Людмила Милевская - У жены под кроватью
— Ты уверена?
— Абсолютно.
Липочка сникла:
— Так все просто?
— Проще не бывает.
— И чем вы будете заниматься?
Глафира, заметив слезы в глазах подруги, вдруг проявила благородство.
— Не бери в голову, — посоветовала она. — Ты обратилась к специалисту экстра-класса. Твой Ваня будет жить у меня хоть день, хоть неделю и при этом не станет тебе изменять.
— Как же это? — удивилась Липочка.
В глазах ее появилось недоверие, обидевшее Глафиру.
— У меня есть свои хитрости и секреты, — заверила та. — В любое время можешь звонить и спрашивать чем мы занимаемся. Все скажу, как на духу.
Липочка встревожилась:
— Что значит — в любое время? Он что, совсем дома бывать перестанет?
— Ну почему? Изредка отпускать его буду, чтобы запах стойла окончательно не забыл, — великодушно пообещала Глафира.
— А Пончикова ты денешь куда?
— Пончикова отправлю в длительную командировку, а если в командировку не получится, тогда в запой. Прямо сейчас этим я и займусь.
У Глафиры все просто: сказано — сделано. Этим же вечером Ваня двинулся к соседке чинить бачок ее унитаза. Минут сорок добросовестно чинил: поломал окончательно, а потом Глафира погладила его по спине и пожаловалась:
— Совсем ты, Ванечка, меня забросил.
— Работы много, — буркнул Желтухин. — Да и муж твой все время дома.
— Пончикова три дня не будет, если дело только в нем, — победоносно сообщила Глафира.
— Да-аа?
Иван Семенович, чья уверенность в себе была внезапно подорвана родной женой, почесал в затылке. Раньше у него при таких обстоятельствах не возникало вопросов, а теперь бедняга задумался: “Что если Глаша добьет меня окончательно? Она же ненасытная. Про таких говорят: всем бл…дям бл…дь, коню дала и конь сдох…”
— Так что, остаешься? — нетерпеливо поинтересовалась Глафира.
Желтухин глянул в ее белое холеное лицо и заподозрил в нем обидную насмешку. “А, была не была!” — решил он и сказал:
— Хорошо, я останусь, но нет ли у тебя каши?
Глафира опешила:
— Каши? Какой?
— Желательно манной, — пояснил Желтухин.
— Зачем тебе манная каша? — рассмеялась Глафира.
— У меня от каши этот, как его, дух поднимается, настроение встает, — выпалил Желтухин и заключил: — Короче, без каши ничего не получится — я не останусь. Изволь варить.
— Ну хорошо, я сварю, — растерянно согласилась Глафира.
Желтухин тотчас вернулся домой и горестно пожаловался, что у него образовалась внезапная командировка.
Липочка все по-своему поняла и сразу подумала: “Ваня мой скромник известный. Когда бачок Глашин чинил, она к нему приставала. Приставала не от души, а по моей просьбе, но Ваня-то скромник. Он испугался и решил сбежать”.
Сделав такой странный вывод, Липочка обрадовалась и, как только за мужем закрылась дверь, сразу позвонила Глафире.
— Нам повезло, — сообщила она, — не придется тебе с Ваней мучаться. У него снова командировка.
— Я всегда говорила, что ты, Липка, везучая, — нежась в объятиях Желтухина, изрекла Глафира. — И когда он вернется?
— Сказал, что не раньше, чем через три дня, — похвастала Липочка.
— Представляю, как ты будешь скучать, — ухмыльнулась Глафира и нежно чмокнула в темечко мужа подруги.
Глава 18
Проводив супруга, Липочка думала, что теперь-то спокойно вздохнет, но как бы не так. Оказалось, что ее страдания только начинаются. Едва Ваня вышел за дверь, как позвонила (“какое счастье”!) его мамаша, Липочкина свекровь. Стоном ржавого железа она сообщила что в пути страшно умаялась и теперь кукует-сидит на вокзале, ждет когда ее встретят неблагодарные сволочи-родственнички, которые, как всегда, намертво про нее забыли.
— Марьванна?! Вот это сюрприз! — мертвея, “обрадовалась” Липочка.
— Сюрприз?! — рассвирепела мамаша. — Да об этом сюрпризе сто раз говорено было, переговорено и договорено. Приехала минута в минуту, даже не час в час. И сундуки привезла с гостинцами, а меня, выходит, не ждали?!
Липочка бросилась извиняться, ссылаясь на столичную жизнь, которая засасывает своей суетностью так, что о самом главном, порой, забываешь. Под самым главным, разумеется, подразумевалась она, свекровь-Марьванна.
— Что мне твои извинения? — прогрохотала чуждая церемоний свекровь. — Где Ванька-дурак?! Почему меня не встречает?!
— Он в срочной командировке, — коченея, сообщила Липочка.
Марьванна крякнула:
— Вот прохвост! Акурат к моему приезду удрал! Ладно он, а ты пошто сидишь дома? Пошто мамашу с криками “ура!” не встречаешь?
