Дарья Донцова - Жаба с кошельком
С этими словами она вытащила амбарную книгу, перелистнула страницы тоненькими пальчиками с розовыми ноготками и сообщила:
– Тридцатого мая, а вам зачем знать?
Я достала еще две бумажки, положила их на прилавок и тихо спросила:
– Регистрируется только фамилия продавца или паспортные данные покупателя тоже фиксируются?
Олеся усмехнулась:
– Кто бы у нас чего купил с такой системой! Нет, мы записываем лишь координаты сдатчика, а кто приобрел товар, тот нигде не обозначается.
Я почувствовала, что рвется последняя нить.
– Девочки, умоляю, припомните, как выглядел покупатель сервиза.
Лиля посмотрела на доллары, потом на Олесю, затем на меня.
– Вам зачем, что-то не пойму!
Я облокотилась на прилавок.
– Надо. Кстати, вот еще сотня.
– Мы попытаемся все припомнить, – Лиля с готовностью ринулась помогать мне, – купил мужчина, не слишком высокий, чернявый.
– Худой, – добавила Олеся, – руки прямо тощие, небось больной.
– Почему ты так решила? – удивилась я.
– Тепло было, – объяснила она, – народ в одних футболках ходил, а этот в плаще, таком длинном, почти до пят, на шее шарф.
– Кожа на лице желтая, – припомнила Лиля, – нет, точно больной.
– Он не назвался? – цеплялась я за соломинку. – Может, пытался с вами познакомиться, вы девушки красивые.
– А его тетка на улице ждала, небось жена, – скривилась Олеся, – я через витрину увидела. Значит, купил он сервизик, я его упаковала в коробку, очень постаралась, каждый предмет отдельно завернула, чтобы не дай бог не поцарапать. На чаевые надеялась.
– Тут многие, – вступила в разговор Лиля, – если дорогую вещь покупают, нам немножечко отстегивают, прибавка к жалованью выходит.
Но на этот раз Олеся зря старалась. Болезненного вида дядька молча посмотрел, как продавщица укладывает чашки, потом так же, не говоря ни слова, подхватил коробку и был таков.
– Даже спасибо не сказал, – запоздало обиделась Олеся, – вообще странно себя вел!
– Чем же?
– Ну, покупатели, в особенности если вещь дорогая, все разузнать хотят, – затараторила Лиля, – как мыть, чистить, какой процент серебра, год выпуска, да мало ли что! Помнишь ту тетку с фужером?
– Ой, умора! – мигом отозвалась Олеся. – Прикиньте, приобрела у нас бокал и давай…
– А этот, больной дядечка, значит, ничем не поинтересовался. – Я быстро вернула разговор в нужное русло.
– Нет, – развела руками Олеся, – даже не выбирал ничего.
– Это как?
– Ну люди стоят у прилавка, разглядывают витрины, потом говорят: «Покажите вон то». Принесешь, поставишь перед человеком, а он тебе: «Фу, вблизи никакого вида! Давайте лучше то, что слева стоит». Иные по два часа топчутся, весь ассортимент переберут и ничегошеньки не возьмут.
– Дядька другой был?
– Ага, – согласилась Лиля, – совсем. Прошагал от порога, как солдат, секунду поглядел в витрину, ткнул пальцем и заявил: «Сервиз!»
Лиля сняла одну чашечку и поставила перед покупателем.
«Весь», – коротко приказал тот.
Продавщица выставила набор, она думала, что странноватый мужик примется изучать предметы, но тот бросил:
«Беру. Сколько?»
«Десять тысяч у.е.», – сообщила Олеся.
Дядька кивнул, пробил чек, и это было все. Продавщицы просто обалдели. Такого в их практике еще не встречалось. Чтобы человек сделал дорогое приобретение сразу без долгих колебаний и кучи вопросов. Просто отдал кассирше банковскую кредитку – и привет!
– А потом он вышел, – закончила Олеся, – и к бабе подошел, она на улице стояла, блондинка, крашеная, волосы совсем белые, губы красные-красные, в очках. Ну такая страхолюдина…
Я насторожилась: блондинка с красными губами! Точь-в-точь так Анфиса описала таинственную Аллу, приезжавшую в гости к бабе Рае.
– Дальше что было? – поторопила я девочек.
Те пожали плечами:
– Все, ушли они.
– Пешком?
– Вроде.
Тут в магазин влетела покупательница, и Лиля отошла от нас. Олеся оперлась о прилавок.
– Знаете что, – протянула она, – мне кажется, дядька этот точно представлял, где сервиз выставлен, сколько он стоит, вроде как видел его раньше, хотя к нам впервые зашел, у меня память на лица необыкновенная!
– Может, он что-нибудь потерял?
– Не-а.
– Или по телефону разговаривал?
– Нет.
Я совсем приуныла, тупик, снова лбом в стену.
