
Антон обрадовался новой возможности подзаработать и пообещал:
– Приволоку около полуночи.
Тамара не согласилась:
– Нет, прямо сейчас! Срочно. Сию минуту.
Антон стал отнекиваться:
– Михаил Матвеевич утром по дому шастает, лучше провернуть дельце, когда он заснет!
Но Тамара стояла на своем:
– Волоки немедленно, до завтрака.
– К чему такая спешка? – надулся Антоша. – Опасаешься, что наряд попадет в руки другого человека? Зря. Я порядочный! Если пообещал отдать платье тебе, то оно твое! Ну заполучишь ты его не в первую половину дня, а ближе к ночи! Не вижу проблем!
Тамара протяжно вздохнула:
– Юбку перешить надо. Дело это непростое, по подолу длину не убрать, придется распарывать и по талии отрезать, складки заглаживать. И рукав потребуется повыше посадить. Времени остается мало, а работать мне придется урывками. Давай беги, я заплачу за риск!
Фраза про дополнительную оплату подействовала на начинающего скрягу вдохновляюще. Антон понадеялся, что его поход на чердак останется незамеченным, взобрался по лестнице, не забыл закрыть за собой люк и наткнулся на меня.
– Сама ты что здесь ищешь? – запоздало удивился он.
– Проверяю кое-что, – задумчиво ответила я и выхватила у Антона платье. – Ты ведь уже получил сумму за эту вещь? Я уверена, что Тамара расплатилась с тобой сполна!
– Да, – подтвердил Антон, – а как ты догадалась?
Люблю такие вопросы. Даже ежу ясно, Антон не тот человек, что будет действовать, не получив предварительно хрустящие банкноты.
– Элементарно, Ватсон, – буркнула я, – у тебя на лбу надпись горит: «Рублишки в кармане».
Антон пощупал лицо, посмотрел на руки и с облегчением произнес:
– Шутишь?
– Твоему уму и сообразительности можно позавидовать, – не удержалась я, – спускайся в туалет. Я сама отнесу платьишко Тамаре.
– Не нравится мне твое предложение, – загудел Антон, – это наше с ней дело.
– Думай о сумме, которую тебе вручила Тамара, и о евро, что может отстегнуть мой приятель-банкир, – сказала я.
Антон ткнул пальцем в самый большой сундук.
– Надо закрыть его аккуратно, – укоризненно произнес он, – опустить плотно крышку. Ты же женщина, значит, должна тщательно вести хозяйство.
Я почему-то начала оправдываться:
– Крышка нормально опущена.
Антон приблизился к рундуку:
– Тут пазики, надо в них всунуть штырьки, иначе останется щель, через нее внутрь налетит пыль.
Продолжая наставлять меня на путь истинный, Антон чуть наклонился над коробом и не смог скрыть негодования:
– Наружу торчит часть содержимого! Безобразие!
– Сейчас поправлю, – пообещала я и тоже переместилась к сундуку, но Антон быстро поднял крышку и разозлился:
– Разве можно переворошить все и бросить? Запомни, аккуратность – залог долговечности вещей.
Он нахмурился и вытащил из сундука серый плащ, встряхнул его и продолжил:
– Материал портится от стирки, но еще больше он стареет от глажки. Возьмем два платья, совершенно одинаковых: одно будем утюжить каждый день, другое раз в месяц. И через год…
Антон тщательно сложил плащ и вытащил шерстяной пиджак.
– И через год, – повторил он, – первый наряд превратится в ничто, зато второй покажется ненадеванным!
– Никому не понравится разгуливать в мятой одежде, – возразила я, – она будет как новая, но изжеванная!
– Кто сказал? – удивился Антон.
– Ты, – улыбнулась я, – произнес: «платье будем гладить раз в месяц».
– Это если горячим утюгом! – голосом умудренного опытом старца напомнил Антон. – Вещи надо распрямлять без высокой температуры, тогда срок их годности растянется на десятилетия.
Есть ли на свете женщина, которую обрадует перспектива носить в течение даже трех лет одну и ту же кофточку?
– Эдак придется часто тряпки покупать, – зудел Антон, наводя порядок в сундуке.
– Как можно привести в приличный вид ткань без утюга? – пробормотала я. – Положить на ночь под матрац? Отец рассказывал мне, что, будучи студентом, он таким образом пытался сделать стрелку на брюках.
– Глупости, – отмахнулся Антон, – женщина обязана знать разные хитрости! Если она к тридцати годам ничему по хозяйству не научилась, ей застрелиться надо! Идешь в ванную принимать душ, прихватываешь платье, устраиваешь вешалку на крючке. От горячей воды идет пар, пока моешься, под воздействием влаги ткань расправляется. Очень просто!
Антон внезапно замер, на его лице появилось странное выражение, он вытащил светло-голубую рубашку с рисунком из ярко-красных попугаев, желтых бабочек и цветочков, смахивающих на маргаритки. Сорочка разительно отличалась от остальных вещей. Она была веселой, даже слишком. Я не докопалась до дна сундука и не видела ее.