— Еду! Еду! — еще раз “обрадовалась” Липочка и заметалась по квартире: — Что делать?! Что делать?!
— Куда вы едете? — настораживаясь, поинтересовался Роман, который давно покинул свое подкроватье, собираясь наконец пообедать.
— Куда?! — Липочка всплеснула руками: — Вас надо срочно спрятать!
— Меня надо спрятать? — удивился он. — Ха-ха! Не этим ли я занимаюсь последние три дня? По-моему, только этим.
— Да, но сейчас вас надо спрятать не здесь.
— А где?
— Где-нибудь вне моей квартиры.
Роман запротестовал:
— Даже слышать не хочу об этом.
— Нет-нет, вы не поняли, — хватаясь за голову, пояснила Липочка, — из деревни приехала моя свекровь, многоуважаемая мать Вани. Теперь вы никак не можете здесь оставаться. С ней такие штуки не проходят. Обычно она привозит с собой массу ящиков и расталкивает их по всем углам.
— Пусть расталкивает, — разрешил Роман. — Я ей не помеха.
— Да, но первое, что она сделает, так это заглянет под кровать, на которой она почивать привыкла, к нам приезжая. В это время мы с Ваней обычно спим на диване в гостиной. Ах, минуты бегут, Марьванна ждет, я спешу! — спохватилась Липочка и неожиданно заявила: — Надо Глаше звонить!
— Зачем? — встревожился Роман.
— Буду умолять ее забрать вас к себе на то время, пока не уедет мамаша Вани.
— Забрать? Разве я вещь?
— Нет, не вещь, но что вы предлагаете?
— Что угодно, но только не к Глаше. Ха! Придумали! Чушь! Ужасная ерунда! Вы представляете, как это будет выглядеть?
Липочка нахмурилась:
— Не представляю, а чем Глаша хуже меня?
— Чем? Да всем! — взорвался Роман. — У нее бардак на балконе! Алкоголик муж! Любовники! Уж наслышан! И вообще, она не хозяйка! Голодом заморит меня! Сами говорили, что я вам уже не чужой, так куда вы меня сплавить хотите? На верную погибель? Между прочим, и вы меня еще не кормили. Я жрать хочу, как не знаю кто!
Нельзя сказать, что такой крик души не понравился Липочке. Роман ей сильно польстил, в неожиданно светлых красках сравнив с Глашей, но оставить его жить в квартире с пронырой-свекровью она не могла. Потому и взмолилась:
— Не губите меня! Если свекровь узнает про вас, я пропала! Измены Ваня мне не простит!
— Измены? — поразился Роман. — О какой вы говорите измене? Я даже в мыслях такого допустить не могу! Я люблю свою жену! Только ее одну!
— Вот на здоровье и любите, а я своего Ваню люблю, поэтому вы должны отправиться к Глаше.
Липочка уничтожила его взглядом и злорадно добавила:
— Если еще она вас возьмет. На кой вы ей сдались, такой непутевый.
Ни с того ни с сего она рассердилась на Романа, а почему — понять не могла. Зато понял Роман. Он подумал “ревнует” и сказал, оттаивая:
— Хорошо, я отправлюсь к Глаше, только не надо ей звонить.
— Как же это? — растерялась Липочка.
— Я залезу к ней на балкон, она и не заметит.
— А где же вы будете спать?
— Там. На полу матрас свой постелю и прекрасно на свежем воздухе высплюсь. Только очень вас прошу, накормите меня, наконец, манной кашей. Уж очень я есть хочу. И маслица, маслица положите побольше.
— Обязательно, — радостно согласилась Липочка. — Встречу свекровь, вернусь домой и сразу кашу сварю. А вы мобильный свой не забудьте. Если что понадобится, не стесняйтесь, звоните.
И Липочка помчалась на вокзал, а Роман, прихватив подушку, матрас и одеяло, деловито полез на Глашин балкон.
Балкон, как обычно, был приоткрыт, и в щель из квартиры доносился запах…
Да нет, не запах — аромат! Аромат манной каши — в кухне Глафира стряпала по заказу Желтухина. Аромат этот был мучительно сладок и растревожил Романа нешуточно: до спазм в желудке, до обильного течения слюны и эйфорических галлюцинаций. В борьбе с голодом обессилев, Роман упал на матрас и начал бредить манной кашей.
Тем временем Липочка быстренько привезла домой свекровь и, не мешкая, бросилась в кухню варить все ту же манную кашу.
Марьванна же без сына-Вани затосковала и, побродив по пустой квартире, решила податься к соседке Глаше, выпить с ней чарку другую, да разогнать скуку-печаль-тоску. С Липки-то взять нечего. Попалась Ване жена непутевая: совсем, дура, не пьет. То ли дело Глашка. Бес, а не баба: и выпить умеет, и посплетничать (обсудить Липку-невестку), и погулять — везде мастерица…