– Ничего особенного, – продолжила Олеся, – вошел, обронил пару слов, вытащил кредитку и ку-ку, испарился с таким видом, словно не десять тысяч отдал, а две копейки.
Кредитка!!! Я подскочила на месте и вцепилась Олесе в плечо.
– Кредитка!!! Вы уничтожаете чеки?
– Через определенное время да, – кивнула она.
– За тридцатое мая они есть?
– Конечно.
– Их можно найти?
– Ну, в общем…
Я молитвенно сложила руки.
– Олесечка, умоляю, помогите, отыщите чек, заплачу вам, вот держите.
– Вы и так уже предостаточно дали, – ответила Олеся, – так погляжу.
Глава 15
Цокая каблучками, она убежала в подсобку. Я осталась висеть на прилавке, тихо бормоча про себя: «Господи, сделай так, чтобы этот чек никуда не завалился, пожалуйста, очень прошу, ну что тебе стоит?»
Минуты тянулись томительно, я вспотела, потом неожиданно затряслась от холода. Наконец появилась Олеся.
– Вот, глядите.
Дрожащей рукой я схватила чек и стала жадно его разглядывать. Так, сумма в рублях, число, время, когда была произведена покупка, фамилия кассира, реквизиты карточки… ОМО-банк! В нем хранятся и наши средства! Надежное, хорошее предприятие, мы, правда, напуганные всяческими экономическими пертурбациями, держим основной капитал во Франции, в Россию переводим только небольшие суммы. В случае какого-нибудь форс-мажора в стране потеряем сущую ерунду, но все равно мы для хозяев ОМО-банка, можно сказать, любимые VIP-клиенты. Управляющий примерно представляет, какими средствами располагает семья, и не теряет надежду когда-нибудь заполучить нас целиком и полностью. Кстати, в ОМО-банке хранят накопленное многие наши знакомые, ну да это неинтересно, радует другое. Чек, который выдает кассир, если покупка оплачена карточкой, отличается от того, который суют вам в случае расплаты наличными. Во-первых, бумажек две, и вы обязаны их подписать. Потом одна вручается вам, другая остается кассиру, который тоже скрепляет оба документа своей подписью. Делается это для того, чтобы избежать махинаций, и, по-хорошему, свой чек клиент должен хранить. Он в любой момент, проверив движение средств на счету, имеет возможность проконтролировать банк: «Ну-ка, погодите, ребятки, неладно выходит! Тут у вас написано: «Покупка сапог – три тысячи рублей», а я отдала за них две. Вот чек!»
Поэтому на документе обязательно стоят две подписи: клиента и кассира. И еще, поскольку махинации с кредитками весьма распространенное явление, любой держатель карты – заменителя денег – должен быть готов к такой ситуации, когда кассир проверит его документы, фотографию, образец подписи.
Но главное для меня сейчас то, что на чек есть имя и фамилия владельца карточки.
Я поднесла бумажонку к глазам и прочитала – Андрей Винтусов.
Из скупки я унеслась, чувствуя, как за спиной хлопают крылья, я не бежала, летела, поглядывая на часы. ОМО-банк работает до девяти вечера, времени у меня имелось предостаточно, даже если учесть все пробки, в которые попаду по дороге.
В холл я влетела, чуть не сбив охранника. Секьюрити мгновенно уцепил меня за футболку.
– Девочка, ты куда? Здесь банк!
Я сняла очки и сунула ему под нос свою платиновую кредитку.
– К управляющему, Олегу Семеновичу, очень спешу.
Парень оглядел мою футболочку, украшенную изображениями колли и пуделя, потом растерянно пробормотал:
– Да, конечно, простите.
Я улыбнулась ему, пересекла основной зал, толкнула дверь с табличкой «VIP» и спросила у девушки, сидевшей за компьютером:
– Олег Семенович на месте?
Служащая расцвела улыбкой:
– Только что к себе пошел, вас проводить?
– Спасибо, не надо, я великолепно знаю дорогу, – пробормотала я, прошла в коридор, поднялась на лифте вверх и оказалась перед секретаршей управляющего.
– Дарья Ивановна! – воскликнула та. – Входите! Чай, кофе? Печенье, конфеты, а может, бутерброды?
Я поморщилась. Ну что за привычка у людей вечно предлагать мне еду!
– Сок? Фрукты? – не успокаивалась секретарша.
– Мне Олега Семеновича, можно без хлеба.
– Проходите, он один, – засмеялась она.
Я толкнула дверь и вошла в огромный кабинет, заставленный дорогой кожаной мебелью и книжными шкафами из цельного массива дерева.
Олег Семенович, безукоризненно одетый мужчина лет сорока пяти, мигом вскочил.
– Дарья Ивановна! Садитесь. Чай? Кофе? Фрукты?
Меня перекосило. Рао-вао-сао-мао! Еще один потчеватель, с ума сойти можно.
– Нет, еды никакой не надо.
– Понимаю, – кивнул Олег Семенович, – жара. Тогда водички минеральной, без газа, со льдом?
