Людмила Милевская - Выстрел в чепчик
— Кто?
— Тот, кто прострелил шляпку и стрелял из арбалета. Он и безобразие это прислал.
Юля смотрела на меня с недоверием.
— Зачем? — спросила она.
— Чтобы оно со стены упало. Разве ты не в курсе?
У Розы так было, потом у Тоси, потом у Ларисы и у Маруси — и вот теперь у тебя.
Я подробно поведала Юле все, что знала. Не могу сказать, что она мне полностью поверила, но призадумалась.
— Софи, а зачем это нужно? — спросила она, ни на секунду уже не допуская, что на нее покушались.
— Видимо, есть причина, но нам она неведома.
— Могу предположить лишь одно, — сказала Юля. — Развлекается какой-то маньяк.
— Похоже, но странно другое. Кстати, это Маруся открыла. Все это передается, как зараза. Знаешь, от кого ты заразилась? От Маруси.
— Ты уже говорила.
— Но не говорила как. Она рассказала тебе о шляпке и стреле, и ты тут же заразилась.
— По телефону? — удивилась Юля.
— Увы, да, эта гадость передается даже по телефону.
Видимо, здесь дело не в том, каким путем. И передается она не всем подряд, а лишь тому, кто услышал историю о шляпке и стреле первым.
И тут-то до меня наконец дошло.
— Юля, — завопила я, — ты, кроме меня, кому-нибудь об этом рассказывала?
— Нет, — грустно покачала она головой.
— Ну все, я влипла, — пригорюнилась я. — Теперь и у меня начнется. Надо выбрать все же шляпку похуже, а то есть у меня тяга к расточительству.
Глава 19
Я не просто влипла. Теперь, когда я постигла способ передачи этих неприятностей, на мне лежала большая ответственность.
Выразить не могу, как неприятно осознавать, что ты заразна. И зараза какая-то странная, непонятная и науке неведомая. А я очень осознавала, как говорит Маруся, прямо вся осознавала, что могу еще кого-нибудь заразить. Поскольку делать мне этого не хотелось — брать на себя такой грех, — я решила молчать и никому о своих бедах не рассказывать, что бы со мной ни случилось.
«Штука эта абсолютно безобидная, — успокаивала я себя, — подумаешь, кто-то прострелит мою шляпку, раз — и все, я даже не почувствую. Шляпку жалко, конечно, но если вспомнить про голову… Тут и речи нет, пускай стреляют, лишь бы не промазали. Вот Марусе повезло, она даже головой не рисковала, а все потому, что не носит шляпок. А кто заставляет меня их носить?»
Когда со шляпкой я нашла решение, встал вопрос о стреле.
«А что стрела? — подумала я. — Маньяк этот, видимо, парень меткий, раз так точно промахивается. Он уже неплохо зарекомендовал себя, так почему я должна ему не доверять? Со всеми же он промахивался, значит, промахнется и со мной, точнее в меня, ну, в смысле, в меня не попадет. А что касается картины, тут и вовсе нет никакого риска. Картина упадет, и я человек свободный — буду жить-поживать и ни о чем не волноваться. И вообще, если все это происходит без жертв, то и сейчас волноваться не стоит. Не стоит и дальше передавать эту заразу, поэтому буду молчать. Кто знает, может, все и закончится на мне, может, на мне все и прекратится, раз я буду молчать и никому не передам эту заразу».
С помощью такого тренинга я окончательно успокоила себя, но все же предприняла кое-какие меры безопасности. На всякий случай сняла со стены свой огромный портрет и спрятала его подальше, а чтобы не разочаровывать маньяка, повесила в зале на стене малюсенькую картинку, ее падение уж точно не принесет никакого вреда ни Саньке, ни паркету.
Однако не понравилось это почему-то нашей бабе Рае. Тут же пристала с вопросами «куда уперли картину» да «куда уперли картину». В конце концов мне это надоело.
— Баба Рая, — сказала я, — что такое? Не вы ли возмущались, глядя на мой портрет, и призывали меня к скромности? Сами же говорили, что у меня мания величия, вот я и решила сделать вам приятное — сняла портрет.
— Если так, тады ладно, — махнула рукой баба Рая. — Тады повесь туда мой.
Только отвязалась баба Рая, начал удивляться Евгений:
— Зачем убрала свой портрет?
— Баба Рая меня застыдила, вот и убрала, — сказала я, понимая, что аргумент не слишком убедительный.
— Нашла кого слушать, — возмутился Евгений. — Ты там очень красивая, хоть и на себя не похожа. Повесь себя обратно, или я сам повешу тебя.
«Точно, — думаю, — повесит, если не переубедить его вовремя».
— Женя, у Маруси упала картина?
— Ну, упала, так и что?
— А то, что могла упасть и на голову.
— Я повешу тебя на такой канат, что не упадешь, — успокоил меня Евгений.
