Ирина Дягилева - Бумажная клетка
– Не без того.
– Понятно… – Пульхерия нервно забарабанила пальцами по столу.
– Только поймите меня правильно, Пульхерия Афанасьевна, я вас не осуждаю. Но более странной пары мне видеть не доводилось. Думаю, он вас не стоит.
– С чего вы взяли?
– Он слишком примитивный.
– Спасибо за откровенность. Но перейдем от обсуждения моего замужества к истории, которую вы рассказали. Вы же сделали это неспроста?
– Я хочу, чтобы вы мне ответили на один вопрос: мог Никита Назаров убить Викторию Хромову?
– Такой вопрос неправомерен. Если он убийца, вы должны это доказать. Теоретически любой человек способен на преступление. Все зависит от обстоятельств.
– Тогда у меня к вам другой вопрос: где он мог проживать, покинув гостиницу?
– Москва большая, – пожала плечами Пульхерия.
Неожиданно Штыкин встал:
– Ну что ж, мне пора. Надеюсь, я не очень вам досадил? – Он улыбнулся, вернее, ухмыльнулся и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Александр Николаевич просил меня держать его в курсе дела, но мне проще разговаривать с вами. Думаю, ему будет неприятно узнать, что Виктория была на самом деле совсем другой. По крайней мере, вы можете сказать, что решение задачи близится к завершению. Осталось только найти этого Никиту Назарова. И мы его обязательно найдем.
Штыкин направился к двери. Потом обернулся и еще раз взглянул на нее:
– Кстати, Герман Александрович знает, что Назаров был вашим мужем?
«Да уходи ты, наконец!» – хотела крикнуть она, а вслух сказала:
– Мы с ним договорились к прошлому не ревновать.
– Ну и как? Получается?
Она пожала плечами:
– С переменным успехом.
Штыкин ушел, а Пульхерия осталась сидеть за столом, стараясь не поддаться панике.
– Наивная дура, – со злостью прошептала она себе под нос, – надо реально смотреть на вещи. Вычислить Назарова было легко. Из ближайших родственников у него осталась только мать, менты нашли ее очень быстро.
Вдруг стало понятно, что план, который она придумала для своей защиты, оказался капканом, в который сама же и попала. Для того чтобы из него выбраться, ей придется отгрызть себе ногу.
Глава 16
Не ищи приключений на свою голову, они сами тебя найдут
Следователь позвонил Пульхерии через четыре дня.
– Мы нашли его.
– Поздравляю. Нисколько в этом не сомневалась. Честному человеку в нашем государстве спрятаться очень трудно.
– Вы считаете, что он прятался? – тут же уцепился за ее слова Штыкин.
Она оставила вопрос без ответа и в свою очередь спросила:
– Его уже отправили в Москву?
– Да, завтра он будет здесь, но я предварительно переговорил с ним по телефону. Он утверждает, что вечером, около одиннадцати часов, Виктория приходила к нему в гостиницу, сообщила, что окончательно с ним расстается. Они общались всего несколько минут, и после она ушла. Далее он направился на Казанский вокзал, купил билет и уехал к матери в Самару.
«Боже, Назаров, какой же ты осел, мы же договорились, что ты скажешь ментам, что до Самары добирался автостопом, так как денег на билет у тебя не было», – с досадой подумала Пульхерия, а вслух спросила:
– Значит, в убийстве он не сознался?
– Нет, вы слишком многого хотите, Пульхерия Афанасьевна. Все это у него еще впереди.
Пуля почувствовала, что он улыбается.
– Мы проверяем его алиби. Уверен, что оно рассыплется, как карточный домик.
– Значит, он арестован?
– Задержан для дальнейшего расследования. Завтра вы сможете его увидеть.
– А при чем здесь я? – удивилась она. – Хотите, чтобы я вновь выполняла вашу работу?
– Скажу честно: не хочу общаться с вашим будущим тестем. Мне проще с вами. А вы потом ему все расскажете.
– Струсили?
– Нет… Но не люблю я олигархов. Вам же знакома моя история.
Когда-то давно Штыкин работал в дорожной службе. Во время его дежурства произошла авария: водитель не справился с управлением и столкнулся с самосвалом. В машине кроме шофера находились очень влиятельный бизнесмен, его жена и маленький сын. У шофера на лбу над левой бровью была ссадина от зеркала заднего вида, из чего Штыкин сделал вывод, что за рулем был не шофер, а сам бизнесмен, жена которого погибла во время аварии. Когда Штыкин указал бизнесмену на ссадину, тот ушел, хлопнув дверью, а на следующий день Штыкина отправили в отпуск, после чего перевели на другую работу в небольшой областной городок. Жена от него ушла, не захотела менять столичный город на захолустье.