«Ой-ей-ей, — подумала я, — только этого не хватало. И картину жалко (все же я там действительно красавица), и ту голову, на которую она может упасть».
И я придумала новую версию.
— Отдала на реставрацию, — сказала я Евгению. — Рамка треснула, бронза местами слетела, и полотно кое-где подновить не мешает.
И Евгений успокоился.
После этого я собрала все свои шляпки и отвезла их к Тамаре.
— Пускай пока поживут у тебя, — сказала я.
— Зачем? — удивилась она.
Я прибегла к хитрости.
— Те, что понравились, можешь носить, пока шляпки у тебя жить будут, тебе же понравилась шоколадная фетровая с широкими полями, — напомнила я, после чего у Тамары все вопросы отпали.
Она была влюблена в эту шляпу странной любовью и даже несколько раз просила ее у меня для каких-то особо важных случаев. Я не жадная, давала поносить, раз уж Тамарка вбила себе в голову, что в этой шляпе она выглядит на десять лет моложе.
«Ну что ж, — подумала я, — картина снята, шляпки пристроены, посмотрим, что дальше будет».
А дальше не было ничего.
День живу, два живу, три — ничего. Четвертый день, пятый проходит — никаких покушений.
И вдруг звонит Тамарка и причитает:
— Мама, я не виновата.
— Что случилось? — испугалась я, уже почуяв, что дело в шляпке.
Тамарка горестно мне сообщает:
— Сегодня хотела, Мама, твою шляпку надеть, ну ту, зеленую, как моя тоска. Вытащила из коробки, глядь, а в ней дыра.
Я сразу же подумала: «Началось, и у Тамарки мою шляпку достали».
Однако вида подавать не собиралась, помня о заразе.
— Ну и фиг с ней, — безразлично ответила я, стараясь увести Тамарку от этой скользкой темы, чтобы случайно ее не заразить. — Дырка и дырка, может, моль проела.
— Мама, ты невозможная! — возмутилась Тамарка. — Какая моль?! Шляпа новая!
— Не такая уж и новая. Больше месяца прошло, как купила. Современная моль за это время и всю шляпу могла бы сгрызть. Что такое, собственно, дырка? Это для нее просто тьфу.
— Мама, ты что, за дуру меня держишь? — обиделась Тамарка. — Сейчас же говори, что там у тебя?
Стрела еще не прилетала?
— При чем здесь стрела?
— Мама, ты невозможная! Хватит прикидываться. Я все знаю.
— Кто рассказал тебе? — изумилась я.
— С ходу могу назвать человек десять. В нашем кругу все только об этом и говорят. В общем, так, Мама, раз пришла твоя очередь, ты держись, не нервничай, я с тобой. Можешь целиком рассчитывать на меня.
— Да почему я должна на тебя рассчитывать? — спросила я, в душе давая себе клятвы любой ценой отделаться от Тамарки для ее же блага.
— Потому что я лучшая твоя подруга и без меня тебе никуда. Жди, Мама, еду, потому что скоро прилетит стрела.
Я хотела сказать Тамарке, что она «обрадовала» меня, но не успела — Тамарка бросила трубку.
— Едет, — безрадостно прошептала я.
— Их-то едить? — забеспокоилась баба Рая, обнаглевшая в своем любопытстве окончательно.
— Баба Рая, — закричала я. — Вы скоро от трубки меня отпихивать будете, чтобы ухо свое к ней приложить.
— Дак хто едить? — презрительно игнорируя мое эмоциональное замечание, повторила вопрос баба Рая. — Едить-то хто?
— Тамарка едить! — гаркнула я, и с бабой Раей приключилась радость.
В отличие от Маруси Тамарка была ее кумиром. Все в Тамарке любила баба Рая, даже пьянство, которое органически не терпела в Марусе.
— И пусть пьеть, — говорила баба Рая, когда я указывала ей на эту несправедливость, — ей по должности положено. Она жа ж, должна сделку каждую обмыть, чтобы с богом сладилось дело, и партнеров опять жа ж умаслить должна, и к чиновникам подкатиться, потому как Тамарка не буфетчица там какая жа ж, а цельный президент компании. Тамарка жа пьеть культурно.
Здесь я возразить ничего не могла — Тамарка действительно пила культурно, хоть и много. Приятно было одно: это редко происходило в моем доме.
Пока я размышляла над тем, что будет теперь с Тамаркой и заразится ли она, пришел с работы Евгений, чмокнул меня в щеку и крикнул:
— Баба Рая, жрать хочу!
— Мне ж некогда ж, — заявила с кухни баба Рая. — Я жа ж занята.
Евгений удивился.
— А чем занята? — почему-то спросил он у меня, хотя имел возможность поинтересоваться прямо у бабы Раи.
— Ужин торжественный Тамарке готовит, — сообщила я.
— Ой, е-мое, — подивился Евгений и отправился на кухню, хватать куски из-под рук бабы Раи.