Прошло много лет, и у этого бизнесмена погиб сын. Расследование его убийства вел Штыкин. Тогда-то Пульхерия и познакомилась с ним. Их пути странным образом переплелись. Она помогла ему найти убийцу. После этого дела его перевели в Москву, и вот они опять встретились. Штыкин нравился Пульхерии. Он вел себя не как милиционер, проявлял сочувствие, всегда пытался понять другого, встать на его сторону.
– Я позвоню вам завтра. Вы будете дома?
– Вечером я ужинаю с семьей, – она усмехнулась, – но до семи вечера я в вашем распоряжении.
– А ваш муж? У вас не будет с ним проблем?
– Он мне еще не муж, и со своими проблемами я сама разберусь, – довольно грубо ответила Пульхерия и, положив трубку, обхватила голову руками.
«Назаров никогда не сможет доказать свое алиби. Он совершенно не умеет врать, – лихорадочно соображала она. – Либо спасет меня, принося себя в жертву, либо уничтожит меня, выдав с потрохами. Скорее всего, он выберет первое. Но тогда я буду ненавидеть себя до самой смерти». В тоске она металась по комнате и даже начала придумывать доводы, которые оправдали бы ее дальнейшее молчание. Но прежде надо было поговорить с Никитой. Если бы только Штыкин оставил ее хоть на десять минут наедине с ним, она что-нибудь придумала бы. Нет, ей хватило бы и десяти секунд. Надо только все изложить на бумаге и незаметно передать записку Никите. А если записка попадет в руки Штыкина? Нет, ничего писать нельзя. Что же делать? Как бы там ни было, Никита не виновен в убийстве, и она одна знает об этом. Нельзя невинного человека судить за преступление, которого он не совершал.
Вечером, когда она сказала Герману, что милиция выследила сожителя Виктории и завтра его привезут в Москву, он в молчаливом недоумении уставился на нее. Несколько секунд до него доходило, какого Никиту Назарова она имеет в виду.
– Это тот Назаров, который когда-то был твоим сожителем?
Слово «сожитель» он произнес с гримасой брезгливого отвращения.
– Ты пока тоже мой сожитель, – огрызнулась она.
– Он убийца?
– Его только подозревают в убийстве, но если он сумеет доказать свое алиби, будет отпущен. Следователь просил меня завтра присутствовать при допросе.
– Не понимаю, причем здесь ты? – В голосе Германа появились недовольные нотки, свидетельствующие о приближающейся ссоре. Он вскочил, подбежал к журнальному столику и стал нервно перебирать газеты.
– Игорь Петрович не хочет беспокоить Александра Николаевича, который просил держать его в курсе дела. Лучше, если кто-то из нас будет непосредственно наблюдать за процессом. Глупо отказываться от такой возможности, – наскоро придумала она себе оправдание. И с невинным видом спросила: – Хочешь, я уступлю это тебе?
– Ну уж нет, уволь! – с испугом отказался Герман.
– Я в первую очередь беспокоюсь о Гришеньке, – вдохновенно врала Пульхерия. – Вдруг он что-то от нас утаил и всплывут новые обстоятельства? Все-таки на сто процентов доверять ему нельзя. А потом я обо всем расскажу Александру Николаевичу.
– Да-да, ты конечно, права, дорогая, – примирительным тоном сказал Герман и с пафосом добавил: – Какая же ты у меня умница. Я не перестаю благодарить небо за то, что оно свело меня с тобой.
– Небо-то здесь при чем? – усмехнулась Пульхерия.
– Ну, не небо… судьбу. Какая разница! Главное, что ты меня поняла.
Штыкин пригласил Пульхерию в прокуратуру к двенадцати часам.
– Он здесь. Сейчас его приведут. Ждем только адвоката.
– Ему предъявлено обвинение? – с удивлением спросила она.
– По этому поводу мне хотелось бы сначала поговорить с вами.
– Может, мне тоже надо позаботиться об адвокате? – нахмурилась она.
– С вашим алиби об этом можно не беспокоиться, – пожал плечами Штыкин.
Он провел ее в свой кабинет. Вертикальные жалюзи на окне, письменный стол, несгораемый шкаф, у противоположной стены – продавленный диван с подушкой и пледом, на столике в углу чайник, коробка с сахаром и тарелка с заветренными бутербродами. Видно было, что хозяин часто допоздна засиживается на работе, а то и остается ночевать.
Штыкин смущенно засуетился, быстро убрал плед и подушку в стенной шкаф.
– У вас усталый вид, Игорь Петрович, – сочувственно сказала Пульхерия.
– Много работы, – буркнул он, усаживаясь за стол.
Лежащие на столе бумаги и папки он сложил в верхний ящик стола и запер его на ключ, потом скрестил пальцы рук и внимательно взглянул на нее.
